Моран дивий. Стезя
Шрифт:
Скажу честно - я не чувствовал себя учеником самурая. Я чувствовал себя его рабом. Причём таким, которого заведомо решили уморить, чтобы не кормить.
Спустя какое-то время я восстал. И потребовал начать тренировки по владению оружием.
– Послушай, ханси, - сказал я с плохо скрытым раздражением, - я научился копать землю, месить бетон и чистить коровник. Думаешь, мне эти умения пригодятся в мире Морана больше, чем владение оружием? Почему нельзя совмещать основную физическую подготовку с уроками фехтования?
Японец долго поправлял,
– Послушай, княжич. Ты не готов. В тебе много сомнений и суеты.
– Каких, блин, сомнений?
– сдерживаясь, прошипел я, отбирая у своего сенсея последнюю чурку и зашвыривая её на поленницу.
– Я ни в чём не сомневаюсь! Мной всё давно решено!
– Ты не понимаешь, - сказал он.
– Пошли со мной.
Он привёл меня в дом, снял со стены катану. Освободив от ножен, нежно провёл пальцами по сизой стали.
"Так, наверное, он гладит жену в постели", - подумал я, наблюдая это интимное движение.
Быстрый, как вспышка, жест - и я увидел опадающие на пол оконные шторы. Меч рассёк ткань словно масло - без звука, без спотыка. Учитель протянул мне оружие рукоятью.
– Ударь меня, - сказал он.
Я замер, не чувствуя в себе сил выполнить повеление, не в силах занести смерть над головой человека. Меч оттягивал руку. Ещё секунду назад живой, сверкающий, разящий, теперь он словно умер от моего прикосновения, став просто тяжёлой чужеродной железякой.
Мастер ждал.
– Прости, Учитель, я всё понял, - сказал я и пошёл в ерики косить траву для коровы сенсея.
Кстати, помимо коровы он держал ещё пару лошадей. Уход за ними тоже вменялся мне в обязанность. Честно говоря, никогда ранее не имел дел с этими животными и поначалу относился к ним с опаской. Особенно меня напрягал злющий жеребец. При виде меня он всхрапывал, ржал, бил копытом, косил налитым кровью глазом и норовил укусить. Я терпел и старался найти к нему подход, сознавая, что за Мораном на "сузуки" не ездят.
В конце-концов, с кобылкой Симой мы подружились. Она стала меня признавать, снисходительно принимала угощение из раскрытой ладони и ласково тыкалась носом в шею. Я рискнул её оседлать и постепенно начал делать осторожные верховые вылазки в степь, трясясь на лошадиной спине кулём с мукой. Страх мой перед лошадьми, как классом, скоротечно угасал. Но не перед одним конкретным бешеным зверем по кличке Тацу - Дракон.
В одно ужасное утро Учитель, как обычно перед тренировкой, поджидал меня у задней калитки. Только в этот раз не один - он держал под уздцы чёртового жеребца, оглаживая своего любимца по холке, отчего тот только что не мурлыкал.
– Сегодня на нём, - по своему обыкновению лаконично изрёк сенсей.
Я мысленно простился с жизнью и принялся совсем не изящно карабкаться на спину зверюге, нервно подёргивающего шкурой. Седзиро придерживал его, увещевая и успокаивая.
– Покажи ему, что ТЫ в его табуне вожак, - сказал Учитель и перекинул мне повод.
Дальнейшее я помню плохо. Всё слилось в стремительную карусель с вращающимися вокруг меня небом и степью, с бьющимся подо мной, оглушительно и пронзительно ржущим и хрипящим животным, пытающимся сбросить ненавистную ношу, в единственное стремление - удержаться, не упасть под копыта беснующемуся Дракону. Я вцепился ему в шею, сжал коленями бока. Не имея ни малейшего представления о правилах объезда и укрощения лошадей, пытался интуитивно найти верную стратегию, врасти в тело зверя, подавить его буйство своим упорством.
Тацу понёс меня в степь. Казалось, бешеная скачка в бешеном напряжении противоборства, продолжалась бесконечно. Пока я не почувствовал, что непокорная скотина, замучавшая себя до дрожи в ногах и закипевшей на боках пены, не стала сдаваться.
– Что, Тацу, - просипел я, грызанув его зубами за шею. Он взрыкнул, шарахнулся вбок.
– Будешь пряниками делиться, скотина неблагодарная?
Жеребец шагом принёс меня к дому своего хозяина. Японец полулежал в тени клёна, пожёвывая травинку. От него веяло спокойствием Будды.
Скользнув по мокрому лошадиному боку, я сел прямо под копытами, в траву. Ноги после непривычного, чудовищного напряжения не хотели держать.
– Ты хорошо провёл свою первую битву, Дмитрий-сан, - сказал Учитель, и я услышал в его голосе новые нотки.
– Никто не справился бы с Тацу, даже опытный берейтер, - и я увидел в его обычно безмятежном взгляде интерес.
Мастер подошёл, огладил морду коня, бормоча по-японски, обтёр его потником и отвёл в тень.
– Теперь я вижу, что не ошибся - Моран дал тебе достаточно сил, чтобы ты смог выполнить предназначенное им.
– Откуда ты всё знаешь, Учитель?
– я откинулся на локти, вытягивая ноги, которые то и дело сводило судорогой.
– Про меня всё знаешь, про Моран, о предназначении... Откуда знал, что я приду к тебе?
Вопрос этот, честно говоря, давно мне жёг язык. Но казалось как-то неправильно допрашивать человека, давшего мне приют в своём доме и протянувшего руку помощи. Сам расскажет, когда сочтёт нужным. Но он молчал. А на наводящие вопросы отвечал неохотно. Либо вообще не отвечал. Теперь, одержав свою первую победу и заслужив одобрение Мастера, я посчитал момент своего триумфа подходящим для небольшой наглости.
– Я страж, княжич, - с неожиданной готовностью ответил он, водя коня вокруг дерева, чтобы дать ему возможность остыть после бешеной скачки.
– Страж?
– эта мысль почему-то не приходила мне в голову.
– Вот как. Постой, здесь что - есть ворота?
Японец, по своему обыкновению промолчав, повёл жеребца в конюшню. Я похромал следом.
– Здесь нет, - ответил сенсей, напоив коня и засыпав ему кормушку.
– Я стерёг ход в Моран в своей стране. Лет пять назад пришлось бежать оттуда.