На лоне природы
Шрифт:
— Да за что? За какія блага?
— А все судятся. Они судятся, а онъ имъ прошенія пишетъ, ну, они его и удовлетворяютъ. Законы-то ужъ онъ, говорятъ, очень хорошо знаетъ, опять же и прошенія, его чудесно дйствуютъ. А у насъ нынче и мужики-то во всей округ до смерти любятъ промежъ себя судиться. Да и не судятся, такъ онъ самъ наущаетъ: «Судись, говоритъ, хорошую пользу получить можешь, а я твой защитникъ». Понятное дло, работишки себ ищетъ, чтобъ у мирового-то за нихъ дйствовать. А ужъ какъ засудились, то тутъ они у него въ рукахъ. Сейчасъ и приказываетъ имъ: «чтобъ была курица, чтобъ былъ поросенокъ, тащи яицъ и цыплятъ» —
— Такъ какъ же онъ можетъ не допить и не дость, какъ ты разсказываешь, ежели ему со всхъ сторонъ провизію тащатъ? спросилъ съемщикъ.
— Да вдь не каждый день воскресенье. Ино бываетъ такъ, что и никто не судится! Ну, вотъ тутъ-то ему голодуха и настаетъ, потому на свои деньги онъ ужъ покупать не любитъ. Разв что вотъ самую малость… Ну, хлбца тамъ, что ли, чайку, сахару. Да и это-то у лавочника на книжку беретъ, чтобы безъ отдачи. «Судиться, говоритъ, потомъ будешь, такъ сочтемся».
Въ это время съемщики шли по широкому, поросшему травой двору, изборожденному тропинками. Прямо передъ ними стоялъ большой барскій домъ съ покосившимся крыльцомъ. Отъ крыльца шли по об стороны стеклянныя галлереи съ разбитыми въ разныхъ мстахъ стеклами. Когда-то окрашенная въ желтый цвтъ обшивка дома вся полиняла, облупилась и во многихъ мстахъ не хватало досокъ.
— Вотъ этотъ домъ онъ и сдаетъ? спросила бабу съемщица.
— Да, да… Подлилъ на четыре квартиры и сдаетъ. Подъ трехъ дачниковъ у него внизу сдается и подъ четвертаго наверху, въ мезонинчик. Не знаю только, не сдалъ ли онъ мезонинчикъ-то.
— Непріятно жить на такой дач, гд нсколько жильцовъ въ одномъ дом, поморщился съемщикъ.
— Такъ вдь у него тамъ на задахъ есть и особнячки. Есть дачка изъ скотной избы передлана, потомъ изъ застольной тоже сдлана дача. Людской флигерекъ подъ дачу сдается. Пойдемте. Онъ и самъ тамъ на задахъ живетъ.
— Есть ли у него, по крайней мр, хоть дворникъ-то для услуги жильцовъ?
— Дворника у него нтъ-съ, а вотъ чтобъ жильцамъ дровъ наколоть и воды принести, то сданы у него эти самыя дачи двумъ нашимъ мужикамъ. Два брата они. «Вотъ вы, говоритъ, таскайте жильцамъ воду, колите дрова и берите съ нихъ за это, а на меня чтобъ круглый годъ по дому работать».
— И ужъ жалованья имъ самъ не платитъ?
— Какое же жалованье, коли имъ отъ жильцовъ предоставлено пользоваться. Они и такъ-то хорошо наживаются. Теперича, сколько у него жильцовъ? Разъ, два, три… Въ счастливое лто семь жильцовъ бываетъ. Ну, съ каждаго за дрова и воду, потомъ на чай просятъ. Вдь около господъ всегда потереться выгодно. Ну, на желзную дорогу жильцовъ возятъ. Это ужъ тоже этимъ мужикамъ предоставлено.
— И здсь кабала! воскликнулъ съемщикъ. — Стало быть, живши здсь на дач, я не имю права никого другого нанять, чтобы на желзную дорогу хать, кром тхъ двухъ мужиковъ, которымъ буду отданъ во власть?
— Да вдь это только такъ, баринъ. Какая тутъ кабала! Не дозволятъ эти самые мужики другимъ мужикамъ во дворъ на телжк къ вамъ въхать, а выйдете вы сами на деревню, такъ нанимайте кого хотите. Вы насчетъ этого не сомнвайтесь. Здшніе жильцы такъ и длаютъ, которые ежели не хотятъ лишняго платить. Опятъ то же самое и съ молокомъ… Да посылайте ко мн каждый день на деревню кухарку — вотъ она и будетъ вамъ отъ меня молоко носить.
— И насчетъ молока жильцы
— Все… И молоко, и ягоды, и рыба… Да это пустяки. Будьте безъ сомннія. Только мн самой-то нельзя будетъ къ вамъ съ молокомъ и ягодами итти, потому мужики на дворъ не пускаютъ и дерутся, а вы сами или ваша кухарка придете ко мн, такъ я вамъ и молока, и ягодъ, и грибовъ — чего угодно.
— Фу, какъ это непріятно! Что же это за дача съ такими стсненіями! покачалъ головой съемщикъ.
— Да вдь это только на дворъ не впускаютъ, а такъ сколько хотите. Понятное дло, мужики свою выгоду соблюдаютъ, потому жалованья они отъ здшняго барина не получаютъ, а между тмъ должны на него даромъ работать, — ну и, тамъ, сколько-то молока имъ отъ нихъ выговорено: «Ты, молъ, съ жильцовъ дери сколько хочешь, а мн мое даровое положеніе подай».
— Знаешь что, Базиль!.. Я даже не хочу и смотрть такую дачу, обратилась съемщица къ мужу. — Помилуй, вдь эти самые мужики, которымъ мы будемъ отданы на откупъ, въ конецъ задавятъ насъ. Вернемся назадъ. Я не пойду.
— Ну, пойдемъ, посмотримъ, ежели ужъ пришли. Можетъ быть, все это и не такъ, какъ разсказываютъ, отвчалъ мужъ. — Главное, что вотъ говорятъ, что у него есть дачки особнячки изъ службъ передланные. Опять же, здсь прелестный паркъ для гулянья.
— Есть особнячки. Пожалуйте… оживилась баба и повела съемщиковъ на зады, огибая большой домъ.
XI
— Да вотъ и самъ баринъ, указала баба.
Поодаль виднлся маленькій, худенькій, сгорбленный старичекъ въ какомъ-то неопредленнаго цвта пальто, воротникъ котораго былъ поднятъ дыбомъ и обмотанъ гаруснымъ вязаннымъ шарфомъ. Старичекъ былъ въ верблюжьяго цвта войлочной шапк, нахлобученной на уши, и въ высокихъ резиновыхъ калошахъ. Онъ стоялъ къ съемщикамъ задомъ и отрывалъ какую-то доску отъ полуразвалившагося сарайчика. Съемщики приблизились.
— Игнатъ Каштанычъ! А Игнатъ Каштанычъ! Баринъ! Я къ вамъ съемщиковъ привела. Желаютъ посмотрть, окликала баба старичка.
Старичекъ обернулся и показалъ совершенно обезьянье сморщенное лицо, поросшее рдкой сдой бороденкой. Бросивъ доску и положивъ въ сторону топоръ, онъ приподнялъ шапку и сказалъ:
— Дачи всякія есть. Есть побольше, есть и поменьше. Хотите вонъ въ томъ большомъ дом, хотите вотъ здсь сзади одна дачка есть.
— Намъ бы особнячокъ и съ садикомъ… проговорилъ съемщикъ.
— Вотъ особнякъ, указалъ старичекъ на покосившееся одноэтажное длинное строеніе въ шесть оконъ, стоящее на лугу безъ всякой загородки. — А что до садика, то у меня здсь, куда ни взгляни, везд садъ. Вонъ, батенька, паркъ-то какой! Съ вковыми деревьями, съ прудомъ, съ карасями и лодка на немъ лтомъ имется — гуляй, не хочу, кивнулъ онъ на виднющіяся шагахъ въ пятидесяти голыя липовыя деревья.
— Домикъ-то у васъ этотъ какой-то неприглядный, сказалъ съемщикъ.
— Да вдь на лто снимаете. Лтомъ будетъ приглядный. Тутъ вдь лугъ, везд лугъ… Зазеленетъ трава и все скраситъ. Вонъ за домомъ рябина стоитъ, а вотъ сбоку черемуха. Все вдь это распустится. Въ саду сирени много. Зацвтетъ, такъ такой запахъ, что прелесть. Сирень я на срзъ петербургскимъ цвточникамъ продаю и ломать ее у меня воспрещается, но откупите кустикъ или два то и пользуйтесь ими. Хотите посмотрть комнаты?
Съемщикъ переглянулся съ женой и колебался.