Мое побережье
Шрифт:
Я наблюдала за ним несколько секунд. Нетерпение неумолимо закипало внутри, однако язык не поворачивался — честное слово! — произнести то, на что не хватало духу.
Создавалось впечатление, словно я со скоростью света перенеслась на несколько лет назад. И снова сердце заходится от глупого девчоночьего волнения, когда ты остаешься один на один с парнем, вроде Тони Старка. И — так нелепо — отчего-то застревают в глотке любые слова, покуда мозг уже сорвал воображаемый голос, крича изо всех сил: да скажи ты что-нибудь, наконец!
Вглядываться
Нельзя его долго оставлять наедине с угрюмыми мыслями. Глядишь, надумает того, чего никогда не было и в помине. Несуществующая чаша с терпением переполнится. А контроль Тони терял очень быстро — это сравнимо с тем, чтобы держать в руках гранату и в ступоре ждать, когда рванет.
Именно поэтому стиснутые губы разжались, а язык несмело шевельнулся во рту:
— Не хочешь потанцевать?
— М?
— Выпускной, танцы, — желание отвернуться в момент, когда он встретился со мной взглядом, с трудом удалось перебороть.
Сработало: Тони мигом отвлекся от размышлений, приступая к бурной двигательной деятельности, словно в мозгу что-то резко щелкнуло.
— Да-да, идем. Я ужасный кавалер. Как ты меня терпишь?
— Так же, как и все двенадцать лет.
От его смешка сдавливающая горло рука напряжения немного разжалась.
По крайней мере, в моем арсенале имелась одна идея в отношении того, как развеселить Энтони Эдварда Старка.
Непривычный огонек озорства распалялся внутри. Наблюдать его на мгновение растерявшуюся мину, когда я коротко приказала «ждать здесь», а сама, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, направилась к ди-джею, было истинным удовольствием.
Старая, как моя жизнь, музыка; изобретения, смысл которых понятен в лучшем случае только ему самому; автомобили стоимостью, за которую можно отстроить себе приличный дом с первоклассным ремонтом; фильмы, наполненные бесконечными перестрелками и погонями — в этом был весь антураж того Тони, которого я знала всю жизнь.
Когда я спустилась к танцполу, а первые мотивы саундтрека к «Рок-н-ролльщику», затертому в его кино-коллекции до дыр, огласили помещение, Старк вдруг рассмеялся.
Мне никогда не приходило в голову, что он умеет танцевать.
По-настоящему — не нелепо дрыгаться под музыку, а осознавая каждое свое движения и ведя партнершу в сумасшедшем ритме.
Это не стало неким изумительным открытием вечера — мне было известно о Тони практически все, включая те несколько дней, когда Мария пыталась обучить его игре на фортепиано, однако закончились уроки музыки для маленького Старка так же быстро, с какой быстротой пальчики могут экспрессивно выдать по несчастным клавишам «бам!», представляющий угрозу поломки многострадального инструмента — уместней выразиться, я никогда не задумывался о его талантах в данной области всерьез. Не представало случая. А теперь…
Он держал меня за руки и причудливо перемещался по некой четкой траектории, умудряясь не задевать в толпе ребят. Громко подпевал музыке,
«Ты такая клевая!»*
Разумеется, не падала.
Не уставая смеяться.
«Ты такая зажигательная!»
Старк глубоко заблуждался — он был потрясающим кавалером.
Тони поймал в воздухе мои ладони и переплел пальцы, вынуждая придвинуться ближе.
— У меня есть план! — заговорщицки прилетело в растрепавшиеся волосы, в попытке перекричать громкий припев.
— Боюсь спросить, какой, — и снова лилия замаячила перед самым носом — почти можно почувствовать цветочный аромат.
Почти. Потому что все существо затапливает его запах.
— Он не очень хорошо продуман, и вообще идиотский, — откровенно признался Старк, самую малость отстраняясь, чтобы заглянуть в глаза, — но бывало и хуже.
Я подозрительно сощурилась, хотя Тони, наверное, плохо видел в доступном освещении мое выражение лица столь детально.
Понимая, что моим связкам не под силу заглушить буйные мотивы, я привстала на цыпочки, едва не пошатнувшись, когда его дыхание опалило щеку.
— И тебе нужно мое согласие?
Старк нахмурился на пару секунд. А затем небрежно бросил:
— Не совсем, — и вдруг резко потянул меня прочь из толпы.
Я успела заметить краем глаза Стивена, прислонившегося с бокалом сока к одной из стен; он приветливо отсалютовал, на что я едва успела ответить со сконфуженной улыбкой — Тони шел слишком быстро, и даже в босоножках на невысоком каблуке я едва поспевала за ним.
«Будь моей, будь моей, будь моей маленькой королевой рок-н-ролла!»
Прохладный ветерок приятно обдул лицо.
Бархатная темнота ночи горела тысячами огоньков.
— Здесь так красиво, — невольно вырвалось, когда мы оказались на улице, и взору предстали обмотанные гирляндами кустики у парковочной площадки. — Куда мы?
Тони, остановившийся лишь затем, чтобы проследить за моим взглядом, вновь продолжил движение, не отпуская руки — на сей раз значительно медленней. Парочка девчонок, сидевших на свежем воздухе поодаль, кинули на нас взор со своей лавочки. Лиц в темноте не было видно.
— Это сюрприз, — проронил он с непривычной рассеянностью, словно был чем-то чрезмерно озадачен.
— Хочешь разделаться со мной под шумок?
Исполнить, мол, давнюю мечту, поедаемый планами расправиться с Занудой Номер Один в его жизни.
К счастью, Тони издал легкий смешок, разряжающий обстановку.
— Почти. Если ты, конечно, не против, — он выпустил мою руку, остановился и развернулся.
Карие глаза без толики прежнего веселья вглядывались в лицо, наверняка отмечая беспорядочное состояние того, что осталось от моей прически, и горящие от слишком быстрого танца щеки.