Мышеловка
Шрифт:
— Врешь ты все, охламон, сочиняешь!
— Вру, тетушка, вру. Весь мир на лжи держится…
В одиннадцать часов я пешком отправился в уездный городок N. Солнце припекало, вдоль дороги тянулись высоченные сосны, а вокруг не было ни души. Если кто собирался меня убить, то идеальнее места не сыщешь. Как-то неуютно было идти, чувствуя, что где-то в зарослях может таиться враг. Я пожалел, что оставил дома ракетницу, которую прихватил из Москвы. Вещица почти безобидная, но пугнуть могла. Где-то на полпути я услышал за спиной тарахтенье мотоцикла. Повернувшись, я отступил к обочине. Вскоре показался и сам владелец этого незаменимого в сельской местности транспорта. Петр Громыхайлов в милицейской форме затормозил рядом со мной.
— Куда путь держишь? — строго спросил он. — По ягоды собрался? — Удивительно, но милиционер был совершенно трезв.
— В город, — ответил я, настороженно глядя на него. Я не забыл, что это именно он тащил тяжелое тело (деда?) вместе с кем-то из охранников Намцевича к озеру. И следователем по этому делу был его близкий приятель. Все здесь было как-то взаимосвязано, переплеталось, и концы клубка надежно укрывались от моих глаз.
— И мне туда же. Садись в коляску, подвезу… Откуда синяк? — спросил он, когда мы поехали.
— С водонапорной башни свалился.
— Это ничего, бывает… А может, вмазал кто?
— Может, и вмазал.
Я вдруг подумал, что одним из тех, кто на меня напал минувшим вечером, вполне мог оказаться и сам Громыхайлов. Судя по всему, он крепко сидел на крючке у Намцевича. Какую наживку он проглотил?
— Петя, а ведь ты влип, — неожиданно произнес я.
Громыхайлов слегка покосился на меня. Его борцовская шея напряглась.
— Ну-ка? Договаривай…
— Кое-кто видел, как ты тащил что-то в мешке к озеру. С одним из барбосов Намцевича. Накануне исчезновения деда.
Наверное, мне не стоило открывать свои карты раньше времени, но я не мог остановиться. Мне хотелось поскорее разрубить этот гордиев узел. Здесь, на пустынной дороге, мы были одни и… будь что будет.
— Кхе-кхе!.. — хохотнул милиционер. — Шутник ты, Вадим. Юморист эстрадный. А если мы козу в озеро бросили?
— Зачем?
— Бодливая была очень.
— Это не я шутник, Петя, а ты. Жванецкий прямо.
— А кто же нас видел? — поинтересовался милиционер.
— Девушка-Ночь.
— Кхе-кхе… Ладно, сам догадался. Не иначе как Мишка-Стрелец. Один он по ночам не спит… Нет, Вадик, ошибаешься ты. Я к смерти твоего деда не имею никакого отношения.
— А кто имеет?
— А вот этого я не знаю.
— Не знаешь или не скажешь?
— Слушай, дружок, ты, часом, не в прокуратуре работаешь?
— Ага, в ней самой.
— Так у нас прокуроров не любят. — Громыхайлов вдруг затормозил так резко, что я чуть не вылетел из коляски. Он повернулся и молча положил свою тяжелую руку на мое плечо. — Тебя сейчас удавить или попозже? Мало вчера досталось? — с какой-то ласковой интонацией спросил милиционер.
— Лучше — попозже, — подумав, отозвался я. — Мне еще надо завещание составить.
— Тогда поторопись. У тебя жена, дети есть?
— Имеются. В разных городах России.
— Подумай о них, Вадик.
— Спасибо за заботу, Петя. Я подумаю.
Громыхайлов снова завел свою тарахтелку, и мы поехали дальше. Но больше не разговаривали. Я чувствовал, что настолько разворошил это осиное гнездо в Полынье, что жалить меня теперь начнут со всех сторон. Вскоре показались одноэтажные домики уездного городка N. Мы въехали на центральную площадь, куда должен был подойти рейсовый автобус, и Громыхайлов высадил меня. А сам отправился в местное управление милиции. У меня было еще полчаса в запасе. Я покрутился по площади, выпил в киоске кружку холодного пенистого пива, которое оказалось гораздо лучше московского, купил свежих газет. Потом пошел бродить по улочкам, разглядывая старинные здания, сохранившиеся еще с начала века. Судя по всему, это был когда-то типичный среднерусский городок, населенный купцами и мещанами, дворянами и служилыми людьми, держащими на своих плечах всю Россию. Наверное, если здесь и шло какое-то революционное брожение, то очень слабое, поскольку русский человек привык жить в спокойствии и порядке. Но все это спокойствие и порядок в один прекрасный момент ухнуло в полынью…
Глава 15
Прибытие гостей
Рейсовый автобус пришел с большим опозданием, где-то около двух часов, но зато привез всех моих гостей и любимую женушку. Она спрыгнула первой и попала сразу же в мои объятия. Я поцеловал ее чуть вздернутую верхнюю губку и родинку на левой щеке и тут же вручил ей купленное у Зинаиды янтарное колечко. Милена недовольно поморщилась, сказав, что ненавидит янтарь. Вот всегда она так: говорит неправду, лишь бы позлить и как-то ошарашить меня. Такой уж у нее характер. Но колечко тем не менее немедленно надела на палец и залюбовалась им. Следом спустилась супружеская чета Барсуковых — оба они работали в каком-то рекламном агентстве, сочиняли стишки про шампуни, лосьоны и туалетное мыло. Потом посыпались и все остальные — журналист одной из молодежных газет Комочков, Ксения, любимая подружка Милены, и капитан налоговой полиции Егор Марков, как всегда нахохленный, словно озябший воробушек. С кем-то я обнялся, с кем-то поздоровался за руку, хотя все они были наши старинные друзья, с которыми мы были знакомы от десяти до двадцати лет. С Колей Комочковым я, например, сидел за одной партой, Барсуки жили в соседнем подъезде с незапамятных времен, капитан Марков вообще был моим каким-то троюродным родственником, а Ксения и Милена вместе ходили в одну спортивную секцию. В Москве мы часто собирались у кого-нибудь на квартире или выбирались на лоно природы, где жарили шашлыки, пили вино и веселились, пытаясь как можно дольше задержать уходящую молодость. Комочков и Марков были холостяками, Ксения также еще не выбрала себе спутника жизни, а Барсуковы успели наплодить троих «барсучат», хорошеньких и игривых, которым не хватало лишь трех характерных полосок на спине.
— Откуда синячище? — деловито спросил Марков. Он был небольшого роста, но жилистый и спортивный, а когда надо, то мог справиться и с тремя здоровенными отморозками.
— Из леса, вестимо, — отозвался я. — Дровишки собирал, да полено одно подпрыгнуло — и хрясь в глаз.
— Ты меня познакомь с этим поленом, я его обстругаю.
— Нет, это его какая-нибудь местная голубка клюнула, — предположила Ксения, дотрагиваясь до моего синяка. — С лиловой губной помадой.
— Не смей касаться моего мужа! — заявила Милена. — Своего заведи и трогай тогда сколько влезет.
— Нужен он мне больно, твой Вадик!
— Ах, значит, тебе мой муж не нужен? А ну забирай его немедленно.
— А что это за дырка такая на карте — Полынья? — спросил Комочков. Он был высокий и веснушчатый. Писал в свою газету в основном на бытовые темы и вел колонку уголовной хроники.
— Там живут вампиры, монстры и прочие чудовища с клыками, — пошутил Сеня Барсуков, который отличался веселым и незлобивым характером, а его супруга, изящная и подвижная брюнетка, Машенька, тут же сочинила стишок:
Мы приплыли в Полынью, Где нам сунули свинью. Хрюша симпатичная, Как Вадим — отличная.— Ты угадала, — отозвался я. — На ужин у нас будет поросенок с хреном.
— Если ты его приготовил сам, то я заранее отказываюсь, — сказала Милена.
— Можно подумать, что в нашем семейном гнездышке ты никогда не ела из моих рук ничего. По-моему, я не отходил от плиты ни днем ни ночью.
— Ночью надо заниматься другим делом, а не ловить кайф на кухне, — вставила Ксения, чьи волосы красились столь часто, что я уже забыл, каков их настоящий цвет. У нее были мелкие, но привлекательные черты лица, а тренированная шейпингом фигура — почти идеальная для тридцатилетней женщины. Когда-то у меня с ней был небольшой романчик, закончившийся неудачей и на который Милена посматривала сквозь пальцы.