Мое побережье
Шрифт:
— Конечно, — он задержал руку на моей талии и лишь затем отпустил, чуть улыбнувшись. — Я буду на кухне.
То, как он сжал напоследок мою ладонь, не укрылось от внимания Беннера. К счастью, ему не пришло в голову задавать вопросы.
Мне следовало ожидать, что без его присутствия не обойдется. И все же встречаться лицом к лицу с человеком, от которого отчаянно бегала весь вечер, оказалось… странно.
Тони отбросил недокуренную сигарету в песок. По относительно беспечному выражению лица становилось ясно:
Страшно представить его реакцию, когда все всплывет на поверхность.
— Уезжаешь в самый разгар веселья, — произнес Старк, равняясь с нами по пути к своеобразной «автостоянке».
— Похоже на меня, — Брюс усмехнулся, однако мне удалось заметить нервозность в его тоне.
Разумеется. Он избрал опасную дорожку.
Чем больше мы отдалялись от дома, тем тише становились отголоски ритмично отбивающей мотивы последних новинок музыки. Тем легче было различить шипящее буйство стихии, поблескивающей черной гладью в свете высокой луны.
Шли в полной тишине.
Ветер рвал и без того короткий подол сарафана, холодком путался в волосах и вызывал столп мурашек по обнаженным участкам тела.
Брюс спрятал очки в нагрудный карман рубашки.
— Ладно, спишемся завтра, — Тони пожал ему руку и дружеским жестом хлопнул по плечу.
— Конечно.
Вымученная, показная «легкость». Я топталась всего в паре шагов от них, однако ноги точно вросли в землю и закаменели, не позволяя двинуться с места.
Он его убьет. Определенно, безапелляционно: угонит личный самолет Говарда, если потребуется, и голыми руками придушит в самом аэропорту Нью-Гэмпшира. Даже если он не умеет водить этот самый треклятый самолет.
— Пока, Джин, — его большие карие глаза печально улыбались.
«Прощай», — скрывалось между строк.
Мягкий голос, светло-бежевая куртка, фиолетовые отвороты рубашки под серым джемпером. Тихий парень с необыкновенной полуулыбкой, полной легкой чертовщинки и лукавства.
Мальчишка со счетчиком Гейгера в руках и глубоким взглядом, отпечатывающимся на корке подсознания.
— Брюс! — голос надломился.
Он почти подошел к машине, но остановился и обернулся.
Первые шаги вышли до абсурдности нетвердыми, а затем ноги сами понеслись вперед, и тряпичные балетки зашаркали о пыльный гравий.
В районе живота что-то оборвалось, когда я с разбегу врезалась в его тело.
На языке вертелось столько несказанных слов. Я не беспокоилась о том, будет ли ему некомфортно в моих душащих объятиях; лишь стискивала широкие плечи изо всех сил да утыкалась носом в слабо пахнущую морем шею.
Не уезжай. Не сейчас, черт возьми!
Не сейчас, когда ты мне так нужен.
— Ну-ну, — почти шутливо проговорил он, поглаживая меня по спине, когда, очевидно, почувствовал горячую влагу в районе
Я на его реплику не среагировала. Шмыгнув носом, уложила подбородок на плечо и крепко зажмурилась, запоздало подумав о том, что могу испачкать рубашку размазавшейся тушью.
Волны за нашими спинами продолжали беспокойно пениться и разбиваться о берег.
— Я люблю тебя, — вышло со всхлипом, на высокой ноте.
— Я тоже, — его нос уткнулся мне в волосы, а объятия сделались крепче. — Я тоже.
Зубы до боли стискивали нижнюю губу. Впору удивиться, как челюсть не начала крошиться.
Я могу более никогда не увидеть человека, которого в глубине души стала считать названным братом.
И не важно, что мы знакомы отнюдь не столь долго, как с Хэппи или Джеймсом; не важно, что мы еще так много не успели узнать друг о друге, и что дни, проведенные нами вместе, можно сосчитать. То, что за небольшой промежуток времени он стал мне дорог — вот, что по-настоящему важно.
Брюс заключил мое лицо в собственные ладони, и большой палец стер быстро скатившуюся слезу.
Чем дольше прощание, тем тяжелей.
Я тщетно пыталась себе приказать успокоиться.
— Береги себя.
Поймать в воздухе его руку, напоследок сжать.
— И ты тоже.
Свет фар вырвал из темноты мою фигуру, и я, опомнившись, поспешила стереть слезы.
Тони, к изумлению, не поделился собственным мнением в привычной навязчиво-вульгарной манере в отношении происходящего.
— Я не узнаю тебя, — сказал он после затянувшегося молчания, когда машина Брюса скрылась за невысоким холмом, увозя нашего друга навсегда.
— В каком смысле?
Он нервно подернул плечом. Подцепил носком какую-то ветку, вялым пинком откинул ту в сторону.
— Вешаешься на шею Барнсу, танцуешь с ним в этом… с трудом могу назвать подобного рода конфигурацию платьем.
— Это сарафан Наташи, — вообще-то, я не должна перед ним оправдываться. Не после той линии поведения, коей он придерживался весь вечер, едва дом наполнился гостями. — И я не думаю, что тебя хоть как-то волновало, с кем я провожу время, пока ты лапал ту блондинку.
— Какую блондинку?
— Ту, с которой ты танцевал. — Тони памятником наглости возник напротив меня, вынуждая остановиться. — С короткой стрижкой.
— Это был просто танец.
— Слишком много «просто танцев», — попыталась его обогнуть, однако Старк сделал шаг ближе и неожиданно опустил руку на мой затылок.
Притянув к себе.
Я подалась ему навстречу в неосознанном порыве и непозволительно поздно поняла, что не должна растекаться перед ним лужей никоим образом.
— Ревнуешь? — свет уличного фонарика, освещавшего крыльцо дома неподалеку, озарял сдержанную улыбку, полную странной нежности.