На безымянной высоте

Черняков Юрий Веняаминович

— Разряжал карабин, попал себе в ногу. — Котов по­жал плечами. — Что, не бывает? Вы вот верите?

— Поверю, когда увижу в бою, — ответил Малютин. — Следующий!

 Котов задержался в дверях:

— Вопрос можно? Малютин кивнул.

— Говорят, в вашу роту смертников набирают?

— Сержант Авдеев! — снова вызвал Малютин, будто не слыша этого вопроса.

Котов махнул рукой и вышел, а на смену ему появил­ся средних лет сержант.

— Вы были старшим лейтенантом, командиром роты, награждены орденами Красной Звезды и Славы

третьей степени, так?

— Так точно. Теперь сержант.

— Вижу, Авдеев. У вас сложности со СМЕРШем?

— Это у них со мной.

— Конкретно.

— Призывался вместе со старшим братом Андреем, потом три года не знал, что с ним... Он попал в плен, был в концлагере... Вместе с товарищами они устроили по­бег, прорвались к нам с оружием в руках...

— Повезло.

—Не сказал бы. Их арестовали, оружие забрали. Меня вызвали, стали расспрашивать, обвинили брата в преда­тельстве. Тут я не выдержал... Меня тоже арестовали, по­низили в звании, сегодня направили к вам. Награды не вернули.

— Если не ошибаюсь, ваш брат тоже здесь? — спро­сил Малютин, перебирая книжки.

 —Да...

— Можете идти. А брат пусть войдет.

— Вопрос можно?

— Но не нужно, — устало сказал Малютин, чувствуя усиливающуюся боль в спине. — Мы не смертники. Ко­мандование поставило перед нами сложную боевую за­дачу. И потому в свою роту я набираю самых опытных бойцов...

Авдеев вышел из блиндажа и увидел старшего брата, такого же коренастого и рыжеватого, как он сам. Тот ку­рил среди других штрафников, коротающих время в ожи­дании вызова. Здесь же крутился Николай Малахов, разъясняющий всем желающим обстановку. Старший брат кивнул, встретив пристальный взгляд младшего, от­дал ему бычок докурить и вошел в блиндаж.

— Нормально здесь, — говорил Малахов окружаю­щим. — Служить можно. Считайте, вам крупно повезло. Про нашего лейтенанта уже не говорю. Только на руках его не носим, субординация не позволяет — вот такой это человек. Его на Героя сразу после наступления предста­вят. И с ходу капитана дадут. Вон — Краснов его знает, не даст соврать.

— Это точно, — заверил бывший ефрейтор и водитель Краснов, очень похудевший и обросший за время пре­бывания под охраной СМЕРШа. — Сам видел, при мне он троих немецких диверсантов уничтожил... А меня за это же самое — под трибунал! — добавил он с горечью и обидой.

— За что? — не понял Авдеев-младший.

— За то, что этих самых диверсантов не уничтожил! А я тогда за рулем был! Руки были заняты. Я их потом хотел...

— Погоди. Ты говоришь, капитана ему дадут. Он же лейтенант! Это как, через звание? — усомнился Авдеев.

— На что спорим? — сразу протянул руку Малахов. Авдеев не стал спорить, только переглянулся с други­ми: мол, куда попали, однако.

— Или взять, к примеру, нашего старшину, Иван Семеныча Безухова, — продолжал Малахов. — Он взводом командует. Не хуже офицеров. Но к нему даже не проси­тесь. Там самые опытные и обстрелянные собрались — вроде меня.

Из блиндажа в это время вышел Авдеев-старший. Брат передал ему все ту же самокрутку, при этом вопроситель­но посмотрев на него. Тот удовлетворенно кивнул.

— Ефрейтор Горбунов! — вызвал из блиндажа Малю­тин.

Очередной, прежде чем войти, тоже передал кому-то, не глядя, свою самокрутку, но его придержал за локоть Малахов, увидевший приближающуюся по ходу сообще­ния Катю. Горбунов, высокий, тощий ефрейтор, присви­стнул, приоткрыв рот от изумления.

— Так вызывают! — отдернул он локоть, не сводя взгляда со связистки.

— А я говорю: подождешь, — зашипел Малахов. И прижал его к стене траншеи, дав Кате пройти мимо них в блиндаж. — Здрасте, Катя!

— Здравствуй, Коля, — улыбнулась она Малахову.

— Даже не мечтай... — негромко ответил Малахов на немой вопрос в глазах ефрейтора, когда она прошла мимо. — На пушечный выстрел, усек? Со всей ротой при­дется дело иметь, если что не так. Это я тебе от имени и по поручению личного состава передаю. А теперь все дружно, на счет раз, быстро отошли на положенное рас­стояние! Все отошли, говорю, или опять непонятно?

— Коля! — окликнула его появившаяся у блиндажа Ольга Позднеева — одетая в маскхалат, экипированная по всей форме. — Ты готов?

— Уже? — загорелся Малахов. — Прямо сейчас?

И, махнув из окопа, побежал за ней. Новобранцы, приоткрыв рты, смотрели им вслед.

— А чего, можно и в смертники, — констатировал, выразив общее мнение, бывший старший сержант Ко­тов. — С такими-то бабцами...

* * *

...Прохор Полунин и Михаил Лопатин находились возле хутора пана Марека. Они залегли в кустах, и сам пан Марек рядом с ними. Все трое смотрели то в бинокль, то на часы. Ждали.

Наконец появились власовцы — Гриша и Валера — и с ними третий, которого они то тащили, то заставляли ползти, то передвигаться бегом; этот третий при ближай­шем рассмотрении оказался немецким майором с кля­пом во рту.

Пан Марек поднялся к ним навстречу. Парни оста­новились, машинально щелкая затворами своих «шмайсеров» при виде направленных на них ППШ.

Из дома выбежала внучка пана Марека Марыся и бро­силась к нему.

— Деда, — кричала она, испугавшись за него, и Ма­рек тут же спрятал ее себе за спину. Когда на крик Марыси выскочила

напуганная Ева, он прокричал ей:

— Уведи ребенка!

Михаил опустил ствол автомата, то же самое сделал Прохор, и только потом оробевшие власовцы бросили свои «шмайсеры» на землю и, переглянувшись, подняли руки вверх.

Некоторое время они настороженно смотрели друг на друга, пока Ева уводила девочку в дом.

Пан Марек подошел к власовцам, что-то проговорил, кивая на разведчиков. Потом вернулся. Раскрыл докумен­ты немецкого майора.

— Майор Клейст, — прочитал он. — Этот вам подой­дет? — Он протянул документы Михаилу.