Мятеж
Шрифт:
Я чуть улыбнулся, берясь за дверную ручку:
— Знаешь, мама с папой сойдут с ума, когда поймут, что ты сбежал.
— Да наплевать.
Я распахнул дверь и повернулся к нему. Дэвид исхудал с нашей последней встречи. Мы и раньше недоедали, но сейчас брат выглядел хуже. Не то что я — вдруг пришло мне в голову. В КРВЧ я поднабрал вес и накачал мышцы, причем быстрее, чем сумел бы в своей человеческой жизни. Я никогда об этом не задумывался, но возможно, мне повезло.
— Передай маме и папе, чтобы возвращались домой, — сказал я. — Иначе сюда вселится кто-нибудь
— Приди и скажи им сам.
Я ступил на крыльцо.
— Воздержусь.
— Мне кажется, они захотят тебя увидеть.
— Тогда пусть приходят ко мне. Я дам тебе знать, где остановлюсь в трущобах. — Дойдя до объявления о торгах на лужайке перед домом, я нахмурился. — С этим надо что-то делать.
Зашвырнув рекламный щит на крыльцо, я посмотрел на Дэвида. Мне так хотелось поговорить с ним подольше, убедить, что я не превратился в чудовище в своем новом обличье.
Я мотнул головой в сторону улицы:
— Я тут собираюсь пройтись по улицам, хочу объяснить местным, где они смогут встретиться с людьми в трущобах. Пойдешь со мной? Иногда люди при виде рибута убегают. Ты можешь пригодиться, если будешь рядом.
Дэвид склонил голову набок:
— Ты уверен, что это из-за Перезагрузки? Может, просто у тебя лицо такое.
Я улыбнулся и подавил смешок:
— Ты идешь или нет?
— Ладно, пошли.
Спустя два часа мы с Дэвидом уже шли обратно к стене, отделявшей трущобы. Я и не думал, что такое количество людей плюет на распоряжения корпорации и живо интересуется делами рибутов. Тони с повстанцами потрудились на славу, рассказывая о своем сотрудничестве с Рен и Адди, и прежний страх людей перед рибутами мало-помалу отступал, постепенно сменяясь пусть пока еще хрупкой, но все-таки надеждой. К счастью, повстанцы не успели рассказать о Михее, и я решил не исправлять это упущение.
— В тебя когда-нибудь стреляли? — Это был уже сотый из бесконечного потока вопросов, которые брат обрушил на меня.
— Да. Даже много раз.
— А ножом пыряли?
— Было дело. И жгли. И током поджаривали. И костей переломали без счета.
— Током?.. — разинул рот Дэвид.
— В Розе, на ограде КРВЧ. Не так уж и страшно, кстати. По мне, так хуже всего гореть.
Он нахмурился и пнул попавший под ногу камешек.
— КРВЧ нам вечно твердила, что вы все злодеи, но это ведь неправда. Тебе не кажется, что вы вообще круче? Типа, было бы лучше не воевать с вами, а, наоборот, понаделать рибутов из всех?
— Этого я не знаю.
— А что? Тогда мы все станем почти неуязвимыми.
— И одинаковыми. По-моему, лучше нам всем оставаться теми, кто мы есть.
— Пожалуй, — передернул плечами Дэвид.
Мы дошли до стены. Я остановился и кивнул на нее:
— Ступай. А я заночую на вышке.
— Зачем? Хочешь убедиться, что КРВЧ не вернется?
— И поэтому тоже. — Мысль о том, что Рен может быть где-то поблизости, не давала мне покоя.
— Ладно. — Он полез на стену и обернулся. — Найду тебя завтра, хорошо?
Я расплылся в улыбке:
— Договорились, только
— Скажу-скажу, — фыркнул он, подтягиваясь вверх.
— Дэвид!
— Да ладно, не парься. — Он широко улыбнулся на прощание и скрылся за стеной.
Глава 24
Рен
Они что-то надели мне на голову.
Перед глазами была сплошная чернота, когда меня поволокли по грязи к рокочущему челноку. Дышать сквозь плотную ткань становилось все труднее. Я сжала кулаки, напрягла мышцы и попыталась разорвать наручники, но они оказались слишком прочными.
— Ноги свяжите, а уж потом сажайте! За этой нужен глаз да глаз.
Я вздрогнула, узнав голос офицера Майера. Похоже, он был очень доволен собой.
Кто-то толкнул меня на землю, я попыталась ударить его ногой, но попала в пустоту.
— Сделайте ей укол. Ребята, я не шучу, она очень опасна.
Игла впилась мне в шею, и я сжала губы, подавив крик.
Мир провалился во тьму.
Глаза отказывались открываться. Я очнулась и слышала гул голосов, но веки словно склеились.
— Очухалась вроде, — произнес незнакомый голос.
— Вы приняли меры безопасности? — осведомился офицер Майер.
— Да. — Брякнула цепочка, и звенья чиркнули по моему запястью. — Все готово.
Я сделала резкий вдох и попробовала моргнуть, впустив немного света. Мешок с головы сняли. Левая нога болела, я скосила глаза и увидела разбитое колено, кровь из которого пропитала уже перепачканные брюки. Славно.
Мы находились в челноке. Я лежала на металлическом полу, пристегнутая наручниками к боковой перекладине. Лодыжки мне тоже сковали. Офицер Майер восседал напротив с выражением крайнего удовлетворения на лице.
Значит, меня не убили. Осознав этот факт, я посмотрела Майеру в глаза. Может быть, я все еще представляла для них ценность, невзирая на устроенный переполох?
Я чуть шевельнулась, и офицер Майер пристально всмотрелся в мое лицо. Потом глянул на мою ногу, которой после их уколов предстояло зажить лишь через несколько часов. Если я не смогу вправить кость, то еще дольше. Майер изучал меня чуть не со страстью.
— Ну что, Сто семьдесят восемь, побаливает?
Я фыркнула. Издевается?
Челнок начал снижаться, и я извернулась, чтобы взглянуть, где мы находимся. Кабина пилота была закрыта.
После приземления дверь челнока отъехала, и четверо охранников навели мне в грудь стволы. Позади них стояла взволнованная Сюзанна Палм, президент КРВЧ.
— Все четверо ко мне, — скомандовал офицер Майер. — Двое несут ее, двое держат на мушке. Ни на минуту не спускать с нее глаз!
Я улыбнулась краем рта. Мне польстил их страх.
Один из охранников отцепил наручники от перекладины и снова защелкнул их на моих запястьях. Затем подхватил меня под мышки и рывком поставил на ноги, колено пронзила острая боль. Второй охранник взял меня за лодыжки, и я стиснула кулаки, стараясь не закричать.