Москва и Восточная Европа. Советско-югославский конфликт и страны советского блока. 1948–1953 гг.

Коллектив авторов

Югославская политэмиграция в СССР и странах «народной демократии», попытки ее консолидации. Белград с начала года усилил контрпропаганду против СССР и стран «народной демократии», что стало ответом на расширяющийся поток дезинформации о югославском руководстве и положении в стране, идущий с Востока. Резкое недовольство югославов вызвало решение Кремля приступить к изданию в СССР эмигрантской газеты «За социалистическую Югославию». Решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 3 апреля 1949 г. главным редактором был утвержден Р. Голубович, бывший посол ФНРЮ в Венгрии, который, выразив согласие с резолюцией Информбюро и оказавшись в Москве, выступил еще раньше с предложением об издании такой газеты. В начале года этот вопрос разрабатывался в Отделе внешней политики ЦК ВКП(б). К этому времени в Москве осталось немало югославских граждан из числа дипломатов, слушателей военных академий, студентов и других лиц, работавших или учившихся в СССР, которые приняли резолюцию Информбюро, зачастую под значительным идеологическим давлением, и готовых, в различной степени, принять участие в советской пропагандистской кампании против Югославии. Часть коммунистов, получивших в Югославии название «информбюровец», эмигрировала из страны и сумела разными путями прибыть в СССР. К их числу относились Р. Голубович, генерал-майор авиации П. Попивода, П. Лукин, А. Алихаджич и М. Ешич. Именно их имена указывались в записке на имя Сталина от 26 марта в качестве авторов идеи создания газеты. Показательно, что она начиналась словами: «По Вашему поручению подготовлен вопрос об издании в Советском Союзе газеты югославских коммунистов, поддерживающих резолюцию Информбюро о положении в КПЮ и открыто выступивших против националистической клики Тито» [131] . Первоначально планировалось издавать газету два раза в месяц на 4 полосах, а затем еженедельно на сербском языке под названием «Под знаменем интернационализма». Затем название в варианте проекта постановления ЦК ВКП(б) по этому вопросу изменили на «Народная Югославия», а в решении Политбюро ЦК в окончательном варианте она получила название «За социалистическую Югославию» [132] . В постановлении ЦК говорилось о планах созвать собрание из 50–60 «наиболее активных югославских коммунистов в Москве», чтобы принять решение о составе редколлегии. Без советских участников редколлегия не смогла бы оперативно решать в первую очередь организационные вопросы, и, очевидно, в последний момент карандашом были вписаны фамилии сотрудников ОВП ЦК ВКП(б) В. И. Лесакова и В. М. Сахарова, которые направлялись для работы в качестве членов редакции,

что помимо прочего должно было укрепить контроль над проведением правильного курса газеты. Сотруднику Секретариата Информбюро Л. С. Баранову поручалось оказывать содействие в снабжении редакции газеты информационными материалами о положении в Югославии. В окончательном варианте постановления к этому заданию был подключен и ТАСС. Баранову также поручалось оказать помощь югославским коммунистам в издании газет в Румынии, Болгарии и Чехословакии. С этой целью П. Попиводе и М. Савичу разрешались командировки в Румынию, Болгарию, Венгрию и Албанию «по делам подготовки издания югославских газет в этих странах». Финансирование издания в объеме 300 тыс. руб. должно было осуществляться через Славянский комитет СССР. Газету планировалось распространять через сопредельные с Югославией страны, опираясь на помощь югославских коммунистов [133] . В ноте МИД ФНРЮ, направленной посольству СССР в Югославии 23 мая, об этой инициативе югославских политэмигрантов говорилось в самом негативном тоне, подчеркивалось, что советская сторона оказала поддержку нескольким «предателям Югославии». При этом югославская сторона ссылалась на заявление руководителя советской делегации А. А. Громыко на третьем заседании ГА ООН. В ноте подчеркивалось, что, оказывая помощь группам, целью которых является «борьба против ФНРЮ и разрушение в этой стране социалистического порядка, правительство СССР доказывает на деле, что оно является тем правительством, которое не проводит дружественной политики по отношению к ФНРЮ». Югославский МИД требовал, чтобы правительство СССР запретило политэмигрантам враждебную деятельность и дальнейшее печатание газеты, «так как поддержка такой антиюгославской деятельности находится в полном противоречии с духом и буквой существующего Договора о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между ФНРЮ и СССР» [134] . МИД СССР ответил на ноту югославского МИД 31 мая, указав, что «советское правительство решило оказать гостеприимство югославским патриотам-эмигрантам, преследуемым югославским антидемократическим режимом за их демократические и социалистические убеждения, и предоставило им убежище». Вместе с тем в ноте содержался характерный для стиля общения с югославами казуистический ответ на их обвинения в том, что Москва «будто бы оказывает “полную поддержку” югославским революционным эмигрантам». Отрицание такой поддержки со стороны государственных органов СССР сопровождалось утверждением, что такую поддержку в полной мере может оказывать советская общественность и советские граждане, которые рассматривают «революционных политэмигрантов как своих друзей, как своих братьев». Требование югославов запретить печатание газеты политэмигрантов в СССР авторы ответной советской ноты, сохраняя издевательский тон, попытались описать как требование установить в СССР «такой же антикоммунистический и антидемократический режим, какой установлен в настоящее время в Югославии». Соответственно, как отмечалось в ноте, «югославское правительство, выдвигая это нелепое “требование”, ставит себя в смешное положение». Далее в ноте содержалась ссылка на пассаж из югославской ноты, где политэмигранты характеризовались как «предатели своей родины», в то время как, по мнению советского правительства, они в действительности являлись «подлинными социалистами и демократами, верными сынами Югославии, строителями дружбы между Югославией и Советским Союзом». Авторы МИДовского документа рекомендовали искать предателей Югославии среди «тех господ, которые стараются подорвать дружбу» между двумя странами, готовя Югославии «судьбу стран, попавших в кабалу империализма» [135] .

131

РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1379. Л. 1.

132

Там же. Л. 2; Советско-югославские отношения. С. 402.

133

Советско-югославские отношения. С. 402.

134

Jугословенско-совjетски односи. С. 467–468.

135

Советско-югославские отношения. С. 408–410.

В начале июля в ЦК ВКП(б) было принято решение об организации специального радиовещания на Югославию с территории Румынии. В Бухарест для формирования редакции был направлен заместитель редактора газеты «За социалистическую Югославию» Попивода, а Юдину и Баранову поручалось оказать «помощь и содействие югославским политэмигрантам в проведении специального радиовещания на Югославию» [136] .

Работа по консолидации всей «информбюровской» эмиграции в странах Восточной Европы продолжалась в течение года, и в марте следующего, 1950 г., руководитель Внешнеполитической комиссии (ВПК) ЦК ВКП(б) В. Г. Григорьян направил Молотову докладную записку с информацией Попиводы и Голубовича о состоянии групп югославских политэмигрантов в Венгрии, Румынии и Чехословакии. Это было уже второе посещение югославами этих стран с инспекционными целями. В Венгрии находилось 77 эмигрантов, из которых 48 человек были членами компартии, 4 – кандидатами в партию и 9 – комсомольцами (членами СКОЮ). Все они, как указывалось в справке, были «загружены работой», учились на курсах, работали на предприятиях, кто-то был занят на радиостанции. Попивода, характеризуя ситуацию в группе, с генеральской «проницательностью» отмечал, что она сохраняет единство, «несмотря на то что в ней всё еще находятся провокаторы, небольшое число карьеристов, анархистов антипартийных элементов, которые разлагающе действуют на группу». Так, по его мнению, руководитель группы некто В. Милутин, который «узурпаторски относится к товарищам, начал морально разлагаться», теряя авторитет среди эмиграции и венгерских товарищей, которые не знают, на кого опереться. Венгерское руководство, как было видно из записки, курировало ситуацию с эмиграцией и, по словам Попиводы, «Ракоши просил прислать серьезного и надежного товарища» [137] . Описание ситуации с политэмигрантами в Румынии отличалось той же армейской прямотой и стремлением везде увидеть «вражеские козни». В группе из 140 человек, как отмечалось, сохранялись «разногласия, сомнения и интриги». Попивода был уверен в том, что в этой группе «уже продолжительное время действуют провокаторы». Однако, несмотря на это «группа едина, газета выходит регулярно», правда, в редакции «все друг друга подозревают». Отмечалась хорошая работа радиостанции, хотя кадров не хватало. Рассказывая о положении дел в Чехословакии, генерал отмечал, что там группа расколота пополам, в чем он видел вину прежнего руководства – Ивановича и Райковича, которые «показали себя несерьезными людьми, авантюристами и карьеристами». В группе «господствовала атмосфера неверия в себя, недоверия к своим товарищам и чехам». Попивода писал, что положение плохое, хуже, чем год назад, но обещал чаще туда ездить и исправить ситуацию [138] . Не исключено, что помимо реальной картины, существовавшей на местах, «катастрофическое» описание состояния политэмиграции в этих странах служило реализации личного плана Попиводы и Голубовича, который предусматривал получение ими регулярных командировок в Восточную Европу. Попивода при поддержке Кремля становился к этому времени ключевой фигурой в югославской политэмиграции в Восточной Европе.

136

Там же. С. 413.

137

РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1379. Л. 25.

138

РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1379. Л. 26–29.

В обобщающей информационной записке, составленной В. Г. Григорьяном на основе материалов, представленных в том числе Попиводой и Голубовичем, давалась развернутая картина состояния политэмиграции в странах «народной демократии». На 1 февраля 1950 г. общее число югославских политэмигрантов в этих странах составляло 720 чел., и контроль над их деятельностью осуществлялся специально выделенными для этой цели сотрудниками ЦК компартий соответствующих стран. Во всех странах издавались газеты, которые создавали вокруг своих редакций объединения эмигрантов. Такая ситуация создалась в Болгарии, где финансирование газеты «Вперед» осуществлял ЦК болгарской компартии. Для работы в редакции был выделен специальный сотрудник ЦК. В Румынии ЦК компартии также был привлечен к работе с эмигрантами, помогал в издании газеты «Под знаменем социализма», ввел трех своих инструкторов в состав редакции. Вместе с тем в записке отмечалось, что в среде политэмигрантов существует разброд, нет единства, участие основной массы в борьбе с «кликой Тито–Ранковича» недостаточно активное. Речь шла и о недисциплинированности и даже моральном разложении. Всё это, как считали кремлевские работники, облегчало «возможности для подрывной работы агентов клики Тито среди югославской эмиграции» [139] . Автор записки предлагал рассмотреть возможность объединения усилий этих групп в борьбе против известной клики и создать «Бюро югославских коммунистов-политэмигрантов в составе 3–4 проверенных югославских коммунистов». Эта фраза была подчеркнута кем-то из руководства, возможно Молотовым, и на полях поставлен вопрос «Где?». Как предполагал Григорьян, в задачу Бюро должно было входить оказание практической помощи группам политэмигрантов, осуществление постоянного контакта между редакциями газет, обмен опытом, а также «организация работы по заброске газет и нелегальной литературы на территорию Югославии». 14 июня 1950 г. Григорьян изложил от имени ВПК идею создания такого Бюро в записке, адресованной Сталину. В ней предлагалось создать в Москве «узкий руководящий центр югославской политэмиграции в составе 5 проверенных югославских коммунистов» для активизации групп эмигрантов в борьбе против клики Тито–Ранковича. В состав центра предлагалось включить из «московских» эмигрантов П. Попиводу, Р. Голубовича и И. Петрановича, а из «румынских» и «болгарских» – А. Опоевлича и П. Мишича, что, возможно, говорило о недостаточной «благонадежности» югославов из других стран «народной демократии». Сообщалось, что все эти товарищи прошли проверку «по линии МГБ и Комитета информации». Помощником в аппарат центра предлагалась кандидатура В. В. Кирсанова, ранее работавшего в Югославии в качестве представителя Совинформбюро [140] .

139

Там же. Л. 32.

140

РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1379. Л. 40–41.

Вероятно, идею создания такого центра Сталин рекомендовал обсудить дополнительно и, возможно, сохранить на какое-то время ранее предлагавшийся формат – бюро. Спустя две недели Григорьян направил на имя Сталина записку с предложением созвать в Бухаресте совещание представителей всех групп «югославских революционных эмигрантов». Отмечалось, что это отвечало и решению Секретариата Информбюро от 22 апреля 1950 г. ВПК предлагала на этот раз создать бюро связи с группами югославской политэмиграции при газете «За социалистическую Югославию», что стало бы «подготовкой к созданию в дальнейшем узкого центра по координации деятельности югославских коммунистов». Кандидатуры в бюро связи предлагались те же, что и в прежней записке [141] . Совещание прошло вблизи Бухареста 27–28 июля, и информацию о нем М. А. Суслов и В. Г. Григорьян направили Сталину 7 августа под грифом «сов[ершенно] секретно». При этом они сослались только на Секретариат Информбюро, который в апреле, рассмотрев вопрос о выполнении третьей резолюции этого органа, принял решение провести это совещание. Подготовительная работа ВПК с анкетами и проверками кандидатов осталась за скобками. В информационной записке сообщалось, что прибывшие на совещание 19 делегатов представляли 2030 югославских политэмигрантов и в том числе 900 коммунистов. На совещании были заслушаны информационные сообщения представителей групп эмиграции и приняты рекомендации об их сотрудничестве. Как отмечалось в записке, в ходе развернутых прений по докладам стало очевидно, что «правильно организовали свою работу группы в СССР и Румынии, которые в политическом отношении являются наиболее крепкими и организованными из всех групп». Самой слабой, по оценке Григорьяна, оказалась группа в Чехословакии, что, как выяснилось на совещании, объяснялось «неудовлетворительным руководством деятельностью этой группы… со стороны ЦК компартии Чехословакии». Серьезные недостатки отмечались в работе групп, находящихся в Польше, Болгарии и Венгрии. На низком уровне там находилась партийная и идейно-воспитательная работа, и, как говорилось в записке, «у ряда политэмигрантов в их работе нередко проявляются кустарничество и непонимание актуальных задач борьбы против клики Тито–Ранковича». В записке указывалось на негативные факты в курировании группы, проживающей в Болгарии. В одном случае говорилось о не-ком инструкторе-македонце из болгарской компартии, ненавидевшем и презиравшем эмигрантов – сербов, черногорцев и др. В другом случае речь шла о болгарине из МВД, который оказался агентом Тито, передавшим все собранные анкетные данные в Белград, что вызвало аресты сотен человек в Югославии [142] . Планируемого создания центра политэмиграции на совещании не произошло, хотя вопрос об этом поднимался. Возможно, совещание стало промежуточным звеном в процессе поиска достойных кандидатов в руководство центра. Среднесрочная же цель Кремля, предусматривавшая формирование альтернативной югославской компартии в эмиграции в ближайшей перспективе, тем не менее сохранялась, несмотря на неудовлетворительное состояние и «качество» эмигрантского «материала». Действительно, плохо управляемая масса эмиграции, большую часть которой составляли стихийные сторонники резолюции, идеалисты, воспринимавшие СССР и Сталина иконографически (даже Джилас в годы войны оказался в плену этой иллюзии), вряд ли была пригодна для создания монолитной партии, руководство которой могло бы составить конкуренцию власти в Белграде, а затем, возможно, как планировали в Москве, и сменить ее. Но уже в ближайшие месяцы концепцию формирования партии «нового типа» продолжили формулировать лидеры «московской» группы Попивода и Голубович.

141

Там же. Л. 49–50.

142

РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1379. Л. 52–56.

Между тем вопрос о создании центра в конце года был вновь поднят «московскими» эмигрантами. Письмо от них было получено Внешнеполитической комиссией и стало основой новой записки Григорьяна, направленной Сталину 14 декабря. Был составлен проект постановления ЦК с предложением провести в первой половине января 1951 г. конференцию в Румынии с привлечением представителей всех групп эмиграции [143] . Соответствующее постановление ЦК ВКП(б) было принято 19 декабря, и конференция состоялась в январе 1951 г. в Бухаресте. 12 февраля Григорьян в записке Молотову сообщал, что на конференции был сформирован центр югославской революционной эмиграции, который возглавил Попивода. Голубович стал его заместителем и главным редактором печатного органа центра. В состав последнего вошли И. Петранович, Д. Новаков, А. Рупник, Р. Андрич и Ж. Люболев. Участники конференции высказались за превращение газеты «За социалистическую Югославию» в орган координационного центра. В записке сообщалось, что для нужд центра в Москве выделено рабочее помещение и всё его материально-техническое и хозяйственное обслуживание возложено на НИИ № 100 ВПК ЦК ВКП(б) [144] . План работы центра на ближайшие два месяца предполагал организацию пропагандистского радиовещания на словенском языке (на сербско-хорватском оно осуществлялось с 29 июля 1949 г., а на македонском – с 1 января 1951 г.), создание закрытой политической школы для подготовки «организационно-партийных кадров из числа наиболее проверенных и подготовленных югославских коммунистов – политэмигрантов». Планировалось издание газеты на словенском языке на территории Венгрии. В Кремле ставилась задача вытеснить из международных демократических организаций легитимных югославских представителей и заменить их ставленниками из эмигрантских организаций. Один из пунктов плана центра предусматривал «изгнание титовских агентов» из ВФП, ВФДМ и других организаций и введение туда в качестве представителей Югославии югославских эмигрантов [145] .

143

Там же. Л. 78–86.

144

РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1379. Л. 92.

145

Там же. Л. 93–94.

Вопрос о создании компартии в эмиграции был поставлен руководителями «московской» группы в начале апреля 1951 г. В. Г. Григорьян в записке на имя Сталина, опираясь на письмо Попиводы и Голубовича, адресованное ЦК ВКП(б), попытался сформулировать основные принципы создания такой партии. Как можно было понять, главной задачей в условиях дефицита кадров становилась подготовка для «будущей революционной, подлинно марксистско-ленинской компартии Югославии необходимого количества руководящих партийных работников, воспитанных в духе любви и преданности к Советскому Союзу и странам демократического, антиимпериалистического блока». Такая постановка вопроса объяснялась тем, что «лучшие югославские коммунисты-интернационалисты (т. е. сторонники резолюции Информбюро) находились в тюрьмах Ранковича, а часть коммунистов, которая не попала в руки врага и борется против “фашистского террора и беззакония”, являлась, по мнению московских эмигрантов, «недостаточно подготовленной в идеологическо-политическом отношении, о чем свидетельствует степень и формы освободительной борьбы против клики Тито» [146] . В связи с этим координационный совет (московский центр) предлагал создать особую партшколу для югославской эмиграции с двухлетней программой обучения, в задачу которой входила бы подготовка среднего звена партработников, «секретарей районных и областных комитетов, такого же уровня пропагандистов, партийных инструкторов, парторгов заводов и предприятий, печатных органов и радиостанций, а также других партработников». Число учащихся в такой «спецшколе» должно было составить, как планировали югославы, 60 чел. [147]

146

РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1379. Л. 97–98.

147

Там же. Л. 99.

Записки о деятельности координационного центра теперь поступали от Григорьяна Молотову примерно раз в квартал и всё больше напоминали канцелярские отчеты о проделанной, зачастую бумажной, работе. В очередном документе от 17 мая 1951 г. Григорьян сообщал, что работа центра «осуществляется по единому тематическому плану» и что от его руководства поступило предложение созвать во второй половине июня в Венгрии совещание представителей редакций всех газет и радиостанций «для обсуждения назревших задач по дальнейшему разоблачению клики Тито–Ранковича». Предполагалось в связи с 3-летней годовщиной резолюции Информбюро подготовить ряд материалов для публикации в газетах. Как и было запланировано, в Венгрии начали издавать газету «За народную победу» на словенском языке. Она должна была выходить 2 раза в месяц тиражом 3 тыс. экз. Отмечалось, что эта задача была успешно решена при поддержке ЦК Венгерской компартии и «непосредственной помощи т. Ракоши» [148] .

148

Там же. Л. 101–103.

Записка от 22 августа была полностью посвящена проблеме издания и заброски газет и пропагандистской литературы в Югославию. К этому времени в СССР издавалась ежедневная газета «За социалистическую Югославию», а в странах «народной демократии» – три газеты, выходившие раз в десять дней, и две двухнедельной периодичности. Месячный тираж этих газет составлял 115–120 тыс. экз., в том числе 80 тыс. газет малого формата. Основная база, куда направлялись все тиражи газет, а затем оттуда уходили во все приграничные страны включая Австрию и Свободную территорию Триест, для дальнейшего перемещения в Югославию, находилась в Бухаресте, где ее работу курировал Международный отдел ЦК Румынской рабочей партии. Там же при содействии располагавшегося в румынской столице Секретариата Информбюро ежемесячно издавалось 10–15 тыс. брошюр, 20–25 тыс. листовок малого формата на сербском языке с перепечаткой материалов из газет. Распространением газет и литературы занимались специальные службы при руководящих органах компартий приграничных с Югославией стран «народной демократии». Григорьян сообщал, что заброска материалов в страну представляла сложную проблему, поскольку усилились «репрессивные меры органов титовской охранки», что должно было означать ужесточение наказаний для югославских граждан, оказывающих помощь в распространении пропагандистской литературы. Такая ситуация вызвала «затоваривание» продукции в промежуточных пунктах доставки. Из изданных в первом полугодии 800–900 тыс. экз. в Югославию удалось перебросить меньше половины – около 380 тыс. экз., причем значительная часть, что и признавалось в справке, так и осталась в тайниках на территории Югославии, не дойдя до конечного «потребителя». Перепроизводство пропагандистского «материала» привело к тому, что со стороны стран-поставщиков участились просьбы уменьшить «завоз» газет и брошюр. Венгры со 160 тыс. экз. хотели довести поставки до 7 тыс. С той же просьбой обратились албанцы и австрийцы. Авторы документа предлагали «активнее использовать каналы компартий Италии и Австрии для заброски литературы в Хорватию, Словению и Далмацию». Интересно, как предлагали кремлевские пропагандисты реализовать избыточные запасы газет и прочей продукции. Так называемые «свободные резервы тиражей» собирались отправить в адреса «прогрессивных югославских и других славянских организаций в странах Западного полушария (США, Канада, Аргентина и другие страны), выступающих против клики Тито–Ранковича» [149] .

149

РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1379. Л. 106–109.

В записке Григорьяна от 17 декабря 1951 г. содержались некоторые новые подробности деятельности координационного центра за прошедший год. Кроме рутинной работы по укреплению единства рядов эмиграции и активизации борьбы с «кликой Тито-Ранковича» сообщалось о том, что удалось ввести представителей эмиграции в ряд «международных демократических организаций» – Всемирный Совет Мира. Всемирную федерацию профсоюзов, Международную демократическую федерацию женщин, Международную федерацию участников сопротивления и борцов против фашизма для разоблачения «клики Тито–Ранковича» перед лицом международной демократической общественности и народов мира. Таким образом, план, который разрабатывался в начале 1951 г. координационным центром политэмиграции, о чем говорилось выше, удалось в этой части осуществить. Новым фактом было и то, что более 50 югославов-эмигрантов работали помимо своих радиостанций еще и на государственных станциях, где они, как отмечалось, «активно участвовали в антититовской пропаганде на языках народов Югославии». Сообщалось и о привлечении «наиболее проверенных и активных кадров эмигрантов в Болгарии, Венгрии и Албании» для нелегальной работы в «пределах Югославии по распространению газет, брошюр, листовок, а также по сбору информации о положении в стране». Спецслужба при ЦК болгарской компартии в июне–октябре забросила в Югославию 58 групп, в том числе 6 групп югославских эмигрантов для работы в пограничных районах на глубину до 20 км. Как отмечалось в записке, ни одна из групп не провалилась, но произошло несколько вооруженных столкновений, в результате которых группы вынуждены были отойти на болгарскую территорию. Доставлено было 130 тыс. экз. эмигрантских газет. Некоторым из этих групп удавалось успешно устанавливать связи и создавать явки «для работы среди патриотически настроенных рабочих в отдельных пограничных районах» [150] .

150

РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1379. Л. 112–115.

Реализация идеи создания специальной партшколы для эмигрантов в Москве была, видимо, на какое-то время оставлена, и в записке говорилось об организации партийно-политической учебы для эмигрантов на местной базе. В СССР кроме 30 студентов-эмигрантов, обучающихся в высших учебных заведениях Москвы и Ленинграда, 5 чел. училось в заочной Высшей партшколе при ЦК ВКП(б), три человека – в Высшей школе профдвижения, 4 – в Московском вечернем университете марксизма-ленинизма. На 1952 г. планировалось обеспечить подготовку «партийно-политических работников для нужд югославской политической эмиграции». Речь шла о том, чтобы направить на учебу в партшколы новую группу «проверенных и активных политэмигрантов». Вероятно, партшколы, упоминаемые в документе, были обычными партийными учебными заведениями, входящими в структуру партийного образования ВКП(б) или компартий других стран советского блока.