Моё чужое имя
Шрифт:
К концу дня квартир, где трубку не снимали, либо телефон вообще не был установлен, осталось пять – цифра уже вполне приемлемая. Пожалев, что прижизненной фотографии Нуйкова нет, Максим следующим же утром взял фотографию, сделанную в морге, и поехал в первый адрес – квартиру на улице Горького. Он был готов к тому, что жильца в квартире не будет, но ведь есть еще и соседи, которые, по крайней мере, могли сказать живёт ли в соседней квартире кто-то, и похож ли этот «кто—то» на нуйковскую фотографию.
Повезло с первой попытки. Дверь нужной квартиры, как и ожидалось, открывать никто
— Откройте! Это уголовный розыск.
Замок тут же щелкнул. Сухонькая маленькая старушка вопросительно и озорно смотрела на Федина.
— Ваш сосед – гражданин Нуйков – давно в квартире не появляется? – Максим всё ещё стоял на лестничной площадке, не проходя к старушке. Бабушка ещё немного изучала его цепкими глазками:
— Не знаю я, как его зовут! — Кивком головы пригласила она Максима в комнату и воровато закрыла дверь.
Максим понял, что разговор на этом не закончен и со всем энтузиазмом был готов внимать каждому её слову. Бабушка в халате и вязаных носках без тапок медленно и важно села на табурет и негромко начала:
— Раз в месяц сюда приходят… иногда реже, — как будто по секрету рассказала старушка, — Сначала седой приходит, ключом отпирает дверь, заходит внутрь. Потом второй, помоложе… высокий такой, темненький. Звонит в дверь – первый ему открывает. Минут тридцать – ни звука оттуда, потом уходят. Первым темненький, оглядывается так всегда по сторонам. Потом седой…
«Высокий, темноволосый – на Нуйкова похож…», — подумал Федин и, нервничая, уточнил:
— Пешком уходят, или на машине?
— Седой—то всегда пешком – во—он туда, вниз по Горького, а темненького последние раза три машина встречала – серая вроде, из ихних, импортных… У меня в кухне окна—то во двор выходят, вот я и подглядела, что он, стервец, пешком дом обогнет, а потом на машине…
— За рулем в машине кто—то сидит?
Старушка замешкалась:
— Вот не посмотрела я, сынок… в следующий раз надо заметить… А номерок—то я записала!
Старушка порылась в объемных карманах халата, вытащила измятый кусок газеты и торжественно зачитала Максиму номер автомобиля. Это был номер «Тойоты», найденной с трупом Нуйкова. Максим готов был засыпать старушку вопросами. Неужели в цвет? Да ещё и сообщник появился. Седой. Если бабка его опишет – то она золото, а не бабка! Потом всего—то останется устроить в квартире засаду, и когда этот Седой вторично сюда явится – задержать!..
— Последний раз приходили вчера, — продолжила старушка. — Снова разговаривали, потом разъехались.
— Как вчера?! – переспросил Максим, все еще не желая отказываться от такого красивого исхода дела. Вчера они встретиться совсем не могли. Вчера Нуйков был уже мёртв! Нет, а как же машина? — Подождите, а уехал он на чём, на той же машине?
— Нет! – многозначительно подняла палец старушка, и взгляд ее стал озорным, как у ребенка-шалунишки. — Вчера пешком ушёл.
Обход четырех оставшихся квартир ничего не дал: где-то жильцы уже месяц, как
А может быть, это вообще гомики встречались, а бабулька устроила тут шпионские игры. Но проверять надо: без ведома Кравчука сюда никто ходить не мог, а значит эти «темненький» и «седой» имеют к нему отношение. Максим оставил старушке свой телефон, а та обещала позвонить, как только эта парочка снова появится.
Глава 10. Поселок Спасский
Старогорск
— Никитин, тебе туфли женские нужны? Недорого…
— Анатолий Васильевич, — не глядя на него, я сунул адвокатское удостоверение в окошко дежурной части и шагнул к турникету, — мне даже мужские не нужны.
Потом я сообразил, к чему это Толик интересуется – уже неделя, как комитетских работников каждого поочередно приглашали на вещевой склад и облачали в форменное обмундирование. Событие это во все времена считалось неофициальным праздником и тщательно «обмывалось». К слову сказать, радость в этом достаточно сомнительная: во-первых, сто лет никому эта форма не нужна, и после «обмывки» она так и валяется обычно – ни разу не надетая. Некоторые, правда, умудряются эту форму продавать.
А во-вторых, даже если ты ее торжественно получил – мороки больше. Не знаю… может на складах специально такие шутники сидят, но вручаемая форма никогда не будет совпадать с теми размерами, которые указаны в накладной. А могли и вовсе, как с Толиком – выдать женские туфли, вместо мужских. Размер совпадает и ладно.
Хотя это я сейчас такой ворчливый и недовольный – может, ностальгия мучает – а в годы моей полицейской карьеры я не меньше остальных радовался получению новой формы. А мама потом, долгими зимними вечерами подгоняла ее под мой размер…
— Зачем ты брал-то женские?
Толик был заметно расстроен – наверное, я был его последней надеждой сбагрить туфли.
— А что мне было делать? – оправдывался он. — Мне что дали на вещевом складе, то я и взял. Некоторым вон и этого не дали…Ну Леха, ну возьми, а? На нашей Старогорской обувной фабрике шили, а у них знаешь какое качество – сто лет проходишь…
— Толь, ну на фига мне женские туфли – сам подумай.
— Маме подаришь, или девушке любимой, ну Леха… — ныл Толик, забегая вперед меня и, как коммивояжер, демонстрировал передо мной качество старогорских туфель.
— Сорок четвертый размер? – устало хмыкнул я.
— Зато на каблуке! — возразил Василенко.
Я еще раз окинул туфли взглядом и раздраженно посоветовал:
— Слушай, подари лучше своей девушке, а?
— А у меня девушки нету, — растерялся Толик, — у меня только жена…