Музейный артефакт
Шрифт:
– И там написано про меня все?
– Конечно. Как и про каждого из живущих. Только я не стал заглядывать в последнюю страницу моей жизни.
– А моей? – с замиранием сердца спросил Кфир.
Мар-Самуил загадочно улыбнулся, и глаза его, как показалось Кфиру, загорелись каким-то дьявольским огнем.
– В твою заглянул. Но не думаю, что тебе следует знать ее содержание. Живи, пока разрешено, и радуйся жизни… Только будь осторожен с перстнем. Очень осторожен. Это слишком сильное оружие…
Кфир не понял, как нужно проявлять осторожность, но на всякий случай кивнул.
– А сейчас я наведу здесь порядок. Тебе лучше выйти.
Юноша шагнул
Теперь в кабинете был идеальный порядок. Все снадобья вернулись в свои коробочки и флаконы, рукописные листы ровной стопкой лежали на чистом столе. Перья со стен и потолка исчезли, пентаграмма перестала вращаться, чучела Кнока и Мурзы стояли на своих местах, а Ероза, расставив угловатые крылья, как всегда висела под потолком. Сделать это человеческими руками за те несколько минут, пока песок маленьких часов перетечет из одной колбы в другую, было невозможно. Мар-Самуил, устало прикрыв веки, сидел на своем стуле и как будто дремал. Кфир стоял молча, изумленно осматриваясь по сторонам.
Честно говоря, до сегодняшнего дня он не очень верил в магическую силу Учителя, а оживление чучел считал ловким фокусом. Не верил и рассказам про ночные полеты, хотя сам видел, как в сумерках филин или ворон вылетали из поднятого окна кабинета, а находившийся там Мар-Самуил пропадал и появлялся только после возвращения птицы. Но сейчас он понял, что ошибался: скорее всего старик не врал!
И вдруг неожиданно для себя, подчиняясь непонятному чувству, Кфир спросил:
– Скажите, Учитель, что написано на моей последней странице? Ну, там, в Книге Судеб…
– И не проси! – не открывая глаз, покачал головой тот. – Можешь спросить у… Ты сам знаешь у кого. Но лучше оставаться в неведении…
Кфир вздохнул, пожал плечами. Пожалуй, старик прав. Он подошел к окну, выглянул вниз. Там, дожидаясь приема, нетерпеливо галдели пациенты. Сегодня их было еще больше, чем обычно.
– Пора идти на завтрак, Учитель. Страждущие ждут нас!
– Ты прав, пора идти. – Мар-Самуил открыл глаза и встал. – Не обижайся на мой отказ.
– И не думаю! – сказал он чистую правду. Кфир действительно не хотел знать о своем конце.
– Я здесь уже два года… Первое время соседи останавливали меня на улице, предостерегали, советовали немедленно покинуть этот дом. А потом стали обходить и меня. Ты заметил, что, не считая часов утреннего приема, вокруг нас всегда пусто? Люди предпочитают пройти по соседней улице, чем приблизиться к жилищу чернокнижника…
В сером рассветном свете черты Деборы лишь угадывались, к тому же длинные, черные как смоль волосы прикрывали почти половину лица. Но Кфир и так знал каждую его линию, каждую морщинку, каждую выпуклость и впадинку ее тела.
– Но что плохого сделал им Учитель?
– Старый Барух говорил, что он четыре раза брал замуж молодых девушек, и все они умерли от старости. А он остается в одном возрасте. Говорят, что ему двести лет…
Он нежно погладил пальцем сочные алые губы.
– Люди склонны все путать. Откуда Барух может знать про четырех жен? Разве он тоже прожил четыре жизни?
– …Сара видела, как днем в его окно залетел ворон с торчащей в крыле стрелой. Потом Мар-Самуил долго болел, и рука у него висела на перевязи, его тогдашняя служанка покупала тмин,
– Я действительно видел у него окровавленную стрелу… – растерянно произнес Кфир. – Она сломана, чтобы было легче вынуть из раны… Но, возможно, это совпадения…
– Нет, он действительно связан с дьяволом, – жарко зашептала Дебора. – Раньше мне некуда было деваться, но теперь, когда мы вместе… Давай уйдем из этого дома!
– Гм… – предложение поставило Кфира в тупик, он даже не знал, что ответить. – Но как же… Ведь я должен учиться врачеванию…
– Ты уже искусней своего учителя! В Ершалаиме все говорят о молодом чародее, который превзошел лучших лекарей города! Очередь пациентов будет стоять к тебе, где бы ты ни находился!
Дебора вскочила, шлепая босыми ногами, подошла к окну, наклонившись, прильнула к мутной слюде. Кфир тоже сел, с удовольствием рассматривая ее обнаженную фигуру, особенно крепкие ровные ноги и упругие ягодицы.
– Вот их сколько! И все пришли к тебе, а не к нему!
Она подбежала, опустилась к нему на колени, заглянула в глаза, прижалась грудью, потянулась пухлыми губками к губам юноши.
– Зачем тебе нужен прислужник черных сил?!
Кфир тяжело вздохнул и отвернулся.
Позавчера на прием пришел молодой, красивый, атлетически сложенный парень по имени Адам – сын состоятельного купца Еноха. Он был убит горем и поведал о своем несчастье: совсем недавно женился на красавице Юдифи – единственной дочери владельца обширнейших виноградников Иосифа. Уважаемые и влиятельные семьи были рады тому, что породнились, причем не по расчету, как часто бывает, а по истинной любви детей. Но в разгар медового месяца у Адама внезапно пропала мужская сила… Счастливо начавшаяся семейная жизнь дала трещину: новобрачная стала раздражительной и хмурой, ее родители, узнав причину и потеряв надежду в ближайшем будущем понянчить внуков, забрали Юдифь в отчий дом. Трещина превращалась в пропасть: из близких родственников Енох и Иосиф могли стать злейшими врагами!
– Помоги моей беде, чародей! – со слезами на глазах взмолился Адам. – Ты исцелил многих, а сейчас моя судьба в твоих руках!
Вначале Кфир ощутил только сочувствие к ровеснику, страдающему тем же недугом, от которого только недавно избавился он сам. Но, приступив к лечению, сразу ощутил: здесь что-то не так! Делая пассы руками, он не чувствовал связи с энергетическими каналами тела пациента. Язык не поворачивался, чтобы произнести заклинание, перстень не приходил на помощь: он оставался холодным и не испускал целительных фиолетовых молний. Ужасная догадка холодной змеей заползла в душу, но он еще надеялся, что ошибается, только вдруг за спиной Адама появилась призрачная, просвечивающая насквозь чудовищная рожа огромной саранчи. Черные кожистые губы кривились в улыбке, горящий недобрым огнем фасеточный глаз заговорщически подмигивал, изогнутые рога покачивались в такт ее ужимкам.
– Тебя никто не вылечит, – против своей воли сказал Кфир. – Это не болезнь, это проклятье. И не один смертный не сумеет его снять!
Обхватив руками голову, Адам в отчаянии выбежал на улицу. А к вечеру город облетела весть, что сын купца Еноха бросился вниз с высокой скалы и разбился о камни!
– Почему ты никогда не снимаешь накидку? – Дебора выразительно ерзала на коленях, так что юноша ощущал упругость ее ягодиц и жар того, что находилось ниже. А ее руки продолжали гладить и ласкать его тело.