На безымянной высоте

Черняков Юрий Веняаминович

— Это уж как наше начальство решит, — неопреде­ленно сказал Михаил, повертев удостоверение и перегля­нувшись с Прохором. Но тот уже не мог сдержать чувства глубокого удовлетворения.

— Годится! — сказал он. — Наградить не наградят, но как смягчающее обстоятельство учесть должны.

. Немец мычал, пучил глаза и пытался что-то сказать, но ему мешал кляп.

— Пошли, — кивнул Михаил, толкнул майора Клей­ста в нужном направлении и махнул рукой власовцам, приглашая следовать за собой. — Там нас машина ждет.

Власовцы Гриша и Валера обрадовались, подняли свои автоматы, закинули их за спину, стали догонять... Но Прохор их бесцеремонно остановил и разоружил. Та­ков порядок, ни черта не поделаешь...

Они растерянно закивали — порядок, значит.

— Так... — сказал Михаил. — Теперь, Марек, давай сюда своих... Марысю давай, только побыстрее.

— Ой, куда же мы ее одну, коханочку нашу, — запри­читала Ева, выводя из своей комнаты девочку, укутанную с головы до ног.

— В госпиталь, как договаривались, — буркнул Про­хор. — Так вы, Ева, тоже давайте с нами...

— А ее возьмут? — все еще не веря себе, спросил Ма­рек, переведя взгляд на Михаила.

— Уже договорились, — кивнул тот. — Все-таки ты давай тоже поезжай с нами, Маркел. На месте разбе­ремся.

— Нет, я останусь, — сказал Марек. — Не могу. Дом, хозяйство... Разворуют ведь. Нельзя оставлять.

— Здесь будет опасно. — Михаил покачал головой. — Скоро такое начнется...

— Переживем, Миша. Главное — ты их устрой. И большое тебе спасибо!

— Ну как знаешь...

Они шли по открытому участку местности, прикры­вая Еву, Марысю и немецкого майора Клейста своими телами и телами власовцев, причем Прохор с силой на­гнул голову немца книзу (так полицейские делают, сажая арестованных в машину), чтобы ее не было видно... И так они шли, пока не послышался далекий выстрел и немец не ткнулся носом в землю. Его седой висок сочился

кро­вью. Марыся заплакала, прижалась к бабушке, а та, ох­нув, тут же рухнула наземлю, накрыв внучку своим те­лом.

— Все, встали и пошли, — сказал Прохор, перегля­нувшись с Михаилом. — Он только по офицерам стре­ляет.

В кустах они подошли к замаскированной и ожидав­шей их все той же полуторке «ЗИС-5», усадили бабушку и внучку в кузов, затем присоединили к ним власовцев и только потом залезли сами.

— Долго вы, однако, — недовольно сказал молодой и безусый, недавно призванный в армию водитель. — А если меня начальство хватится?

Разведчики ничего не ответили.

6

В прицел капитана Кремера было видно, как русские сразу бросились наземь, распластались, прикрыв собой девочку и женщину, потом дали несколько очередей в его сторону.

Но он уже успел сменить позицию. И с нового места снова взглянул в прицел на убитого. Да, ему опять при­шлось застрелить своего офицера. Но таков приказ: стре­лять в каждого офицера, захваченного русскими, какого он только заметит.

Жаль этого майора, но он, Кремер, не мог поступить иначе. Например, стрелять в его похитителей. От такой стрельбы мало толку. Одного застрелишь, а другие успе­ют столкнуть пленного в какую-нибудь воронку от сна­ряда. И тем сохранить ему жизнь, а значит, получить «язы­ка». А высокопоставленный офицер в качестве такового, да еще перед решающим сражением, — на вес золота.

* * *

— Что за невезуха, — чуть не плача, сказал Михаил.

— От сука, своих же убивает, — вздохнул Прохор. — Нет, Миша, все, теперь не видать нам живых «языков», считай, до самого Берлина.

А власовцы только испуганно переглядывались.

— Мы его живого вам доставили, верно? — неуверен­но спросил Гриша. — Ребята, вы же видели, он живой был, целый, даже царапины ни одной!

— Да был... — махнул рукой Прохор. — И сплыл. Чего теперь... Подтвердить мы подтвердим. Тебе бы шкуру свою сберечь, а мы опять без «языка». Только на себя можно надеяться... Чего смотрите? Тащите его теперь сами... В качестве вещественного доказательства. Он те­перь только вам и нужен. А там пусть начальство решает. В наших, к примеру, вы стреляли? В меня вот или в та­ких, как я? Было дело?

— Проша, не заводись, — вполголоса сказал Миха­ил. — Давай еще раз: чем вы здесь занимались? — спро­сил он Гришу.

— Чем... Что прикажут, — буркнул Гриша. — Они нам не особо доверяли... Окопы рыли, мины ставили, колючку тянули. Немцы за нами присматривали.

— Автоматы ваши?

— Нет, — замотав головой, даже привстал в кузове Гриша. — Нам их не доверяли. Это его охраны автома­ты... Он приехал смотреть, как мы ставим мины. Ну мы их сзади лопатами... И в яму всех троих. В воронке спря­тались, переждали — и сюда.

— Ладно, разберутся без нас, — процедил Прохор. И слегка для порядка пхнул Гришу стволом автомата.

— Подожди, — снова остановил его Михаил. — Про­ходы в минных полях оставлены?

— Нуда...

— Показать можете?

* * *

...— Ефрейтор Горбунов! — громко повторил Малю­тин. Но увидел входящую в блиндаж Катю.

— По вашему приказанию явилась, товарищ лейте­нант! — шутливо ответила она, очень женственно отда­вая ему честь.

— А где Горбунов? — Малютин выглянул из блинда­жа и с удивлением обнаружил, что возле блиндажа нико­го нет. Вернулся назад. — Ничего не понимаю...

Она опустила полог у входа, потом прижалась к нему, закрыла его рот ладонью.

— Главное, что твои солдаты все поняли.

Он удивленно, уже не оглядываясь, смотрел на нее, пока она вела его за руку назад, в глубь блиндажа. И там присела на край его койки, глядя снизу ему в глаза.

* * *

Уже который день шла, продолжалась, тянулась эта смертельная тягомотина под названием охота на немец­кого снайпера-аса капитана Рихарда Кремера.

И чемпионка по стрельбе Оля Позднеева, и Николай Малахов снова в который раз сидели в секрете. У Мала­хова на голове была все та же фуражка полковника Его­рова с простреленной кокардой. Здесь, в небольшом окопчике под развесистой липой с едва пожелтевшими листьями, вдвоем было тесно, и он когда невольно, а ког­да и нарочно прижимался к Оле, вдыхая запах ее волос, согретых солнцем. Но она каждый раз отталкивала его плечом: