Москва-Лондон
Шрифт:
— О нет, ваше высочество, — сказал Грешем, весьма, впрочем, уязвленный насмешливым тоном принцессы. — Я нахожусь в Глостере по делам одного из моих производств. Что же касается предположения о возможности изменения моего местожительства, то смею полагать, что ваше высочество последней узнает о столь ничтожном изменении в составе жителей Лондона…
— Ах, сэр Томас, вы не слишком любезны… — Мария подняла свои черные брови. — Но сегодня я благодушна и готова простить вас…
— Чем я могу искупить свою вину, ваше высочество?
— Мне нужен ваш совет.
— Я весь к услугам вашего высочества. — Грешем говорил с подчеркнутым достоинством, всем своим видом демонстрируя свите принцессы, ей самой, всему городскому совету Глостера и очень многим его жителям, собравшимся на площади у ратуши, свою независимость и значимость. — Когда я смогу быть полезным вашему высочеству?
— Если это не слишком нарушит ваши планы, я могла бы предложить вам присоединиться к моей дальнейшей поездке уже сейчас. На некоторое не слишком продолжительное время, разумеется…
Грешем ликовал: задуманная и осуществленная им тончайшая и остроумнейшая операция по «случайной» и «неожиданной» встрече с принцессой удалась, судя по всему, на славу! Все в ее свите видели, как она про-
изошла, и слышали дословно весь разговор. Теперь все будет зависеть от
результатов их дальнейшей беседы…
— Я покидаю Глостер, — говорила Мария, дав знак свите не приближаться к ней слишком близко. Грешем ехал на своем высоком вороном красавце коне стремя к стремени с лошадью принцессы. Одетый, как и Мария, во все черное, без кружев и драгоценностей, Грешем подчеркивал не убожество ее одежды, а строгость и значение ее миссии на этой земле. — Вас в самом деле не слишком затруднит немного проехать вместе со мною, сэр Томас?
— Вы осчастливите меня такой милостью, ваше высочество!
Грешем повернул голову в ее сторону, увидел взгляд, устремленный на него, и такую кроткую, неумелую, застенчивую и даже совсем жалкую улыбку, что невольно вздрогнул. Он вдруг отчетливо понял, что рядом с ним сейчас едет молодая, по-своему красивая и очень одинокая, глубоко несчастная женщина, рвущаяся из своего монашеского панциря к теплу и свету, к жизни и людям, к их радостям и счастью, к нему, все это воплотившему
в ее глазах…
Лицо Марии заметно порозовело на ярком весеннем солнце. Она продолжала застенчиво улыбаться, смотреть на Грешема своими дивными глазами и молчать. И он вдруг понял, что никакого дела к нему у нее нет, что она просто откровенно рада встрече с ним и что ей нравится его общество…
А природа буйствовала вокруг самыми сочными и яркими красками!
Безоблачное небо неудержимо приковывало взгляд своей бездонной голубизной и незапятнанной чистотой…
«Великий Боже, — шептала про себя Мария, — сможешь ли ты простить мой тяжкий грех? Я молила тебя о ниспослании мне скорой смерти, но сейчас я почувствовала, что снова хочу жить! Сможешь ли ты простить меня,
о, мой добрый, мой мудрый Боже? Я выдержу любой пост и самую строгую волю твою, но дай мне вкусить от жизни… Я хочу стать женщиной… Он… неудержимо влечет меня к себе… Я бессильна бороться с собой… Нет, нет, лукавый меня попутал! О великий Боже! Спаси и помилуй душу рабы твоей Марии…»
Они проехали молча больше трех миль. Столь затянувшееся молчание могло быть истолковано весьма двусмысленно всевидящей свитой принцессы… Грешем невольно вздохнул и с трудом сбросил с себя какое-то странное, волнующее оцепенение…
— Ваше высочество пожелали о чем-то посоветоваться со мной, не правда ли? — спросил он.
Мария вздрогнула от неожиданности, словно была намерена молчать до самого Лондона, погруженная в свои мысли и чувства.
— О да, сэр Томас… — ответила она, мгновенно приняв обычный свой облик и полуприкрыв глаза. — Но речь идет не о каком-либо одном совете. Я бы хотела просить вас стать моим постоянным советником и помощником в тех случаях, когда я сама не найду правильных решений. Надеюсь, сэр Томас, я не слишком обременю вас работой со мной. Мое предложение не вызывает у вас слишком большого отвращения?
— Я счастлив служить вашему высочеству! — воскликнул Грешем,
не в силах скрыть своего восторга. — Клянусь, я буду самым верным, преданным и старательным из всех советников вашего высочества!
Мария весело засмеялась.
— О, в этом я нисколько не сомневаюсь, сэр Томас, ибо вы будете единственным моим советником! Надеюсь, вас не смутит это обстоятельство?
— Напротив, оно меня вдохновляет, ваше высочество! Вы не хотели бы уже сейчас подвергнуть вступительному экзамену своего нового советника?
— Да, пожалуй, если вы готовы… — Мария продолжала мягко улыбаться и вновь смотрела на Грешема широко раскрытыми глазами. — Смотрите, сэр Томас, от вашего первого совета зависит, будет ли необходимость во втором и всех последующих!
— Я трепещу, но рвусь в бой, ваше высочество!
— Превосходно, мой храбрый рыцарь! — Мария перестала улыбаться
и смотрела теперь прямо перед собой на извилистую дорогу в зеленом море невысокой еще пшеницы. — Несчастная война с братьями Кет, бездарное правительство герцога Сомерсета, чему предшествовало разорение страны моим дорогим батюшкой, довели Англию до состояния полного опустошения.
— Ваше высочество имеет в виду состояние королевской казны, не правда ли?
— Но разве это не одно и то же, сэр Томас?
Грешем невольно улыбнулся.
— Отнюдь. Я бы не стал так решительно отождествлять состояние казны его величества с общим положением дел в стране, — сказал он. — Хотя, конечно, оно могло бы выглядеть и получше…
— Ах, сэр Томас, — поморщилась от досады принцесса, — оставим философам игру слов и бесплодие дел. Казна его величества совершенно пуста и мертва, но должна ожить. Вы можете дать мне совет, как сделать это?