Мои друзья скандинавы
Шрифт:
И в самом деле, в меню значились и «бедные рыцари», и «лососина сапожника», и «наша кастрюля», и «фальшивая черепаха», и «селедка стекольщика», и блюдо с таким зазывающим названием, как «хорошенького понемножку».
Я уже знал, что «лососина сапожника» на поверку оказывалась обыкновенной копченой воблой, «селедка стекольщика» — вымоченной маринованной сельдью, а «хорошенького понемножку» не что иное, как мясное ассорти. На этот раз я решил отведать «рыбьего петуха» — «калла кукко».
— Это домашнее блюдо, крестьянский деликатес, — сказал Аско, — в ресторанах его почти никогда не готовят.
«Рыбий петух» обернулся пирогом из ржаной муки. Между двумя его корками вперемешку с кусками свиного сала запечены целиком рыбешки.
Молодой, краснощекий, ярко-рыжий повар в белоснежном колпаке словно сошел с рекламного плаката и появился в дверях кухни.
Ему хотелось узнать, какое впечатление на меня произвело это крестьянское блюдо.
— Иностранцам оно обычно не нравится, — сказал он и представился: — Фредериксон.
Не сын ли он владельца постоялого двора в шхерах, у которого заночевал Ленин, подумал я и тут же поймал себя на том, что этого быть не может… Если сын Фредериксона еще жив, он должен быть глубоким стариком… А этот паренек молод даже для того, чтобы быть его внуком…
Ответ мой повару был скорее вежлив, чем правдив. А когда он, приподняв для приветствия белоснежный колпак, обнажил волосы, отливающие медью, как начищенные в кухне кастрюли, и удалился, я сказал:
— Как ты думаешь, Аско, почему, когда Ульяновы по пути из Стокгольма в Швейцарию приехали в Берлин, Ленин прописался там как «финский повар»? Что он не назвался немцем, понятно: то, что он иностранец, наверное, трудно было скрыть. То, что финн, тоже понятно: во-первых, недавние впечатления, во-вторых, если бы кто-нибудь стал добиваться, откуда он прибыл, все сошлось бы. И к тому же немцы тогда сочувствовали борьбе финнов с самодержавием и никогда бы финна не выдали царю, чего нельзя сказать о русском… Но почему не финским рыбаком? Не моряком, не помещиком, наконец?
— А почему рыбак или моряк вдруг оказался в Берлине? — отвечает Аско. — Для помещика занятый им номер был, очевидно, очень скромным. А человек с такой профессией, как повар, приискивая работу в Берлине, мог остановиться и в захудалой гостинице. К тому же Ильичу, вероятно, нравилась финская кухня и в тот день, когда его с утра водили по третьестепенным кафешкам и кормили тухлой рыбой, он с удовольствием вспоминал, что в Финляндии еда если и не была изысканной, то всегда самой свежей. И рыба, и молоко… Но… — Аско взглянул на часы и, так и не решив, почему Ильич назвался финским поваром, сказал: — Если мы не хотим заночевать в дороге, то «по коням»!
И все же через день в Васа мне снова довелось повстречать «финского повара»… Перед этим мы с утра побывали в окружном суде — кирпичном трехэтажном доме на крутом обрыве. Из высоких окон его отлично виден оледенелый залив моря. В архитектурном отношении здание это ничем не примечательно. Но нам, особенно Аско, интересно было побывать там, где последний раз в Финляндии в 1930 году выступал его отец, знаменитый левый адвокат Ассер Сало, защищая левых рабочих.
Во время заседания суда финские фашисты ворвались в зал, избили адвоката рабочей стороны Ассера Сало и на глазах у губернатора и полицмейстера схватили его, бросили в автомобиль и увезли в «неизвестном направлении».
Впрочем, направление известно было всем, кроме полицейских. В те дни фашисты врывались в дома и хватали на улицах многих неугодных им политических деятелей и насильно перебрасывали через границу в Советский Союз. Так же поступили и с Ассером Сало.
Я познакомился с Ассером Сало в Петрозаводске, когда он занимал пост главного прокурора Карельской республики. Это было в тридцать шестом году.
А сейчас с большим успехом в Студенческом театре в Хельсинки идет спектакль «Лапуаская опера», главный герой которой, как пишет коммунистическая газета «Кансан Уутисет», «борец за законность Ассер Сало — воплощение здравого смысла и совести человечества».
И вот теперь вместе с его сыном мы осматривали сложенное из кирпича не старинное, а старомодное здание окружного суда в Васа.
Осмотрев здание суда, мы отправились с друзьями в среднее ремесленное училище.
В этой школе ребята получают специальность слесаря, токаря, жестянщика, кузнеца, водопроводчика, электросварщика, наборщика, печатника, переплетчика. Есть здесь специальные классы портняжного искусства. В примерочной перед портновским классом мы встретили заказчиц, разглядывавших финские и парижские модные журналы. Заказов на шитье платьев школа получает больше, чем может выполнить. Доход же от работ, исполненных учениками, покрывает большую часть школьного бюджета.
В просторной, до блеска начищенной кухне, сияющей медными кастрюлями, у электрической плиты толпился выводок девушек в голубых халатиках. Под наблюдением педагога по кулинарии, полной женщины, они учились стряпать. И среди этой девичьей ватаги так неожиданно было увидеть высокого белобрысого мальчика с лицом, усеянным мелкими веснушками. Но он-то сам нисколько не был смущен своим «одиночеством».
— Почему ты выбрал профессию повара?
— Потому что я хочу повидать весь свет, побывать во многих странах, — не раздумывая, ответил он; видно, такой вопрос ему ставили не впервой. — Я буду коком на корабле.
— Но разве не лучше тогда стать просто моряком?
— Нет! Если мне наскучит шататься по свету, у меня все-таки будет сухопутная профессия. Повара нужны всюду…
Что ж, в голове белобрысого парнишки романтика отлично уживается с расчетливостью.
…В тот же день мы покидали Васу, направляясь на север, к Полярному кругу.
У выезда из города мы остановились на шоссе около гранитного столба, с гранитным же изображением дорожного знака: «Внимание! Осторожность!» — и я снова вспомнил статую на горе над озером Нясиярви в Тампере.
Перед столбом — каменное изваяние девочки лет десяти-двенадцати. На этом месте девочку задавил автомобиль. Здесь, на перекрестке, и раньше были несчастные случаи с детьми, и родители в память о погибшей любимой дочери решили установить на месте катастрофы памятник, предупреждающий других детей и водителей об опасности.
И то, что в скульптуре здесь отражаются не только радостные события, не только успехи, но и горести народные, делает палитру художника богаче, талант его разносторонней, а самую скульптуру менее парадной и более близкой к многообразной жизни народа.