Моран дивий. Стезя
Шрифт:
Тим остановил машину у окраинного дома, вокруг которого молодая лесная поросль уже начала заводить хоровод, хотя выглядел он ещё вполне крепким и жилым: в окнах горел свет, ограда была подправлена, труба курилась дымком.
Примяв "тойотой" высокую сочную траву во дворе, под раскидистыми, уже почти одичавшими яблонями, мы направились к дому.
– Ничего себе резиденция у вашего Магистра, - я был несколько подавлен унылостью и разрухой, царящих в этом сказочно красивом месте.
– Прогадал я, видимо, с выбором соратников...
– Не думай, пожалуйста, что этот выбор
– А что касается резиденции, так у Магистра стражей её нет. Постоянная дислокация - слишком большой соблазн для охотников. Этот домик - просто случайное место, где тебе назначена встреча. Всего лишь.
Он толкнул дверь, пропуская меня в холодные тёмные сенцы с низким потолком, запахом старого и неухоженного жилья. В комнатах, куда мы прошли, громыхая по деревянным половицам, ласковое тепло топящейся печи разгоняло сырость и застарелый нежилой дух. Я упал на лавку, блаженно вытянув ноги. Тим присел на корточки перед печкой. Прищурив глаз, пошерудил кочергой в красном огненном зеве и, подбросив ещё дров, приоткрыл поддувало.
Дверь, скрипнув, впустила в дом человека в старой камуфляжной стёганой куртке и таких же штанах с оттянутыми коленками. Подняв на нас глаза, он улыбнулся. Тим вскочил на ноги и почтительно склонил голову. Глядя на друга, я подобрался на лавке, но всё же встать и раскланяться не решился.
Мужчина проследовал к столу, сгрузив на него пакеты с продуктами.
– Давно приехали?
– спросил он буднично, будто мы сто лет знакомы и собрались здесь, чтобы вместе выдвинуться на рыбалку с ночёвкой.
– Только что, Александр Владимирович, - ответил Тим, помогая разбирать пакеты.
– А вы, значит, Дмитрий?
– я поднялся, чтобы пожать предложенную руку.
– Рад с вами, наконец, познакомиться, - он задержал мою руку в своей, пристально, изучающее заглянув в глаза. Его узкое лицо с тонкими аристократическими чертами легко ассоциировалось с киношным образом белогвардейского офицера - утончённость, благородная бледность, седеющие виски, аквамариновая прозрачность глаз. Даже мешковатая одежда не портила впечатления, не скрывала осанку и лёгкие движения воина. Я уже поднаторел подмечать эту особую привычку двигаться, держать себя, свойственную тренированному с детства телу. Так двигались стражи - те, кого я знал, вне зависимости от возраста и комплекции. Так двигались охотники.
Он скинул на лавку свою фуфайку, стянул чёрный вязаный яломок, обнажив высокий лысеющий лоб, и, в предвкушении потерев друг о друга замёрзшие руки, стал открывать коньяк. Тим уже разложил на столе белково-углеводно-лактозный субстрат из супермаркета в ярких герметичных упаковках и одноразовую посуду. Александр Владимирович, плеснув в пластиковые стаканы янтарной, согревающей душу жидкости, поднял свой торжественно:
– За встречу, други мои, - выпил залпом, закинул в рот ломтик жёлтого дырчатого сыра.
– Дай бог, не последняя.
Он опустился на лавку, опершись спиной на бревенчатую стену. Мы с Тимом тоже опрокинули свои стаканы и уселись вокруг стола, лениво пережёвывая закуску.
На меня снизошло эмоциональное отупение. За короткое время случилось столько невероятных событий и встреч - немудрено, что моё нежное и непуганое ранее чувство удивления заскорузло и затёрлось. Поэтому, наблюдая сидящего напротив меня за столом Магистра ордена стражей собственной персоной, пьющего со мной коньяк в каком-то промозглом захолустье Среднерусской равнины, я думал только о том, с каким удовольствием я сейчас вытянулся бы прямо на этой деревянной лавке, подложив под голову свёрнутую куртку, и заснул бы моментально и беспробудно под мерный гул печи. Две бессонные ночи подряд, увы, никому не добавляют свежести ощущений и тяги к познанию. Блаженность погружения в сон представились мне столь явно, что я вынужден был потрясти головой, чтобы не отключиться тут же, уронив голову в тарелки.
– А что, Тим, - сказал глава ордена, оценив моё героическое сопротивление.
– Может, сделаешь нам по кофейку? Княжичу можно покрепче. И добавь ему энергетика.
– Извините, Дмитрий Алексеевич, - Магистр смотрел строго и с сожалением, - не могу предоставить вам возможность выспаться. У меня очень мало времени. Хотя понимаю и сочувствую. Сигарету?
Мы закурили, он открыл форточку. В комнате уже было по-настоящему тепло, даже меня с недосыпу перестал бить озноб. Печка весело потрескивала прогорающими поленьями, обещая все радости мира, среди которых сон казался мне сейчас наиболее желанным.
– Впрочем, - добавил страж, стряхнув пепел в пустой стаканчик с остатками коньяка, - отныне ваш спокойный сон и нормированный день - в прошлом. Если вы, конечно, не намерены отказаться от выбранной стези, - он снова взглянул на меня своими холодными глазами, подумал, покрутив стаканчик в руках.
– Вы обрекаете себя на непростую жизнь. На лишения, одиночество, трудные решения и вечный бой. Готовы ли вы к этому? Сейчас ещё есть возможность свернуть. Поверьте, если вы примете решение отступиться, я стану вас осуждать в последнюю очередь. Ноша, которую прочит вам Моран, тяжела. Здраво оцените свои силы. Что толку взявшись надорваться? Кому от этого будет прок? Подумайте...
Сквозь вату сонливости я пытался сосредоточиться на его словах. О чём он говорит? Какая ещё ноша? Какой ещё вечный бой? На кой мне вся эта хрень? Я просто хочу жить, как жил раньше - без проблем, обязательств и ответственных решений. В своей съёмной квартирке с клёнами за окном. Хочу ездить на своём верном "сузуки" в свой любимый автосервис. Хочу путешествовать в своём понятном, безопасном мире. Пить пиво по выходным с друзьями. И главное - спать! Много, долго, крепко - все ночи напролёт. С Лесей...
Я передумал, уважаемый Магистр. Не нужна мне эта ноша. Плевал я на Моран и на оба ваши ордена в придачу. Играйтесь тут сами, без меня.
Я поднял на него тяжёлые воспалённые глаза:
– Александр Владимирович, - голос прозвучал глухо и незнакомо, - я принял решение и менять его не собираюсь. Я уйду за Моран с вашей помощью или без неё - это определённо.
Тим поставил передо мной стаканчик с чёрным кофе, вытряхнул туда бумажку с бурым порошком и поболтал пластикой ложкой, размешивая.