Мозаика Парсифаля
Шрифт:
После того как двое гражданских скрылись из виду, Хейвелок обратил внимание на металлический указатель, прикрепленный к столбу на противоположной стороне улицы. Он видел его столько раз, сколько ездил к Мэттиасу в Джорджтаун! Голубая стрела и надпись: «Чесапик – Огайо Кэнал». Это был весьма живописный водный проток, отделяющий шумный Вашингтон от покоя жилых анклавов Джорджтауна, тихие улицы которого предоставили приют самым богатым и наиболее влиятельным людям столицы.
Джорджтаун.
«Есть ли внутри система тревоги?»
«Только в Джорджтауне».
Антон Мэттиас находился где-то дальше на этой улице, за мостом, под которым может
Майкл небрежной походкой вышел на улицу – рядовой, желающий подышать свежим воздухом или утомившийся от шумной компании своих сослуживцев. Он достиг кирпичного здания слева и, перейдя через газон, вышел на тротуар. На этой улице, идущей под уклон, фонари не горели. Майкл пошел быстрее, чувствуя себя гораздо уютнее в тени деревьев. Он увидел дорожку, ведущую в направлении трех зданий с куполообразными крышами. В нескольких окнах горел свет, в других мелькали голубоватые отсветы включенных экранов телевизоров. Майкл понял, что перед ним жилые помещения для офицеров и гражданских лиц. Может, там живут выпускники Новгорода и Урала?
Мир цивилизации оборвался внезапно. Асфальт и тротуары закончились, далее вела простая, абсолютно темная грунтовая дорога с высоким кустарником вдоль обочин. Но если есть дорога, должна же она куда-нибудь вывести? Майкл решил пробежаться. Джоггинг [63] перед сном – прекрасное объяснение поздней прогулки для того, кто решит его остановить. Ну а обезвредить любопытного – дело техники. Майкл подумал о Дженне, которая там, в городе, всего в нескольких милях от него, переходит от одного телефона к другому, озадачивая своими звонками дежурного Управления консульских операций. Ее фразы остаются без ответа; ответа может и вообще не быть. Мысль об этом приводила Хейвелока в ярость. Он соглашался с риском своей профессии и относился к опасности с уважением; разумная осторожность и чувство страха – весьма важные средства самозащиты, но он никак не мог согласиться с предательством в своих кругах. Ибо в таком случае надеяться не на что и остается признать, что жизнь потрачена впустую.
63
Джоггинг – оздоровительный бег трусцой или чередование бега с ходьбой для поддержания физической формы, укрепления здоровья.
Впереди, слева от дороги, мелькнул отблеск света. Майкл перешел на бег. Постепенно он различил очертания дома, вернее, части его, заканчивающегося вторым этажом, – знакомый фасад дома Антона в Джорджтауне с прилегающей к нему территорией, воспроизведенной в мельчайших подробностях. Майкл остановился на границе грунтовой дороги и асфальта, не веря своим глазам.
Те же кирпичные ступени, которые вели к той же белой двери над знакомым порталом, освещенным двумя бронзовыми каретными фонарями. Полная
– Стоять на месте, солдат! – раздался голос за спиной. – Какого черта ты здесь делаешь?
Хейвелок отвернулся, прикрывая пистолет на ремне. Из кустов появился охранник с оружием в руках, но в гражданской одежде.
– Что с вами? – откликнулся Хейвелок. – Неужели человеку нельзя погулять?
– Ты не шел, ты бежал.
– Джоггинг, приятель. Знаешь такое слово?
– Я сам занимаюсь этим каждое утро, приятель, когда только не дежурю по ночам. Но не в одиночку и не на этой дороге. Ты должен знать порядки. Никто не имеет права заходить в шестой сектор и вообще сходить с асфальта.
– Да ладно, – протянул Майкл. – Вредно быть таким формалистом…
Из дома послышались звуки музыки. Майкл сразу узнал эту вещь, которую любил слушать Мэттиас, – «Музыку на воде» Генделя. Его друг был там.
– Каждый вечер одно и то же, проклятье, – пожаловался человек в штатском.
– Почему?
– Откуда я знаю? Он выходит в сад и заводит свою шарманку на час, иногда больше.
«Музыка помогает думать, Михаил. Чем прекраснее музыка, тем глубже мысли. Знаешь, здесь, видимо, имеется какая-то причинно-следственная связь».
– Очень здорово, что вы, ребята, позволяете ему это.
– Почему бы и нет? Что у него еще осталось и что его ждет дальше? Зато твою задницу ждут большие неприятности, если ты немедленно не уберешься отсюда, – сказал охранник, убирая револьвер. – Тебе повезло, что я не… Эй, погоди! У тебя там что – пистолет?
Хейвелок прыгнул вперед, схватил охранника за горло и бросил на землю через левое бедро. Он уперся коленом в грудь лежащего, выхватил из-под куртки охотничий нож и прошипел:
– А вот тебе не повезло. Ты откуда, приятель? Из Новгорода? С Урала? Ты из «памятливых»? – Майкл приставил лезвие ножа под нос охранника и шепотом произнес: – Я исполосую тебе всю морду, если ты будешь молчать. Во-первых, сколько здесь человек? Только тихо!
Он снял руку с горла часового. Тот закашлялся и прохрипел:
– Вам не выбраться отсюда.
Хейвелок полоснул его ножом. По лицу потекла кровь.
– Не доводи меня до крайности, сука! У меня и так слишком много накопилось! Ну? Сколько их там?
– Один.
– Врешь!
– Нет. Один. До четырех утра нас всего двое: один сторожит снаружи, второй – внутри.
– Охранная сигнализация – где? какая?
– Фотоэлементы. В дверях. На уровне груди и коленей.
– И все?
– Все. Достаточно, чтобы он не вышел незаметно.
– А в саду?
– Там стена. Достаточно высокая. Господи, да куда же ему бежать! Куда вы с ним денетесь?
– Посмотрим.
Майкл приподнял голову охранника за волосы, выпустил из руки нож и нанес короткий сильный удар в область за правым ухом. Тот потерял сознание. Хейвелок достал сыромятный ремень, разрезал его ножом надвое и связал руки и ноги жертвы. Потом запихал в рот часовому носовой платок. Пришлось потратить еще один ремешок, чтобы кляп не выпал. Оттащив тело в кусты, он двинулся к дому.