Муж мой - враг мой
Шрифт:
Слезы катились градом по щекам, стекали по шее за ворот ночной сорочки.
Как он мог? Как он мог?!
Только я за порог, а он! А он тут же притащил эту… эту девку гулящую!
— Хозяйка! Хозяйка! — верещал шорк, свалившись с потолка мне почти на голову, — Что случилось, хозяйка?
Я сгребла инородца в объятия, и самозабвенно рыдала в черную бархатистую шерстку.
Шорк сначала немного подергался, пытаясь спастись в ужасе, а потом обмяк и смирился.
Было больно и обидно осознать, как легко мне найдут замену.
Никто (и
И будет её греть магической дымкой, а меня и не вспомнит. И хорошо, если не вспомнит. Могут ведь с прекрасной Мириам и пройтись по гадкой ведьме!
Я инстинктивно сжала в объятиях звереныша, стараясь защититься от тех слов, что они скажут за моей спиной.
Боги, кто угодно, только не она!
— Шорк, шоршенька! — нос заложило от слез, и голос вышел гнусавый. — Ты можешь, если вдруг Лис в свою постель эссу Мириам приведет, устроить ей... ой-ой-ёй? Чтобы... ну… чтобы сбежала!
В надежде, что станет легче, попробовала представить вместо Мириам другую девицу, но она получилась до боли похожей на Сириль. Легче не стало.
— Или если другую женщину!
Шорк растерянно почесал за ухом когтистой лапой:
— Так ведь это… Хозяин не велел!
Разочарование кольнуло сердце тупой иглой: а что ты хотела, девочка? Инородец верен в первую очередь своему хозяину. А ты здесь кто? А ты здесь подсыльная ведьма — вот и молчи!
Со стены упал замковый пейзаж, а с прикроватной тумбочки Лиса дождем хлынули письма. Я честно старалась взять себя в руки, но обида грызла, и сила, которой в последнее время пользоваться не было ни времени, ни возможности, лезла из меня, как перестоявшая опара из кадушки на кухне.
— Но и не запрещал, — заключил шорк. — Один раз — смогу. Потом запретит.
Проводил взглядом статуэтки, плавно воспаряющие с каминной полки, и, задумчиво почесав другое ухо, добавил:
— Пока не запретит — много раз смогу! — и, смерив меня суровым красным взглядом, суровым шоркинским голосом вопросил, — Ты, хозяйка, чего сырость развела?
Говорить шорку, что я планирую предать его хозяина, за что он меня, конечно, выгонит, и я расстраиваюсь, что от этого у него будут водиться любовницы, я не стала: умом я, конечно, не блещу, но не настолько же.
Во-первых, даже я сама понимаю, что рыдать из-за того, что сама и придумала — редкостная дикость. Во-вторых, шоршенька Вейлерона любит, шоршенька предательнице за такие придумки быстро падение с лестницы через неустановленное препятствие устроит.
Вместо ответа я сползла с кровати, и принялась уничтожать следы недавнего буйства. Потому что я ведь нынче герцогиня. Нехорошо, когда целую герцогиню собственная камеристка отчитывает, как дитя…
Еще никому из Алассов не удавалось повергнуть замок Страж в дрожь и трепет. Я стала первой.
Из оружия у меня были ревизия и эсса Линед, куда там пушкам и боевым магам.
Эта добрая, деятельная женщина считала, что большая ревизия — прекрасный повод для большой уборки, и раз уж мы все равно влезли в кладовые и подвалы, чтобы пересчитать, то следует сразу перетряхнуть, проветрить, почистить… а заодно — вымыть до блеска сами кладовки, и только тогда уже складывать обратно вытряхнутое, проветренное и почищенное.
Разделяли ли ее мнение слуги, не известно, главное — подчинялись беспрекословно.
Уже неделю мы методично обследовали Страж крыло за крылом, этаж за этажом, вооруженные списками, окруженные слугами, и сличали, сверяли, считали… И всё это время замок трясло и лихорадило, и можно с уверенностью сказать, что я одна нанесла ущерба ему больше, чем все мои предки за годы противостояния.
Нашли много интересного — недостачу постельного белья из тонкого флоберского полотна, и гарнитура из двенадцати стульев, и еще кучу мелочей. Но именно мелочей — тэя Керолайн, а под ее руководством и эсса Линед, замковое хозяйство содержало в строгом порядке.
Зато обнаружилась коллекция фарфоровых статуэток, не внесенная ни в одну книгу учета, зато имеющаяся в наличии — я, в общем-то, предполагала, откуда она могла взяться, но выбросить фарфор на помойку не приказала, лишь распорядилась связаться с эссой Мириам и уточнить, куда ей вернуть ее имущество.
Всплыло собрание курительных трубок прадеда Алиссандра, потерянное при предыдущей ревизии — почему-то, в одной из детских комнат, ныне пустых, и потому запертых.
На скотном дворе выявили излишек поросят полосатых поросят— плутоватый скотник утаил часть приплода, намереваясь потом удачно продать их на весенней ярмарке.
В подвалах, традиционно, не хватало то сырной головы, то копченого окорока, и, совершенно неожиданно, обнаружилась лишняя бочка дрянного вина — невесть кем и для чего туда притащенная.
Много, много интересного и нового мы нашли за время ревизии.
Только артефакта Лунь в этом перечне не было.
Я… растерялась.
Еще недавно я ходила по замку вместе с магом-флористом из Антра, наблюдая, как его помощники упаковывают, готовя к транспортировке в столицу, к вдовствующей герцогине, ее любимые растения, и мучилась угрызениями совести — ведь совсем скоро их придется тревожить снова, чтобы вернуть обратно, а растениям это отнюдь не на пользу, ну они-то в чем виноваты?!
Я даже, честное слово, хотела отсрочить отправку на время после ревизии, под предлогом занятости (а после нее и отправлять ничего не понадобится), но вспомнила, как гадюшник тэи Керолайн меня изводил, и как они будут ликовать после моего отъезда, и передумала из чистой вредности! И гардероб решила им назло заказать, просто огромнейший — пусть Вейлероны оплатят эти ненужные тряпки!
А теперь… Теперь тряпки из гардероба могут вполне стать нужными.
Ну, где, где может быть этот пройдохов камень?!