Москва и Восточная Европа. Советско-югославский конфликт и страны советского блока. 1948–1953 гг.
Шрифт:
В качестве серьезной задачи координационный центр планировал проведение учетно-кадровой работы во всех группах эмигрантов, поскольку их состав постоянно пополнялся новыми членами с не всегда ясным прошлым. Проведенная, например, в Румынии специальной комиссией проверка выявила в рядах политэмигрантов значительное число «скрытых агентов охранки Ранковича». В группе из 164 чел. таковых оказалось 65. Подобную проверку и чистку кадров координационный центр планировал провести в 1952 г. и в других странах «народной демократии». Судьба выявленных «агентов», как в Румынии, так и других странах, осталась неизвестной [151] .
151
Там же. Л. 115–117.
Активность центра и его руководителей не ограничивалась правильным партийным «воспитанием» эмигрантов и распространением пропагандистской литературы в Югославии. В мае 1952 г. министр иностранных дел А. Я. Вышинский направил Сталину письмо с информацией от советского посла в Албании К. Д. Левычкина, которому Э. Ходжа сообщил о просьбе координационного центра и его руководителя Попиводы включить в состав албанской народной армии и органы МВД группу югославских политэмигрантов. Цель – обеспечить их военную и специальную оперативную подготовку в качестве руководящих кадров для организации борьбы с режимом Тито.
152
РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1379. Л. 118–119.
Просьба руководства центра, адресованная Ходже, выглядит как некий самостоятельный шаг, не согласованный с ВПК ЦК ВКП(б), если не иметь в виду, что это ведомство Суслова полностью контролировало деятельность центра. В таком случае инициатива Попиводы должна была обсуждаться по крайней мере с основным куратором центра В. Г. Григорьяном и получить его одобрение. Не исключено, что Попивода, напомнив, что Белград отозвал своих военных специалистов из Албании еще в 1948 г., предложил именно таким образом произвести «восстановление» института югославских военных советников в албанской армии, но Ходжа сумел разгадать его замысел. Известно, что сербы к тому же почти всегда относились к албанцам как к объекту своей политики. С подобной просьбой Попивода не осмелился больше обратиться ни к одному из руководителей стран «народной демократии».
Во второй половине января 1952 г. в Бухаресте состоялось очередное совещание представителей югославской политэмиграции, которое призвало на этот раз уже всех югославских патриотов «объединяться в единый освободительный фронт народов Югославии». Политической платформой фронта, основанной на выводах последней резолюции Информбюро, должен был стать лозунг борьбы за мир, свободу и независимость Югославии от империалистов, за «ликвидацию фашистского режима Тито и установление народно-демократического строя в Югославии». Говорилось о последующем ее возвращении в демократический лагерь и «на путь дружбы и сотрудничества с Советским Союзом и странами народной демократии». Руководство политэмиграции, ожидая открытой поддержки Кремля, вновь подняло вопрос о создании «верной марксизму-ленинизму и принципам пролетарского интернационализма подлинной коммунистической партии», что было объявлено главным условием осуществления программы «единого фронта». Совещание в своей резолюции призвало всех югославских «патриотов» объединиться для решения этой основной задачи [153] . На фоне бравурных заявлений и резолюций актуализировался вопрос о ситуации в руководстве эмигрантским движением, где уже не первый год происходили трения, возникали разногласия при принятии основных решений.
153
РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1379. Л. 122–125.
Создать центр югославской эмиграции не означало добиться единства его руководства. Думать же о формировании компартии на основе московской группы в таких условиях было бы крайне опрометчиво. И это в Кремле хорошо понимали. Григорьян 7 июня 1952 г. был вынужден признать, что ВПК беспомощна в попытках уладить конфликт между главным редактором Попиводой и его заместителем Голубовичем, возникший годом раньше. Он констатировал, что обстановка в Центре и редакции продолжает оставаться нездоровой. ВПК планировала в «оперативном порядке» ввести в состав центра представителей эмиграции из Румынии, Венгрии и Болгарии и одного из советской группы. Собирались сменить и часть редколлегии. Заместителем хотели назначить инженера Рогановича, а в редколлегию ввести Бутуровича, который в этом году окончил Ленинградский политехнический институт. Планировалось укреплять и кадровый резерв, направив на учебу в Высшую партшколу при ЦК ВКП(б) трех эмигрантов, также окончивших советские высшие учебные заведения [154] .
154
Там же. Л. 120.
Активность политэмиграции еще продолжалась весной 1953 г., уже после смерти Сталина и, видимо, при поддержке кремлевских структур, где еще не было принято решение о дальнейшей политике в отношении Югославии. Так, в конце апреля под председательством П. Попиводы состоялась конференция «Союза патриотов по освобождению народов Югославии от фашистского гнета клики Тито–Ранковича и империалистической неволи», на которой ставилась задача освобождения югославского народа от «титовского фашистского режима» и возвращения страны «в лагерь демократии и социализма» [155] . Однако со второй половины 1953 г., с началом постепенной нормализации советско-югославских отношений интенсивность антиюгославской пропаганды заметно снизилась, а в сентябре–октябре 1954 г. в странах «народной демократии» прекратилось вещание эмигрантских радиостанций и выпуск газет, из продажи была изъята направленная против Югославии литература [156] . В мае 1955 г., накануне визита Н. Хрущева в Белград, ЦК КПСС обратился к членам Коминформбюро с предложением об отмене второй резолюции этой организации, принятой в ноябре 1949 г. [157]
155
Кимура К. Четыре совещания югославской политэмиграции в СССР и странах «народной демократии» и их роль в антитовской кампании 1948–1954 гг. // Вместе в столетии конфликтов. Россия и Сербия в XX веке / Институт славяноведения РАН. М., 2016. С. 340–341.
156
Митровиh М., Селиниh С. Jугословенска информбировска емиграциjа у источноевропским земљама, 1948–1964. // Токови историjе. 2009. N 1–2. С. 45.
157
Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления: В 3 т. Т. 2: Постановления. 1954–1958. М., 2006. С. 89–90.
Кремлевский анализ ситуации в Югославии и деятельности «агентов клики Тито» в компартиях европейских стран. Отделы ЦК, ответственные за внешнеполитические связи ВКП(б), в начале 1949 г. констатировали значительное усиление пропагандистской активности Югославии, направленной против СССР и его союзников, что было понятно: югославы давали ответ на мощную антиюгославскую кампанию, проводимую Москвой. Л. С. Баранов, как это было принято в тот период в кремлевских информационных материалах по Югославии, отмечал в своей записке В. М. Молотову, что «разнузданная антисоветская пропаганда клики Тито преследует своей целью отвлечь внимание трудящихся Югославии от растущего сближения югославских руководителей с англо-американскими реакционными кругами». Если основной «заботой» московских пропагандистов было любыми путями навесить, как того требовали наверху, на «клику Тито» ярлык продавшихся Западу предателей дела социализма, то югославский агитпроп формулировал свои обвинения против Кремля не так грубо и глупо, а указывал на то, что борьба СССР против Югославии приобретает характер борьбы не только против построения социализма в ней, но и превращается в борьбу против дальнейшего развития социализма в мире и социалистического единства. Баранов подробно описывал обстановку в Белграде: югославское руководство избегает встреч с дипломатами из стран «народной демократии» и проводит в отношении них «откровенно враждебную политику», в то время как представители Запада встречают широкую и радушную поддержку и помощь со стороны официальных лиц. Он отмечал возобновление работы столичной американской библиотеки, «проникновение в Югославию американских кинофильмов». Характерно замечание кремлевского чиновника, который с негодованием указывал на «явно шпионскую деятельность англо-американских дипломатов» и отсутствие адекватной реакции югославов на этот факт: «…никто из них до сих пор не был выслан из страны». Не забыл он упомянуть с раздражением и «английского шпиона» В. Велебита, председателя Комитета по делам туризма и гостиниц, в функции которого входило обслуживание многочисленных западных гостей и делегаций.
Как правило, все кремлевские и МИДовские записки и прочие информационные материалы о состоянии экономики, настроениях населения в Югославии как будто писались под копирку. Всё в стране было плохо: снабжение отвратительное, в больших городах не хватает продуктов питания, зарплаты низкие, на селе кулак укрепляет свои позиции, рабочие на грани выживания и скоро начнут бастовать. Аппарат Ранковича усиливает репрессии в партии и среди населения. Выводы также всегда одни и те же: «Население всё больше понимает и осознает преступную политику клики Тито. Растет вера в Советский Союз». Местные информаторы сообщали в советское посольство о бурных аплодисментах, которыми публика встречала появление Сталина на экране во время киносеансов, в то время как на кинокадры с Тито аудитория реагировала прохладно. Крестьяне во многих местах называют Тито «белградским пашой» или говорят о «четырех панах», имея в виду его самого и ближайших помощников – Джиласа, Карделя, Ранковича [158] . Вследствие такой неточной, а чаще просто неверной и искаженной информации в Кремле могли возрастать лишенные оснований надежды на скорые перемены ситуации в Югославии и приниматься не всегда адекватные решения.
158
РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1377. Л. 54–55.
О проникновении «агентуры Тито» в компартии и демократические организации разных стран мира с целью их «разложения изнутри» подробно рассказывалось в записке Григорьяна Молотову в конце декабря 1950 г. Такое положение становилось возможным, как отмечалось в записке, в тех партиях, где не ведется «упорная и ежедневная борьба с врагами в своих рядах» и где проявляется «организационная и идеологическая слабость». Вот в такой обстановке «титовцам удается насаждать свою агентуру, вербовать себе сторонников в этих партиях и проводить подрывную работу» [159] . Григорян отмечал, что наиболее активно эта «агентура» действует в компартиях и демократических организациях скандинавских стран, в том числе в обществах дружбы с Советским Союзом. Одним из объектов «происков титовцев» являются «группы славянских национальных меньшинств, проживающих как в странах народной демократии, так и в капиталистических странах». Он сравнивал работу этой «агентуры» с действиями многочисленных групп троцкистов в капиталистических странах, которые «в лице “титовцев” получили новых сообщников для борьбы против коммунистического движения и Советского Союза». Югославские «агенты», как отмечалось в записке, пытались объединить разрозненные троцкистские группы в Австрии, Италии, Испании, Норвегии и Германии и поставить их под свое руководство. Указывалось на особо активную поддержку «титовцев» со стороны британских лейбористов, регулярное посещение ими Югославии и подготовку вопроса о приеме «клики Тито и его партии в КОМИСКО» (орган, объединявший после войны социалистические и социал-демократические партии стран Западной Европы, в 1951 г. переименован в Социалистический интернационал). Не обошлось в записке и без дежурных, основанных на предположениях и надуманных констатациях фраз о том, что вся «подрывная, шпионско-диверсионная работа клики Тито развивается по указаниям и при прямой поддержке правящих кругов капиталистических государств». То же самое говорилось и о югославской дипломатической службе за рубежом [160] .
159
Там же. Л. 149.
160
РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1377. Л. 150.
В апреле 1952 г. Григорьян подготовил записку, в которой попытался проанализировать экономические и военно-политические связи «клики Тито» с США и Англией. Начиная с привычных клише вроде «фашистская клика Тито, перейдя в лагерь империалистов, стала форсировать укрепление экономических и военно-политических связей» с США, Англией и другими капиталистически странами, он отмечал с укором, что в 1949 г. Югославия уже имела торговые связи с 25 странами. Дальнейшее развитие отношений с Западом, в том числе и в военной области, Григорьян описывал как очень опасное, чреватое для страны потерей независимости. США в обмен на поставки вооружений потребовали от Белграда координации военных планов в регионе и установления тесного сотрудничества по типу того, которое существовало в НАТО. Известно, что югославское руководство действительно подвергалось в этот период серьезному давлению со стороны США, но в итоге сумело использовать это обстоятельство в интересах внешней политики Югославии, в частности для решения проблемы Триеста [161] .
161
Подробнее см.: Аникеев А. С. Как Тито от Сталина ушел. Югославия, СССР и США в начальный период «холодной войны». 1945–1957 гг. М., 2002. О месте триестской проблемы в отношениях Югославии с СССР и западными державами на завершающем этапе Второй мировой войны и первые послевоенные годы см.: Milkic M. Tr^s'canska kriza u vojno-politickim odnosima Jugoslavije sa velikim silama 1943–1947. Beograd, 2012. О военной помощи со стороны США см. также: Lakovic I. Zapadna vojna pomo'c Jugoslaviji. 1951–1958. Podgorica, 2006; Животиh А. Вашингтонска конференциjа 1951. Београд, 2015.