"Молва"
Шрифт:
толпу.
— Это рыба, — объясняет хозяин «осетрюги» и снова
басит: — Продаю осетрюгу!..
— Есть подошва, отличная подошва, — кричит еще
один небритый рыболов-любитель, хлопая себя по
ладони вяленой рыбиной размером с подошву для башмаков
пятидесятого размера.
— Покупайте семечки, морские семечки,
—предлагает свой товар — связки мелких черных как уголь
бычков — его сосед.
— Продаю слово, продаю слово, — озираясь,
негромко шепчет горбун, — плата по соглашению...
За небольшую мзду горбун сообщает, где откроется
новая бодега, где и какие будут продавать товары. Спрос
на «слово» огромный, торговля у горбуна идет лихо.
— Меняю прилишный дубовый гроб на
обыкновенную картошку! Пошмотрите, какой великолепный гроб,—
3*
35
шепелявит маленький сухонький старичок в накинутом
на плечи теплом платке. — Для шебя держал... Отлиш-
ный гроб!..
— Зачем тебе, деда, обыкновенная картошка? —
улыбается мальчишка с ноготок в огромной смешной кепке
и протягивает старику широкополую шляпу. — Возьми
лучше эту необыкновенную шляпу. Ей-ей, не пожалеешь!
Это же, глянь, не шляпа, а головной убор самого
Рокфеллера. Наденешь и станешь похож на Форда.
— Это ты шнова? Шгинь, «Метр ш кепкой», шгинь,
нешиштая шила, — сердится старичок и гневно топает
ногой. — А не то пожову шешаш кого надо. Вот ты уже
где у меня жа шелый день! — хлопает он себя рукой по
шее.
— Эх, деда-деда, — смеется Гошка, так зовут
мальчишку, прозванного на Привозе «Метр с кепкой».—
Не понимаешь ты юмора и трагедии текущего момента.
Шляпа — это вещь, а гроб, — он машет рукой, — даром
давай — не возьму. Если уж предлагать кому, то вон
тем,— он кивает на двух полицаев, подошедших к
пареньку-чистильщику в казацкой кубанке.
— В момент чтобы были как новый гривенник, —
не глядя на чистильщика, приказывает толсторожий
полицай и ставит на стульчик грязный сапог.
Другой полицай прислоняется к дереву и, закурив,
как коршун, что-то высматривает в рыночной суете.
— Готово, — говорит чистильщик. — Не сапоги, а
зеркало. С вас две леи, домнуле *.
— А вот это не хочешь? — полицай ржет и
показывает мальчишке кукиш.
— Дай ему по шее, — советует второй полицай,—
и потопали, кажись, нам пора.
Полицаи уходят.
— Горячий пролетарский привет честным
труженикам Одессы! — восклицает Гошка, остановившись перед
чистильщиком.
— Ах, это ты, «Метр с кепкой»! — радуется
чистильщик.— Жив, курилка?
— А что со мной станется? — отшучивается Гошка.—
Не фартовое, мастер, место выбрал. Да и вообще —не
доходное это дело, ей-ей!
* Господин (румын.).
36
Он важно усаживается на табуретке, достает из-за
пазухи пачку марок.
— Одна операция, и, — Гошка хлопает марками по
кубанке чистильщика, — недосчитались фрицы двух
ящиков галет. Правда, одного нашего пацана зашухерили,
чуть отбивную из него не сделали, но... — он разводит
руками, — сам понимаешь, время военное, потери
неизбежны.
— Не дело это, Гошка, — говорит чистильщик,
поправляя кубанку. — Поймают — печенку отобьют. Или,—
он делает выразительный жест рукой, — веревку на шею
и к первому фонарю подвесят.
— А блеск за леи и марки наводить — дело? — зло
щурится Гошка. — Мне стыдно за вас, гражданин
мастер. Очень стыдно. И вся Одесса за вас краснеет.
Заметив в толпе толстую румынку с сумочкой, он
вскакивает, словно его подбросило пружиной.
— Пардон, мастер! Меня, ей-ей, кажется, заждалась
гранд-дама.
Гошка галантно расшаркивается перед
чистильщиком, который смотрит на него с грустной улыбкой,
подтягивает брюки и важно, вперевалочку, направляется
вслед за «гранд-дамой».
В это время к Привозной улице со стороны вокзала
подъехал грузовик с солдатами.
— Полундра, землетрясение! — слышится чей-то
возглас, и вмиг рынок превращается в потревоженный
муравейник.
Солдаты и полиция перекрывают выход с Привозной
улицы, начинают проверять документы.
В противоположном конце переулка, у входа в
Привоз, раздается несколько выстрелов.
— Вон он, вон! — кричат полицаи и кидаются сквозь
толпу, расшвыривая всех и все на своем пути.
Выстрелы учащаются. Люди прижимаются к стенам
домов, и все становится видно, как на ладони. У входа
в Привоз, прижимаясь к воротам, стоит высокий
мужчина и почти в упор стреляет в бегущих к нему солдат
и полицаев.
Несколько солдат и полицаев падают. Но и
стреляющий как-то странно надламывается и опускается на
колени. Затем он поднимает голову и подносит пистолет
к виску...
37
САМЫЙ ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ
Мужчину, покончившего с собой, а также своих
убитых и тяжело раненных солдаты и полицаи грузят в
машину и уезжают. Рынок пустеет. Лишь старичок
кряхтит у своего «великолепного дубового гроба», не зная,
то ли тащить его обратно домой, то ли плюнуть на него