На безымянной высоте
Шрифт:
Иван обернулся. Степан отстал, он не полз, а хрипел и ноги его сучили по земле. Встревоженный Иван подполз к нему:
— Степа, ты чего?
Перевернул его и увидел небольшую темную рану возле шеи, из которой хлестала кровь.
* * *
А в укрытии под маскировочной сетью продолжалась свадьба.
На столе стояли опорожненные бутыли и остатки снеди, некоторые гости разбились на группки, переговаривались и смотрели, как под «Утомленное солнце» осторожно танцевали жених и невеста, Костя и Лида.
Катя взяла Малютина под руку, отвела глаза, встретив пристальный взгляд Иноземцева. Отвернулась и увидели, как Ася, вздохнув, нагнулась к своему избраннику, подполковнику Нефедову, бережно поправляет жидкую прядь на era лысине.
— А теперь выпьем за пополнение, которое скоро у вас ожидается! — поднял кружку с водкой майор Самсонов и подмигнул Лиде.
Она засмущалась, зато присутствующие оживились и потянулись к ней чокаться.
— Как хоть назовете?
И тут внезапно донеслись глухие разрывы и автоматные очереди. Торопливо вбежал дежурный офицер и что-то тревожно забубнил Иноземцеву на ухо.
Тот быстро встал, отодвинул от себя кружку.
— Все! Конец празднику. Всем немедленно вернуться в свои подразделения!
Костя и Лида остановились, музыка смолкла... Уже через минуту под пологом остались только новобрачные и девушки.
— Что-то случилось? — громко спросил Костя.
— Придется прерваться, — сказал ему уже уходящий Иноземцев.
— Ничего страшного, немцы предприняли разведку боем... — сказал вполголоса подполковник Нефедов. — А вот вам, молодые, пора бы уже к поезду...
И показал на часы.
Иноземцев услышал, вернулся с полпути, молча обнял Костю, потом Лиду.
— Не забывайте нас! И пишите. После войны, будем живы, увидимся...
Когда подполковник Нефедов вышел следом за остальными, Ася пересела к Кате, которая, как и все, с тревогой прислушивалась к стрельбе.
— Неужели ты ничего не замечаешь? — спросила она негромко. — Он же рвет и мечет, глядя на вас!
— Да кто? — непонимающе спросила Катя.
— Майор Иноземцев, кто ж еще. Будто не видишь. Говорю тебе, ему всего-то тридцать лет, а в штабе давно говорят: ну этот точно генералом будет!
— Ася, давай закончим этот разговор, — тихо сказала Катя.
— Ах, у нас любовь с первого взгляда! Вот и подумай о своем Алеше, если любишь его!
— Опять ты об этом! Не хочу даже слышать...
— А ты послушай, подруга. Знаешь, почему Иноземцев специально посылает твоего Малютина на самые опасные задания?
— Потому что только Алеша справляется, — неуверенно ответила Катя.
* * *
Прохор и Михаил подбирались к высоте восемьдесят девять.
— Вот она, — тихо сказал Михаил. — Нас дожидается... Смотри, а здесь уже не противопехотная, а противотанковая. — Он ткнул пальцем в небольшой бугорок. И осторожно счистил пальцами песок, пока не выглянула головка взрывателя.
— Ты туда лучше посмотри, —ответил Прохор. И указал на смутные очертания длинных стволов орудий и танковые башни.
— Никак, «тигры»? — присвистнул Михаил. — Три, четыре, пять... шесть, семь...
Взмыла ракета, и они замерли, прижавшись к земле.
Ракета погасла. Разведчики снова поползли, еще дальше. Внимательно осматривали при свете луны и сполохах ракет немецкие позиции.
Прохор неожиданно остановился, увидев перед собой разбитый снарядом постамент обелиска на братской могиле.
— Видишь? — Он даже захрипел от волнения.
— Чего еще?
— Ну как же... Помнишь, Степан рассказывал, отец его тут воевал. Местечко Заболотье, братская могила русских воинов возле высотки, на которой дубы растут... Фамилии плохо видно...
— А ты попроси немцев, чтоб еще ракету повесили, — хмыкнул Михаил. — Чтоб лучше видеть.
— И попрошу!
Подняв небольшой камень, он бросил его в сторону немецких окопов.
— Ты что! — запоздало воскликнул Михаил и приник лицом к траве.
Сразу последовали автоматные очереди, взмывали, шипя, ракеты, и оба прижались к земле, стараясь с ней слиться.
Вот гаснет очередная ракета, но все же им удается разобрать остатки букв.
«Каморин... рядовой его высочест... гренадерск... полка».
— Точно! Надо Степану сказать!
* * *
...Вскоре на передовой все стихло, и свадьба продолжилась, но теперь уже без особого веселья, да и без уехавших уже жениха и невесты.
Постепенно, по одному возвращались гости. Некоторые со свежими повязками. Офицеры вполголоса докладывали обстановку Иноземцеву, который внимательно выслушивал их и негромко давал указания.
Все молча поглядывали на несколько табуреток, остававшихся пустыми. Их вскоре заняли те, кому сначала не досталось места. Все еще не было лейтенанта Малютина... Но садиться на его табурет рядом с Катей никто не решался.
Снова, чтобы снять напряжение, кто-то поставил пластинку. На этот раз это была Русланова. «Валенки, валенки...» — пела она любимую песню фронтовиков, но и Русланова сейчас ни у кого не снимала напряжения. Никто не танцевал. Ася решительно встала и остановила пластинку на середине.
Напряженность нарастала, что было особенно видно по лицу Кати, и все только переглядывались и перешептывались, глядя в ее сторону.
Наконец одним из последних вернулся лейтенант Малютин. Вместе с Николаем Малаховым. Увидев его, Катя непроизвольно вскочила и тут же снова села. Но тот сначала подошел к майору Иноземцеву и вполголоса доложил:
— Разведка боем. Немцы нервничают, товарищ майор.
— Это хорошо, что нервничают. Главное — нам не надо суетится. Иди, лейтенант, на свое место. Тебя уже заждались. Все разговоры потом...