Мой первый опыт в нерикоми
Шрифт:
Мало-помалу завелась непринуждённая светская беседа обо всём подряд. Говорили о достопримечательностях Лихогородска и окрестностей, Виктор вспоминал забавные случаи из практики независимых журналистов, дед рассказывал о молодости, проведённой на морском рыболовном флоте (и, как полагается моряку и рыбаку, в меру подвирал), мать и бабушка расхваливали Лидино керамическое дело. Когда закончили ужин и доели пирог, время близилось к полуночи.
— Мы, пожалуй, прогуляемся под звёздами, — сказала, поднимаясь, Лидия. — Виктор, оторви задницу от стула,
— Смейся, смейся, — проворчал дед. — Виктор, не поленитесь, зайдите в наш краеведческий музей. Там стоит чучело хохлатого пингвина. Так там написано, что это — дар Антона Даниловича Тучко. То есть меня…
— Дедуля, я была бы свинья, а не внучка, если бы усомнилась в твоём подвиге! — сказала Лидия.
— Если вы собираетесь лепить пельмени, то у вас есть пара ловких рабочих рук… — заговорил Виктор.
— Виктор, успокойтесь, она так шутит, — сказала мать. — Лида, а не поздновато для прогулок?
— Ань, успокойся, девочке уже давно не двенадцать, — сказал дед. — Пусть погуляют.
— Мы недолго, — пообещала Лидия. — А если будет покушение на мою честь… — она призадумалась, — я напою кровью свою наваху.
* * *
— Насчёт навахи — это была шутка или?..
— Не шутка, — сказала Лидия. — У меня действительно есть наваха. Настоящая андалузская кровопийца. Купила, когда была в Испании. Правда, она лежит в моём флигельке. Показать?
«Флигельком» было полутораэтажное строение на задах участка. Лидия ввела Виктора внутрь, непринуждённо усадила на кушетку, а сама открыла ящик стола и извлекла оттуда складной нож с рукояткой прихотливой формы.
— Вот она, Сеньорита, — сказала она.
— Сеньорита?
— Я её так зову. Нравится?
Виктор повертел в руках наваху, разложил, сложил и протянул владелице.
— Симпатичная. Надеюсь, она не окажется в моих кишках.
— Если ты будешь себя хорошо вести! — Лидия приняла наваху и уселась на столе.
— И ты тут живёшь?
— С тринадцати выпросила себе этот особняк. Тут — моя спальня, кабинет и мастерская. Склад глины и готовых изделий, печь для обжига, гончарный круг — всё в подвале.
— Миленько ты расположилась.
— Ага. Иногда сама себе завидую.
Она коротко посмеялась.
— Что-то вспомнила?
— Ага. Когда мне было тринадцать, я выпросила разрешение спать летом в этом флигельке, А там, за околицей, через полкилометра — Камянка. Я вставала в полпятого утра — специально заводила будильник — и бегала на Камянку купаться… голая! — она хихикнула.
— Прямо от дома? — удивился Виктор.
— Ага! Я во флигельке была одна, спала без ничего, вскакивала с постели и сразу — бегом на реку. Переплыву туда-сюда, побегаю по отмели и обратно. Знаешь, так было круто! Я как будто вбирала в себя всю свежесть утра, и сама природа дарила мне бодрость и лёгкость на весь день. Ну… это словами
— Я б посмотрел, как ты набиралась природной бодрости!
— Извращенец! Я ж девчонка была!
— Так и мне в то время было… ну да, четырнадцать-пятнадцать. Как раз…
— Значит, ты уже тогда был мерзкий, испорченный, развращённый до мозга костей гадкий противный мальчишка. Нафига я тебе это рассказала?
(«Мы оба отлично знаем — "нафига"!..»)
— Это была моя тайна, — сказала она, помолчав. — Первая настоящая тайна. Если бы кто-то из моих случайно подсмотрел — был бы страшный скандал и семейная драма. Я ж утонуть могла! Или нарваться на какого-нибудь урода…
— Уроды в это время обычно спят.
— Да, пожалуй, это меня спасло. Ну что? Мы пойдём гулять под звёздами?
— Наваху возьми, — напомнил Виктор.
— Само собой.
* * *
Прогулка под звёздами по пустым улицам быстро наскучила, и через полтора часа они снова стояли у старого вяза.
— Когда была девчонкой, — мечтательно проговорила Лидия, — лазала по нему, как обезьяна. Летом по полдня не слезала.
— Ты и сейчас девчонка, — заметил Виктор.
— Девчонка, говоришь? Тогда догоняй!
Она сбросила кеды, подпрыгнула, ухватилась за ветку, подтянулась, помогая себе ногами, и стремительно покарабкалась вверх.
— Забирайся! Если, конечно, не боишься высоты!
Высоты Виктор не боялся. Он повторил манёвр Лидии, подтянулся на ветке (ветка опасно прогнулась под ним, но выдержала), закинул ногу в ближайшую развилку, подтянулся ещё.
— Где ты? — сдавленным шёпотом окликнул он её.
— Здесь! — донеслось откуда-то, как показалось, чуть ниже звёздного неба.
Через пять минут они устроились в развилке в кроне вяза. До земли было метров двадцать пять — тридцать, но из утлого гнезда казалось, что они висят на недосягаемой высоте, в ветвях волшебного дерева, карабкаясь по которому, вполне можно добраться до небесного чертога.
— Ну как тебе моя небесная беседка? — спросила Лидия.
— Чудесно! — честно ответил Викторк. — Ли, ты вообще — чудо…
— Как ты меня назвал? — нахмурилась девушка.
— Ли. А что, тебе не нравится?
— Нет, наоборот, круто. Ли и Вик. Вик и Ли, — она покатала языком, пощёлкала их хулигански усечённые имена. — Не Бонни и Клайд, но тоже ничего. Круто. Можешь звать меня Ли, больше никому не разрешу.
— Договорились.
— Слу-ушай, Вик, я всё хотела спросить… А откуда у тебя такой чудной пояс? Нет, это твоё дело, просто интересно.
— А-а… Это не простой пояс. Это нагайка. Та самая, — Виктор ухмыльнулся.
— Я думала, вещдоки по уголовному делу отбирают…
— Верно. Изымают, а потом «уничтожают». — Он сказал так, что в его словах прозвучали кавычки. — У меня так «уничтожили» айфон, хотя он был не новый. А вот нагайку не нашли. Я её бросил в машине, а друзья припрятали. Потом, когда вышел, подносят «Узнаёшь? Та самая!».