Мое побережье

Luft_waffe

Старк тянет меня на себя, пока удержание баланса не выходит за рамки возможного, и переворачивается сразу, едва корпус налегает на его грудь. В голове успевает мелькнуть глупая мысль о том, что матрас в «моей» комнате порядком мягче.

Он ненормально, непривычно и непозволительно нежен.

Мозги не вышибает дикой страстью, губы не атакуют хаотичными поцелуями, и бедра не толкаются вперед так, что рот против всякой воли издавал бы совершенно неприличные стоны. Он медлил, целуя шею почти невесомо.

Мешающая челка

исчезает с прикосновением прохладных пальцев. Ладонь путается в волосах; он осторожно «стряхивает» один из локонов и упирается в подушку рядом с моей головой.

Свободная рука скользнула к бедру. Исчезла ниже, под коленкой, мягким жестом принуждая согнуть ту.

Тони отстранился, а в следующую секунду пальцы подхватили подол сарафана, откинув его вверх так, что обнажилась полоска в одночасье напрягшегося от легкого испуга живота.

Поцелуй, от которого бегут мурашки. Хочется стыдливо стиснуть ноги, да мешает его корпус.

— Тони?.. — то ли вопрос, то ли просьба, то ли слепая попытка приковать внимание и отвлечь от всех мыслей, какие могли крутиться у него в голове. Он не отвечает и мажет губами по внутренней стороне бедра, после слишком резко нависая сверху и прижимаясь губами ко лбу. Его молчание раздражает в той же мере, в какой и вводит в ступор. — Поцелуй меня.

Просьба, коей он явно не ожидал.

Воспользовавшись секундной заминкой, я успеваю поймать его затылок и потянуться вверх.

Руки по обе стороны от моей головы странно напряжены.

Робкое прикосновение остается без ответа.

Отчаяние затапливает с такой силой, что впору рассмеяться над всеми моими «метаниями» при виде того, как он танцевал со своими девицами.

Это начинает напоминать звоночки одержимости.

— Пожалуйста, — губами по подбородку, к щеке. Едва ли рукам посылает сигналы мозг: водка — более вероятно, ибо пальцы мелко подрагивают, однако все равно хватаются за пояс его джинсовых шорт. Что я делаю? Не знаю. Что угодно. Только бы удержать. — Если мы… если ты меня… — мозг объявляет вотум и не подкидывает ни одной здравой мысли, какая могла бы выразить хоть десятую часть того, что я пыталась до него донести.

И тут — захват на запястье, мягко, но уверенно отстраняющий.

— Ничего не будет.

Разрушающий. Неправильный.

— Что? — тихий скрип пружин; слух улавливает его шумный, глубокий вздох, когда Тони встает с кровати и отходит к окну лишь затем, чтобы приоткрыть жалюзи. Теперь его силуэт становится виден. — Почему?

Старк запускает пятерню в волосы, по-прежнему стоя спиной ко мне.

Пауза длится недолго, но за этот крошечный промежуток времени мои нервные клетки вспыхивают сильнее, чем на экзамене, когда я пыталась воспользоваться листочком с подсказками.

— Ты, видимо, не совсем понимаешь, как я к тебе отношусь.

А еще я не понимаю, в какой момент успеваю встать и нелепо замереть посреди комнаты, пытаясь спросить…

что-нибудь. Любую дурацкую мелочь, какая могла бы дать ответы на вопросы, слепыми тенями мечущиеся в пределах моей черепной коробки.

Он оборачивается не сразу. Возможно, мне давно пора сорваться с места, послать его к черту и сбежать из этой проклятой комнаты, но я продолжаю стоять, и в голове — пустота.

— Ты слышишь? — он ловит мой взгляд.

Нет. Я пытаюсь выдавить из себя хоть одну реплику, но ты сбиваешь меня даже с попыток что-либо обдумать.

Я не слышу. Я на несколько добрых секунд снова проваливаюсь в тебя взглядом. И так не вовремя в мозгах начинают стучать его слова.

«Ничего не будет».

Слишком тихие. Слишком бьющие.

— Если ты думаешь, что это наложит на тебя какую-то ответственность, то это… это не так.

Что я там бормочу себе под нос?

Пальцы напряженно скрещенных на груди рук слабо подрагивают от испуга… перед чем? Перед неизвестностью? Непониманием?

Ты прав, я действительно окончательно запуталась в твоих словах и поступках.

— «Ответственность»? — он сделал один длинный, раздраженный шаг вперед, который чуть не заставил меня припечататься к стоящему за спиной комоду. — Ты серьезно считаешь, что дело просто в каких-то муках совести?

Успокойся. Не дави на меня своей злостью.

— Я не знаю, в чем дело, — голос вдруг ломается.

О, нет. Только истеричных сцен сейчас не хватало.

— Я ничего не могу тебе дать, — он подходит к комоду, вынуждая меня бестолково отшатнуться. Но Старк лишь резким жестом подхватывает свой стакан с излюбленным бурбоном и выпивает содержимое почти залпом.

— Я не…

— Отношения, Пеппер! — вдруг срывается, каким-то истинным чудом не разбивая стеклянную емкость о пол — видит бог, с него бы сталось. — Я уезжаю после выпускного. Я не хочу, — взмахнув рукой, он хмуро покосился на предмет в своей ладони и, наконец, пристроил сосуд на подоконник. — Не хочу ничего усложнять сейчас. Тем более — сексом.

— А я хочу.

Ступор.

Это все водка.

Он уставился на меня. Растрепанные волосы, недобро блестящие глаза. Жутко злой и… я почувствовала, как щеки заливает румянцем, когда взгляд против воли скользнул ниже; все еще возбужденный.

И вдруг — откуда только эта самоубийственная смелость? — тело отмирает, подается навстречу ему.

Кажется, у меня краснеет даже мозг, когда обезумевшие губы выдают:

— Я хочу тебя.

Оторопел. Приоткрыл рот. Сощурился.

— Нет.

— Да.

К черту. Все итак зашло слишком далеко.

— Пот… — моя фамилия вибрацией отдает по губам. Шаг назад — Тони врезается спиной в стену. — Сколько ты выпила?

Рука скользнула на затылок, и он, в противовес собственным возражениям, наклоняет голову, позволяя себя поцеловать. Возможно, неосознанно.