На безымянной высоте
Шрифт:
Козырнув, лейтенант сел на свое место рядом с Катей, которая вспыхнула, потом отвернулась. Он успокоительно взял ее за руку:
— Ну ты чего так переживаешь?
— Я с ума сойду! — сказала она вполголоса.
Общее оцепенение, настороженность постепенно стали сходить на нет.
Когда стало понятно, что ждать больше некого, Иноземцев встал и поднял налитую кружку:
— Предлагаю третий тост. За Толю Дементьева, погибшего под Миллеровом.
— За Игоря Самохина — под Калачом... — откликнулся майор Самсонов.
— За Саида Хуснулова — под Барвенковом... — донеслось с другого конца стола.
— За Федю Тарасенко под Полоцком...
— За Толю Фролова под Бобруйском...
— За Егора Кузьмина и Карена Назаряна под Моло-дечно...
— За Сережу Сафронова, погибшего минуту назад...
* * *
При свете ракет Иван полз, добирался из последних сил до наших позиций с мертвым Степаном на спине.
— Хлопцы, санитаров, — прохрипел он.
Бойцы помогли ему спуститься в окоп. Иван без сил откинулся на спину. Потом беспокойно поднял голову.
— Хоть живой? — спросил он.
— Где там живой.,. Весь кровью истек.
Иван подполз к другу, приложился ухом к его груди. Закрыл ему глаза. Потом беззвучно, вытирая лицо, заплакал непривычными, редкими слезами.
Он спустился в землянку, нашел среди спящих бойцов Малахова и растолкал его.
— А... Что? — Тот вскочил, схватился за автомат.
— Идем, Коля, поможешь. Лопату прихвати.
Они вышли из землянки, и Малахов замер, увидев тело Степана на небольшом холме.
— Степан? — спросил он растерянно. — Степа?.. — И тоже заплакал. — Как же так... Быть того не может... Чтоб Степана...
— Может, Коля, все может... Начинай. А то у меня старые раны разболелись... Здесь место песчаное, сухое. Березки...
Малахов начал копать — сначала неторопливо, медленно, а потом с каким-то злобным остервенением...
* * *
А майор Иноземцев снова столкнулся с Катей Соловьевой в той же рощице. Будто случайно:
— Здравствуйте, Катя!
— Здравия желаю, товарищ майор.
— Знаете, я сейчас только понял, кого вы мне напоминаете, — сказал майор Иноземцев. — Помните картину художника Боттичелли «Весна»? Там такая же девушка, как вы, мечтательная, воздушная... Очень вы похожи на нее...
— Или она на меня? А вот мне, товарищ майор, вспомнился другой классик. Это художник Рембрандт. До войны я видела в Москве в Музее Пушкина его картину на библейскую тему. Там царь Давид посылает на верную смерть своего лучшего полководца Урию, чтобы забрать себе его жену Вирсавию...
— Я тоже помню эту картину, — кивнув, грустно усмехнулся Иноземцев. — Может, ты и Вирсавия. Только я уже никогда не буду царем. А вот твой лейтенант Малютин вполне может стать полководцем... А ты вспомни, как там было дальше. Вирсавия потом стала женой Давида, и они родили другого великого царя — Соломона.
Он взял ее за руку, но она сразу ее отдернула.
— Не нужно мне больше ничего говорить, Сергей Павлович, прошу вас. Ничего не нужно!
— Подожди, — сказал он в отчаянии. — Знаешь, я все вижу и понимаю... Надо мной уже смеются подчиненные, чего я, как командир полка, имевший несчастье влюбиться в девчонку-связистку, не имею права допустить. Ну так помоги мне, сделай что-нибудь, чтобы я перестал валять дурака, мучиться, видя, как ты меня избегаешь!
— Я не знаю, чем вам помочь, Сергей Павлович. Дайте пройти. Мне нужно сменить Асю.
Она быстро прошла мимо него, и он на этот раз смотрел ей вслед, уже не обращая внимания на зевак. Потом резко повернулся и направился к себе в штаб.
К чертовой матери весь этот лирический настрой! Он с ним справится!..
9
Иноземцев долго ходил в своем кабинете, курил, не находя себе места. Потом приехал посыльный из штаба дивизии, доставил секретный пакет, запечатанный сургучной печатью, и не успел он его разорвать, как раздался телефонный звонок. Иноземцев сразу схватил трубку.
— Здравия желаю, Сергей Павлович, — сказал полковник Егоров. — Приказ получен. Пакет вам доставили?
— Да, только что.
— Прочтите и сразу доложите мне ваши соображения. Впрочем, сами увидите. Вы были абсолютно правы в своих предположениях. Позвоните, как прочитаете.
— Слушаюсь, товарищ полковник, — сказал Иноземцев.
Положил трубку, затем торопливо разорвал пакет, пробежал его содержимое глазами, положил в стол и, закрыв глаза, откинулся на спинку.
— Все, Сергей, все, — вслух сказал он себе. — Без слюнтяйства... Соберись. Ты же знаешь как, ты же сможешь... Все, все кончено...
Потом вскочил, весь, как обычно, собранный в кулак, и подошел к двери.
— Вызовите ко мне лейтенанта Малютина и старшину Безухова! — крикнул он дежурному офицеру.
И снова быстро заходил по кабинету, что-то лихорадочно обдумывая.
В дверь осторожно постучали. Он резко распахнул ее. Перед ним стояли вызванные лейтенант Малютин и старшина Иван Безухов.
— Заходите... Почему не выполнен мой приказ? Я вас спрашиваю, лейтенант Малютин! Почему вы не обеспечили поиск и доставку «языка», почему не возглавили операцию захвата лично?
В наступившей тишине старшина чуть слышно вздохнул, глядя в потолок.
— Старшина Безухов и старший сержант Каморин и раньше возглавляли подобные операции, которые успешно заканчивались, и вы хорошо об этом знаете, товарищ майор! — ответил Малютин.
— Вы что, не понимаете, что речь идет о стратегическом наступлении на участке нашей дивизии в самое ближайшее время! — Иноземцев ударил кулаком по столу.
— А что, уже получен приказ? — спросил Малютин. — Вы же сами говорили, Сергей Павлович, что пока нет приказа, есть только предположения.