Московский клуб

Файндер Джозеф

— Приходится иногда. Ты же знаешь меня, я вечно лезу на рожон. Не так давно я взялась за одно дело. Вопреки совету судьи, вопреки всем. Мой босс советовал мне отступиться. Деревня Патрицио, штат Иллинойс. Изнасилование. Местный судья обвинялся в изнасиловании тринадцатилетней девочки. И, черт побери, он действительно сделал это, Чарли. Я точно знаю. Но у чертова судьи масса друзей-«шишек». И все эти большие люди свидетельствовали в его пользу, включая мэра и даже епископа. Шеф советовал мне подвести дело под какое-то более мягкое обвинение… под оскорбление действием, например. Чтобы избежать безнадежного процесса. Он считал, что

у нас не слишком сильные доказательства, что присяжные не примут их. И я так и сделала. Понимаешь? Я сделала все, чтобы только упрятать этого мерзавца за решетку. Я сказала присяжным, что они должны дать мне теперь то, что я прошу.

— И?

— И я проиграла.

— Мне очень жаль…

— Да, мне тоже. — Паула вновь наполнила стаканы. — Слушай, а как там Шарлотта? Она, кажется, сделала неплохую карьеру? Телевизор нельзя включить, не увидев ее репортажа.

— Да, это так.

— И вы… Не знаю, как сказать, но, когда я разговаривала с ней год назад, она…

— Мы живем врозь, Паула. Но мы все еще женаты, я надеюсь.

— Я рада это слышать, — сказала она, хотя и не очень убедительным тоном. — Кто бы мог подумать, что она окажется таким молодцом… Ты знаешь, о чем я. — Она медленно покачала головой.

— Да, она действительно молодец.

В ее комплиментах Шарлотте была какая-то двусмысленность. Неужели они все еще были соперницами?

По мере того, как виски разливалось по пустому желудку Стоуна, он находил Паулу все привлекательней и привлекательней. И он подозревал, что она чувствует то же самое по отношению к нему. Вполне возможно, он всегда нравился ей.

— А знаешь, — сказала она, делая большой глоток виски, — когда вы в колледже занимались любовью, я ведь очень часто все слышала.

Она глядела на него вызывающе. Их лица разделяло лишь несколько дюймов. Не было ни малейшего сомнения, о чем она думала. Он приблизил свои губы к ее, она сделала то же. Они поцеловались. Минуту спустя она оторвалась от него и провела рукой по его голове.

— Мне всегда нравились твои кудри, — прошептала она.

— Я, кажется, начинаю их терять, — хрипло отозвался он. — Послушай, Паула… — Его ноздри улавливали аромат ее духов, что-то мускусно-коричное. Она скинула пиджак. Он видел ее большую грудь сквозь тонкую шелковую блузку. Соски торчали. Ему безумно захотелось увидеть ее голой. Это желание смутило его.

— Паула, мы не должны этого делать.

— Думаешь, Шарлотта живет там как монахиня? — прошептала Паула в самое ухо Чарли. Ее рука уже лежала на его возбужденном члене. В какой-то момент Чарли чуть не свалился со стула.

Он ничего не говорил, чувствуя вину и нерешительность, но, возвращая ей поцелуй, засунул язык глубоко ей в рот, ощущая его мягкость и тепло.

— Эй, Чарли, а я очень рада, что ты появился, — прошептала девушка. И они встали и пошли в другую комнату.

Подойдя к кровати, она расстегнула его ремень и опустила все еще холодную руку ему в трусы, на член. Он стоял, не дыша, и слышал ее тяжелое дыхание. Расстегнув ее блузку, он любовался ее возбужденными сосками, большими коричневыми дисками. Он прикоснулся к ним губами, чувствуя одновременно вину и огромное удовольствие, какого он уже давно не ощущал.

Вашингтон

Первый секретарь посольства СССР в Вашингтоне, округ Колумбия, Александр Маларек приехал в свой офис необычно рано. Он налил себе чаю из старинного

серебряного самовара, стоящего в углу кабинета, и сел за стол, чтобы просмотреть пришедшие из Москвы за ночь телеграммы.

Как советский резидент в США, он курировал все кагебистские операции в этой стране, которые теперь, во времена гласности, сводились к получению новых технологий. Ему помогали четыре других резидента в Нью-Йорке и Сан-Франциско.

Но последние недели он занимался делами, о которых его коллеги по КГБ никогда не знали.

Маларек не считал себя предателем. Он был верным слугой Советского государства: он любил свою страну и был верен ей. Да, он твердо верил, что помогал спасти свою великую Родину.

Но ему очень не нравились его американские коллеги, этот «Санктум». Они были слишком нерешительны в своем стремлении ввести своего человека в самый центр политической жизни в СССР.

Будучи резидентом, он управлял сетью нелегальных агентов, разбросанных про всей стране. Работа этих людей курировалась 8-м управлением КГБ, группой С, ответственной за организацию политических убийств и саботажей. Эти люди прошли очень серьезную подготовку в подмосковных центрах, получили подложные паспорта и были переброшены в США. Здесь они занимались какой-нибудь скромной работой и время от времени встречались со связными из Москвы. Эти люди обходились управлению очень дорого, и использовать их приходилось очень осторожно. Зачастую под прикрытием деловых поездок они выполняли задания на Среднем Западе.

Некоторые из них работали сегодня не на КГБ, а на «секретариат». А это означало, что в случае необходимости они могли совершить и самое страшное. Убийство.

Во всем мире считается, что ни советские, ни американские агенты уже не прибегают к таким мерам. Собственно говоря, делается все возможное для того, чтобы избежать подобных акций. Ведь все боятся разоблачений, которые могут привести к серьезным политическим последствиям.

И все же убийства по политическим мотивам продолжаются. И с советской, и с американской стороны. Когда возможно, эту работу поручают доверенным лицам: служащим Кубинской службы безопасности или американским уголовникам. Но «секретариат», однако, не мог посвящать в свои дела посторонних. Ведь это была структура, существование которой тщательно скрывалось и от Вашингтона, и от Москвы, и от КГБ.

В половине девятого в дверь кабинета постучали. Пришел помощник Маларека по связям с общественностью, одновременно выполняющий обязанности ответственного за политическую разведку. Это был невысокий лысеющий человек с седыми усами. Звали его Семен Сергеев. Он был моложе Маларека на несколько лет, но всегда был как-то напуган и казался гораздо старше. Он тоже был членом «секретариата».

Сергеев был очень серьезен.

— Об Армитидже уже позаботились, — сообщил он, усаживаясь на стул.

— Все было сделано чисто?

Сергеев рассказал все подробнее, Маларек довольно улыбнулся хитроумию и ловкости операции.

Незадолго до этого Малареку стало известно, что заместитель госсекретаря Армитидж сделал запрос на одно секретное досье. Маларек быстро распорядился, и проблема была устранена с проворностью, которой он и не ожидал от своего агента.

Он немного помолчал, задумчиво поглаживая лацканы своего отличного американского твидового костюма.

— Какое именно досье запрашивал Армитидж? — наконец спросил он Сергеева.