Мое обретение полюса
Шрифт:
На следующий день в полдень солнце зажглось настоящим огнем, а не тем притворным, лишенным тепла светом, которым вот уже несколько недель оно освещало все вокруг и ночью и днем. Ни единым колебанием воздух не тревожил синюю сверкающую поверхность вод. Повсюду был рассеян лед. Тяжелый паковый лед был дальше, однако на нем мы заметили несколько подозрительных темных пятен. В бинокль мы увидели моржей. По-видимому, они крепко спали, потому что мы не слышали их криков, и там, где они расположились, было достаточно места для охоты как медведю, так и человеку.
Мы отважились направиться к ним, испытывая дикое желание попробовать сырого мяса. Когда мы приблизились, то заметили в воде еще несколько групп животных. Те причинили нам много беспокойства. Они не выказывали по отношению к нам дурного расположения духа, но были опасно любопытны. Наша лодка была темного цвета и не намного больше размеров взрослого самца. Я полагаю, что она напоминала моржам их собрата, попавшего в беду или спящего. Лодка вызывала их любопытство, и они приближались к нам с игривым намерением испытать своими бивнями прочность обшивки. Мы уже были знакомы с таким проявлением любви и всякий раз находились на волосок от смерти, так что не испытывали ни малейшего желания подвергаться ухаживаниям моржей.
К счастью, нам удавалось двигаться с такой же скоростью, как и животные. Кроме того, мы то и дело приставали к рассеянным вокруг блинчатым льдинам, чтобы переждать, пока любопытство животных привлечет какой-нибудь посторонний всплеск.
С высоты айсберга мы обозрели все группы моржей, выбирая стадо, которое наиболее подходило для наших примитивных способов нападения. Мы старались обнаружить беспокойных медведей, но не увидели ни одного. Мы насчитали около сотни ворчащих, хрюкающих моржей, расположившихся, словно черные камни на берегу, на плоской поверхности льда. Здесь не было торосов, под прикрытием которых мы могли бы приблизиться к моржам на расстояние, приемлемое для наших гарпунов. Все льдины с моржами были на плаву, и противоборствующие течения гнали их в совершенно разных направлениях. Некоторое время мы изучали их движение.
Мы надеялись напасть на них на льду, имея твердую опору для ног. Так мы подвергались бы меньшей опасности, и у нас было бы больше шансов на успех. Однако скорость дрейфа в тот день лишила нас такого преимущества. Нам пришлось рисковать — атаковать с воды. В этом не было ничего необычного для эскимосов, однако они пускаются в такое предприятие на каяке с гарпуном и гарпунным линем, снабженным поплавком-буйком и чем-то вроде кошки-тормоза на конце линя. На наше оружие, имитирующее его устройство, мы не могли полностью положиться.
Перед нами была пища, которая лежала массивными кучами. Мы не пробовали сочащегося кровью мяса вот уже многие недели и должны были что-либо предпринять. Паковый лед дрейфовал на восток, но с меньшей скоростью, чем льдины с моржами. Вдоль линии пака было несколько возвышенных точек, мысами выдававшихся в море на значительное расстояние. Мы заняли свои места в лодке позади одного из таких плавучих мысов и стали ожидать, когда течение поднесет к нам спящих монстров.
Пак двигался достаточно медленно для того, чтобы позволить нам навязать животным свою тактику боя. Самым ценным в нашем оружии были лини. В случае утраты их мы лишались надежды пережить зиму. Линь нельзя было ничем заменить, а без него мы не смели состязаться не только с морским, но и с сухопутным животным. Линь представлял собой довольно длинную прочную веревку из сыромятной кожи тюленя, которую мы берегли как раз на такой случай. Прикрепленный к гарпуну с надежно прилаженным буйком, линь теряется редко, потому что буек подвижен и не допускает чрезмерного натяжения линя.
Для того чтобы не рисковать линем, мы выбрали блинчатую льдину всего несколько ярдов в диаметре, приспособив ее для роли буйка и кошки-тормоза одновременно. Мы прорезали ножами в ней две дыры и закрепили поближе к центру наш линь. Сам гарпун мы взяли в лодку. Тот конец линя, который крепится к гарпуну, мы тоже взяли с собой, а другой конец свернули и поместили в лодке, чтобы его можно было легко вытравливать. Проделывая все это, мы преследовали три цели: не подвергать линь чрезмерному натяжению, не потерять большую часть линя на случай, если он лопнет, и иметь возможность использовать его свободный конец для крепления к другой льдине, когда охота будет завершаться.
Затем мы насадили гарпун на древко, и нос нашей двенадцатифутовой лодки нацелился на моржей. Выглянув из-за ледяной стены, мы увидели, что льдины с моржами медленно приближаются к нам. Наше возбуждение достигло предела. Тем не менее наша нервная система была послушна голодным желудкам. Было очевидно, что блин пройдет от нас на расстоянии 50 футов.
Мы пропустили мимо себя группу моржей. Это было стадо из 20 мамонтоподобных существ, и если не считать риска нападения на них, их дружный бросок в воду поднял бы такую волну, которая попросту утопила бы нас.
На следующем блине было только три черных пятна. Глядя на них издали, мы позволили себе поверить в то, что моржи были небольшие, потому что мы не горели желанием атаковать гигантов. Тысячи фунтов мяса было бы для нас вполне достаточно. Однако звери оказались самыми крупными быками во всей стае. Когда они приблизились к мысу, мы сжали ладонями весла из гикори и выскочили из засады. Моржи поднялись разом, чтобы встретить нас, демонстрируя сверкающие, цвета слоновой кости, бивни, торчащие из небольших голов, насаженных на толстые морщинистые шеи. Животные угрожающе засопели и захрюкали, однако мы не сбавили скорости. Этукишук поднялся на ноги и точным броском вонзил гарпун в податливую шею зверя.
Моржи перекатились по льдине и плюхнулись в воду с ее противоположной стороны. Мы подплыли к освободившемуся куску льда, но не покидали лодку, рискуя скорее пропороть днище о льдину, чем получить удар бивня. Линь вытравился со щелчком.
Блинчатая льдина начала пахать воду и двигаться в сторону земли. Какая удача! Я загадал: подтянет ли морж нас и свой собственный труп к самому берегу? Нам очень хотелось самим помочь этому движению к дому, однако мы не осмелились взяться за весла. Другие животные проснулись при звуках битвы, и все море вокруг нас закипело и забурлило от выскакивающих на поверхность разъяренных красноглазых чудовищ.
Наш «буек» двигался зигзагами. Мы с волнением наблюдали за ним. На карту были поставлены не только очередной обед, но и все те узы, которые связывали нас с жизнью. Однако в настоящий момент ничего нельзя было предпринять.
Трое животных держались вместе, двое подталкивали раненого и поддерживали его, когда тот всплывал, чтобы глотнуть воздух. Находясь в таком возбуждении, они либо совершенно потеряли головы, либо намеревались атаковать нас. Теперь они нацелились своими безобразными рылами в нашу сторону. Это очень устраивало нас, так как, находясь на льдине, мы были хозяевами положения.