На далеких окраинах
Шрифт:
Грабеж и ловля в мутной воде рыбы — вот была цель этого сборища.
Смутное время стояло над бухарским ханством. Для завистливого глаза русских мало их необъятного царства; они ворвались в самое сердце средней Азии, заняли Самарканд, прошли в Ката-Курган и во все стороны разослали свои отряды. Музаффар не хотел этой войны: он знал заранее гибельные для него последствия ее, но его втянули в нее фанатики-муллы, которые пылкими речами разожгли легко увлекавшийся народ, и народ потребовал битвы.
Русских мало; кое-где между миллионами пестрых мусульманских голов белеют их небольшие группы; долго ли раздавить эту горсть? Эта видимая возможность,
Там, из-за гор, грозит Шегри-Сябзь со своими вассалами; враг русских, он также враг Музаффара.
Сын поднялся на отца и ищет поддержки в народных массах, недовольных целым рядом военных неудач, потерявших доверие к самому правителю и видящих в новом лице надежду на новую, лучшую будущность.
Окрестные беки волнуются, не зная, чьей стороны держаться. В полях остановилась работа, прекратилась, и не двигаются караваны, боясь дорог, на которых кишат необузданные разбои.
Вот эти-то события и притянули с разных концов необъятных степей неуловимые, как степной ураган, разноплеменные шайки барантачей, видящих в грабежах и разбоях единственный исход своей дикой удали, единственную цель своего существования.
Длинная песчаная коса крутым углом поворачивала против течения и узкой полосой далеко тянулась вдоль берега. С другой стороны тоже тянулась широкая отмель. Отдельные группы камыша забрались чуть не до половины реки, и даже посредине она была светло-желтого цвета от сквозившего песчаного дна. Здесь был конный брод через Аму-Дарью, которым можно было пользоваться большую часть года. Иногда только самая линия брода изменяет свое направление, зыбкое дно двигается: оно то изгибается в виде буквы S, то прямо направляется на густые заросли противоположного берега, то на четверть версты тянется вдоль реки, а потом вдруг круто поворачивает на другую сторону.
Кочевники знают прихоти этого брода да и с берега хорошо можно различить подводную дорогу по цвету самой воды и по гладкости ее поверхности.
По косе, сквозь густой береговой камыш, трудно было рассмотреть тонкие, прямые черточки, на концах которых висели пучки конских волос: это были длинные линии воткнутых тупым концом в землю туркменских пик. Издали они казались высокими, одинокими стеблями камыша, а волосяные навязки — его цветовыми метелками.
Около пик на железных приколах стояли, понурив сухие маленькие головки, высокие длинноногие кони, покрытые, несмотря на страшную жару, теплыми ковровыми попонами. Это все были жеребцы, при каждом приближении чужого человека они жались и злобно прижимали свои красивые уши. Они стояли просторно; некоторые, кроме поводьев, привязаны были за щиколотку ноги тонкой волосяной веревкой.
Хозяева молча сидели в кружках около самой воды; неподалеку тлели большие кучи золы, у которых шипели высокие медные чайники.
Почти никто не разговаривал. Из-под широкополых, остроконечных шляп из белого войлока едва заметны были смуглые скуластые лица с жидкими черными бородами. Большой тыквенный кальян с железной сеткой и большим камышовым чубуком храпел и испускал густые клубы белого дыма, переходя из рук в руки.
Изорванные, когда-то цветные халаты у многих были спущены с плеч и драпировались у пояса, засунутые в широкие кожаные шаровары, вышитые сплошь яркими шелковыми узорами. На поясах гремели, при всяком движении, навешанные на тоненьких ремешках кремень, огниво, тонкий нож в чехле (псяк), квадратный кошелек для денег и нюхательного табака и другие мелочи.
Оружие и уздечки, богато отделанные серебром с бирюзой, висели на копьях. Кое-где виднелись круглые щиты, выкрашенные синей краской и отделанные золотыми монетами.
Это были черные туркмены из окрестностей Мерва. Лагерь их стоял особняком от прочих. Угрюмые по характеру, они не любят якшаться с другими. Они не любят даже веселья, и к вечеру, когда уймется жгучая жара, свободно вздохнет прохладным воздухом все живое, у них так же тихо и угрюмо в лагере: не брякнет сааз, [17] не загудит натянутая кожа, разукрашенная цветными кистями бубна.
17
Сааз — круглая, дынеобразная балалайка с длинным, тонким грифом и четырьмя струнами.
Убийцы для убийства, они в то же время очень разборчивы в грабеже.
Разметался по степи разграбленный караван. Караван-баши конвульсивно ворочается на песке с перерезанным горлом. Те из проводников, которые сдались без сопротивления, сидят в одну линию на корточках, связанные по рукам сзади своими же чалмами. Всадники, сверкая кольчугами и оружием, сбивают в кучи перепуганных, разбежавшихся между песчаными буграми верблюдов. Кара-туркмены рыщут между сброшенными на землю вьюками. Все разбито, разбросано и валяется в беспорядочных кучах. Выбирается только самое ценное. Все же остальное бросается на произвол судьбы. Впрочем, лошади и верблюды угоняются все без разбора.
Кара-туркмены отважны до самозабвения. Их сила в этой безумной отваге.
Случалось, что караван, в котором было до сорока и более проводников, отдавался без боя пяти-шести страшным наездникам, с пронзительным свистом налетавшим из-за поросших саксаулом барханов.
Под Зара-Булаком два черных туркмена изрубили наших раненых в четырех шагах от батальона. Они поодиночке подскакивали к самому фронту и часто ударом штыка отбивалась тонкая, гибкая, как хлыст, бамбуковая пика.
Музаффар, начиная войну с нами, посылал им всегда почетные приглашения, называя их «любимым войском великого пророка». [18]
18
Послания эмира к аму–дарьинским верхним кочевым племенам, найденные при занятии города Карши нашими войсками в 1868 году.
Немного подальше от воды раскинулись киргизы, подвластные хивинскому хану. Некоторые пришли даже со своими семьями.
Между сделанными наскоро тростниковыми шалашами виднеются две или три желомейки, покрытая черными, прокопченными дымом кошмами. Слышен плач ребенка и женские голоса.
Тесной кучей лежат полусонные верблюды, лениво протянув на песке свои косматые, запачканные зеленоватой пеной морды. Неуклюжие седла и изодранные кошемные попоны никогда с них не снимаются. Спины под этими седлами покрыты кровавыми ссадинами, и бедное животное тяжело стонет и пронзительно ревет при каждой нагрузке.