Моё чужое имя
Шрифт:
— Ну – на месте наколки, — обрадовался Федин. — Значит, он?
— Наверное, он…Максим, а ведь он, скорее всего, судимый? Тогда и данные его в картотеку должны быть занесены. А наколотые перстни – это что значит, я не разбираюсь…
Максим пожал плечами:
— Ну вот эта, например… – на прямоугольнике перстня был обозначен черт за колючей проволокой, — дословно обозначает «Дал раскрутку в зоне». В смысле дополнительный срок получил уже в зоне. Эта… – ромб, разделенный на четыре треугольника, два из которых остались не закрашенными. — Эта значит, что покойничек наш был «отрицалой» — показания следакам
Пока Федин произносил этот монолог, явно гордясь собой, Таня слушала его, едва не приоткрыв рот, даже видавший виды эксперт поглядывал на Федина с уважением. Мы все, конечно, не знали, что фототаблицы с изображением «перстней» были готовы еще сегодня утром – Федин показал их своему приятелю Соколку, а тот-то и проинструктировал Макса по каждой татуировке в отдельности. Вот познаниям такого рода у Соколка-Бритого Затылка я бы, по крайней мере, не удивился.
Бюро мы покидали стремительно и нигде не задерживаясь – я летел впереди, а Федин еще «допудривал» Тане мозги своими татуировками. Уже на улице, я надышаться не мог необыкновенно свежим после морга воздух, а Макс все не унимался:
— Мы на «перстни» сразу внимание обратили. Запрос в ИЦ[10] Ваганов сегодня должен отправить, и пальцы откатали. Если осужден был в Москве или в области, не сегодня—завтра его данные будут у нас.
У Федина были еще какие-то вопросы к судмедэксперту, так что, получив от Тани все нужные ему подписи, он вернулся в бюро. Я закурил – никотин всегда действовал на мой желудок успокаивающе – и ждал, когда Таня мило упорхнет, сославшись на мифические дела. Но она ненавязчиво «стрельнув» у меня сигаретку, прислонилась к дверце моей «Бэхи» поглядывала на меня с веселыми искорками в изумрудных глазах. Странно, но после посещения морга ее настроение явно улучшилось.
— Я поняла, почему ты из полиции ушел, — заметила она. Довольно ехидно заметила и, наверное, ждала, что я засмущаюсь.
— Просто я пообедал только что. И, кстати, работая в адвокатуре, я в моргах бываю чаще, чем до увольнения. Думаешь, полиция расследует только изощренные убийства? Гадай дальше.
— А что тогда? Банальное мало денег, много работы?
Похоже, Таню только это во мне и занимало. Докатился. Девушки интересуются мною благодаря моей бывшей работе. Стараясь сохранять таинственную улыбку, я бросил недокуренную сигарету и сел в машину. Таня не замедлила присоединиться:
— Меня обратно в университет отвези, пожалуйста.
Минуты три она делал вид, что заданный еще на улице вопрос ее не очень-то интересует. Но вскоре не выдержала:
— Серьезно, почему ты ушел?
— Я бы на твоем месте интересовался, почему вообще там работал, — неохотно ответил я, — я бы там долго не протянул – или спился бы, или крыша съехала. Нормальный человек там вообще долго работать не сможет, как только романтическая дурь из головы выветрится, человек нормальный, как правило, оттуда бежит.
— Федин,
— У него дурь как раз еще не выветрилась. Ты спроси его об этой работе через годик-другой.
Таня же была со мной в корне не согласна:
— Ну хорошо, а в существование следователей от Бога ты принципиально не веришь, да? Тот же Юрия Николаевич…
— А что – Юрий Николаевич? Ты забыла, как он тебя чуть не до истерики довел? Может, он и от Бога следователь, но у него уже та стадия прогрессирует, когда человек ни думать, ни говорить, ни о чем, кроме работы не может. Он из породы фанатиков, которые для достижения цели все готовы принести в жертву. Себя, собственную семью, друзей – всех! И что самое страшное, они считают, что это нормально. Жена, думаешь, от него от хорошей жизни ушла?
— Ну да, — хмыкнула Таня, — мало того, что все опера и следователи алкоголики, психи и фанатики, так они еще и поголовно разведенные!
— Нет, разведенные не все. Россия всегда славилась героическими женщинами.
— Это потому что героические мужчины в России давно перевелись, — усмехнулась Таня.
— Типичные рассуждения незамужней одинокой женщины. – Таня явно собралась что-то возразить, но я ее опередил: — может, ты не хотела это обнародовать, но так как ты критикуют мужчин в основном незамужние и одинокие.
Сказал и ждал ее реакции. Нет, в том, что никаких более-менее серьезных отношений у нее нет – по крайней мере, сейчас – я не сомневался. Просто я проверял, может, такая тактика ухаживания Тане больше по душе?
— Ладно, один-один, — только и ответила она уже безо всякой веселости в глазах и отвернулась к окну.
Кажется, я все-таки ее обидел. Ее университет был все ближе, а расставаться на такой ноте не хотелось.
— Все, что я тебе рассказал – это можно было бы терпеть еще много времени, если бы не последнее мое дело… — Я говорил через силу. Признаться, Таня была первой, кому я вообще это рассказывал. – Прихватили парня – мальчишку семнадцати лет – наркомана, я пообещал отпустить, если сдаст того, кто продавал ему наркоту. Он сдал – я отпустил. А через неделю из реки выловили его труп.
Я не поворачивался к Тане, но боковым зрением видел, что она смотрит на меня. Больше всего не хотел услышать от нее, что это была не моя вина. Потому что это было неправдой. Но Таня так ничего и не сказала, только взяла меня за руку, так же как я ее полчаса назад.
Но, уверен, она все же подумала, что туда мне и дорога – в адвокаты – настоящего следователя типа Ваганова это бы не сломало, он остался бы при должности, постарался забыть о смерти мальчишки и прищучил бы всю банду. Хорошо, что она промолчала.
Глава 9. Новые фигуранты
Старогорск
Ответ из ИЦ по запросу об отпечатках пальцев пришел уже на следующий день.
Максим работал в органах всего ничего, но даже он уже знал, что официального ответа из Москвы можно ожидать и несколько месяцев, и полгода – система МВД громоздкая и неповоротливая, москвичей старогорские проблемы не волнуют. Впрочем, как и старогорцев московские. А тут всего три дня. Везение?