Мой испорченный рай

Солсбери Дж. Б.

Он хихикает.

Я отшатываюсь назад. Он смеется надо мной? Нет, хуже, он смеется над самой идеей, что я могу быть ему интересна.

— Ты не в моем вкусе.

— Это не то, что я…

— Я спрашиваю только потому, что если твои навыки в походе чем-то похожи на навыки плавания, то твоя подруга захочет знать, куда посылать поисково-спасательную службу.

Мой взгляд становится жестче.

— Придурок с комплексом героя.

Его челюсть напрягается.

— Невежественная хаоле без инстинкта самосохранения.

Боже,

этот человек выводит из себя.

И ужасает. Я должна держаться на расстоянии, потому что, когда я рядом с ним, он заставляет мои нервы трепетать, как будто мое тело подключено к проводу под напряжением. И не знаю, хочу ли я потереться о него или убежать и спрятаться. Его присутствие нервирует. Его аура тяжелая, темная и хмурая.

Я поднимаю руку.

— Хватит. Я не буду тратить на тебя свет.

Убедившись, что держу голову высоко поднятой, я ухожу от него сжав челюсть. Оказавшись на улице и за углом, я выдыхаю и съеживаюсь.

Солнце быстро поднимается над горизонтом, и это разжигает огонь под моей задницей. Я нахожу машину Джейка, припаркованную на улице. Открываю окна, чтобы выветрить вонь травки. Наконец, я отправляюсь в свое первое настоящее одиночное приключение за пределами родного штата.

В радиоприемнике Джейка сплошные помехи, и после прослушивания кассеты в его кассетном проигрывателе, я выбираю тишину. А это значит, что я вынуждена сидеть со своими мыслями, которые колеблются между ненавистью к Матео и тем, что он меня интригует. У этого парня есть своя история, и по какой-то причине, я не могу определить, хочу ли знать, что это за история. Я перечисляю все, что знаю о нем. Он злой, но при этом спас мне жизнь. Он великолепен, но в ужасающем смысле. Его мрачное присутствие занимает пространство, и все же он живет в доме как призрак.

Устав от мысленного перетягивания каната, я вытесняю все мысли на задворки сознания, когда подъезжаю к началу тропы. Переключившись в творческий режим, тянусь к фотоаппарату. Моя рука замирает в воздухе над сумкой с оборудованием, в которой, как я знаю, нет самого важного устройства, потому что я держала его в руке, когда шла на кухню.

Я забыла свою чертову камеру!

Запускаю обе руки в волосы и кричу. Дурацкий Матео и его еще более дурацкие татуировки и мышцы превратили мой мозг в яичницу-болтунью. И вот я здесь, безнадежно неподготовленная к тому, что могло бы стать единственным событием, изменившим всю мою жизнь.

Опускаюсь лбом на кулаки на рулевом колесе, находясь на полпути между желанием заплакать и поджечь что-нибудь. Я просто вернусь и заберу камеру. Конечно, я пропущу «золотой час», но целый день не потерян.

Если буду ехать достаточно быстро, то смогу вернуться назад… Яркие фары проносятся через всю стоянку. Лучи обжигают мне глаза через зеркало, когда машина направляется к парковочному месту рядом со мной. Я хочу наброситься на этого придурка и спросить, какого хрена из всех мест на парковке ему нужно было притираться ко мне.

Изобразив

свой лучший злобный взгляд, я смотрю на белый джип. Когда водитель выходит, мои глаза расширяются. Матео? Он подходит к моему окну и протягивает мне камеру.

На его губах дерзкая улыбка, и если бы меня не раздражало то, как сексуально эта ухмылка выглядит на нем, я бы расплавилась в луже собственных жидкостей при виде ее.

— Подумал, что тебе это понадобится. — Он протягивает мне фотоаппарат.

Я оцепенело беру его у него и кладу на колени.

— Ты следил за мной? — Вкладываю в эти слова всю обиду, на которую способна.

Добавьте к дерзкой улыбке поднятие бровей и… Сукин сын. Почему у него не может быть гнилых зубов и волосатой родинки на носу?

— Ты сказала мне, куда идешь.

— И ты воспринял это как приглашение?

Он указывает на камеру у меня на коленях, выражение его лица вопросительное, как бы говоря: «Я думал, мы это уже проходили».

— Ты предположил, что мне понадобится моя камера?

Он прищуривается.

— Разве нет?

— Да, но дело не в этом.

Он тяжело вздыхает, затем засовывает обе руки в карманы своих джоггеров.

— А в чем?

Да, Элси. В чем смысл?

— Могла бы просто сказать: «Спасибо, Матео».

Услышав, как он произносит свое имя, я не должна дрожать, но его голос глубокий и грубый, как будто он всю ночь шептал грязные вещи кому-то на ухо.

— Могла бы.

— Тебе, наверное, следует знать, — говорит он, медленно поворачивая голову, осматривая окружающий пейзаж. — Это священное место для гавайского народа. Некоторые местные жители отказываются даже ступить ногой в эту часть острова.

— Почему? — Я ловлю себя на том, что прислоняюсь к двери, наклоняюсь ближе, чтобы не пропустить его ответ.

— Они чувствуют, что за ними наблюдают.

Мой взгляд мечется вокруг в поисках монстров.

— Кто?

— Боги. — Его взгляд останавливается на мне. — Души умерших. — Парень упирается руками в открытое окно, и я отшатываюсь назад. — Они называют это место Leina a Ka'uhane, — говорит он с идеальным гавайским акцентом. — Место прыжка душ. Это место, где мертвые переходят в следующее существование, чтобы воссоединиться со своими предками.

По моему позвоночнику проходит озноб.

Матео кивает в сторону тропы.

— Иногда после того, как душа освобождается от тела, она теряется. Остается привязанной к земле и проводит вечность в скитаниях, постоянно ища портал в следующее царство.

— Это, наверное, просто истории о привидениях, — бормочу я себе под нос.

— Просто подумай, — продолжает он. — Ты будешь идти тем же путем, что и души умерших. Может быть, даже в одно и то же время.

Я потираю мурашки на руках. Обычно я не суеверный человек, но также не настолько самонадеяна, чтобы думать, будто знаю все о жизни после смерти.