На орбите (в сокращении)
Шрифт:
Отец молчит.
— Пап? — повторяет он и на этот раз видит, как вздрагивают широкие плечи отца.
— Да, сынок? — Его взгляд по-прежнему прикован к экрану.
— Я… я должен тебе кое-что рассказать.
— Ладно. Давай.
— Пап, этот парень, которого они ищут… Ну, тот, который обнаружил передачу космического туриста… Я… должен был сказать тебе раньше…
Отец оборачивается, и Аластер видит, что веки у него красные, а лицо влажное, как будто он только что плакал. Но, поскольку Аластер никогда не видел отца плачущим, он подумал, что это аллергия.
— Сказать — что, сынок? Тебе известно, кто он?
Аластер словно прыгает с вышки в бассейн, зная, что воды внизу нет, а есть только бетонное дно.
— Это я, пап. Я это сделал. Прости меня! Я обещал никогда больше не лазить в чужую почту, но…
Фраза остается незаконченной, отец с пугающей быстротой поднимается с дивана и в мгновение ока покрывает разделяющее их расстояние. Аластер съеживается, пытается отпрянуть — он ожидает чего угодно, только не того, что происходит: отец обнимает его.
— Пап! Что с тобой? — спрашивает Аластер.
Отец молчит, и это очень странно. Когда он наконец начинает говорить, его голос дрожит:
— Я виноват перед тобой, сынок.
Это окончательно запутывает Аластера, слова отца, кажется, не имеют никакого смысла. Отец должен сейчас сердиться, багроветь и размахивать руками, угрожать ему. Тогда Аластер не был бы так напуган, как сейчас. Но отец обнимает его и плачет.
— Я не понимаю, пап.
— Это трудно объяснить, сынок.
— Но, может, ты… может, попробуешь?
— Мне просто захотелось обнять тебя, ты не против?
— Конечно, нет.
Наконец Боб Вуд отстраняет сына на расстояние вытянутой руки.
— Знаешь, сынок, я из тех людей, которые все принимают как само собой разумеющееся. Я ругал тебя, даже несмотря на то, что в школе тебя хвалили. Если я был недоволен тобой, то говорил об этом, а когда был доволен, молчал.
— Доволен? Мной?
Отец кивает, улыбаясь.
— Я был слишком занят своими делами и не интересовался твоими играми. А уж на прогулку мы с тобой целый год не выходили.
— Но, пап, ты ведь заботишься о нас, я понимаю, как ты занят.
— Вот и этот несчастный, которого ты обнаружил, Аластер. Он был слишком занят, а теперь кружит по орбите, ждет смерти и уже не может сказать своим детям, как он ими гордится, как сильно… — Голос отца прерывается.
— Пап…
— А насчет хакерства… Когда ты обнаружил его послания, ты сообщил об этом властям?
— Да. Я послал электронное письмо в космическую компанию, и они меня даже поблагодарили.
— Ну, тогда я действительно могу гордиться тобой! — Новое медвежье объятие, сопровождаемое словами, которых Аластер, кажется, никогда и не слышал: — Я так люблю тебя, сынок!
Аластер гладит отца по плечу:
— Все хорошо, пап. Я тоже люблю тебя.
Глава 7
Пусковая площадка 39Б, Космический центр имени Кеннеди, штат Флорида, 11 ч. 25 мин. по восточному времени
Заместитель директора космической программы «Шаттл» стоит на верхнем мостике пусковой башни, мертвой хваткой вцепившись в поручни. Григгс Хоупвелл провел на Кейпе уже три десятка лет, и до сих пор никто не знает о том, что он боится высоты, — пусть и дальше не знают.
Как можно было ожидать, Джерри Кертис — директор службы безопасности полетов — совсем не обрадовался вызову на верхушку пусковой башни. Он и Григгс не ладят уже много лет, и, хотя Хоупвелл старается по возможности не раздражать самолюбивого директора, бывают моменты, когда все же приходится напоминать, кто здесь главный. Сейчас определенно настал такой момент.
Шаттл уже готов к запуску. Есть шанс успеть вовремя, но с каждой новой задержкой надежда слабеет. Сначала был поврежден кабель, потом работы были приостановлены по соображениям безопасности, а двое сотрудников направили прямо в Вашингтон персональные жалобы на сверхурочную работу. И наконец, после скандала из-за графика заправки топливом Хоупвелл начал подозревать, что это саботаж. А если учесть, что спасательная операция проводится ради компании Ричарда Ди Фазио, саботаж со стороны директора НАСА был вполне предсказуем. Кертис же воспринимает даже самые ерундовые осложнения как подлинную угрозу безопасности полета.
Двери лифта открываются, появляется Кертис, он готов к драке, но достаточно умен, чтобы не начинать ее первым.
— Итак, Григгс, я здесь. Что дальше?
— Джерри, я вызвал вас сюда, чтобы получить ответ на очень простой вопрос. Вы хотите, чтобы запуск состоялся в срок?
— Конечно!
— Вы сознаете, что приказ о запуске исходит от Президента Соединенных Штатов?
— Вы намекаете на то, что я пытаюсь сорвать запуск? Вы что, забыли азы безопасности полетов?
— Сегодня утром было обнаружено повреждение кабеля. Кто его повредил?
— Не знаю. Ведется расследование.
— Далее, после того как два шута гороховых подали вчера жалобы наверх, у меня появилась новая головная боль — работа по правилам. Почему они подали жалобы именно сейчас, Джерри? Может быть, кто-то попросил их об этом?
— Мне не нравятся ваши намеки, Григгс.
— А мне не нравятся задержки, для которых нет серьезных, связанных с безопасностью полета оснований. Я вызвал вас сюда, чтобы сказать это прямо, с глазу на глаз. Если вы или ваши люди, включая девицу из Вашингтона…
— Дороти? Она всего лишь проводит обычный контроль соблюдения мер безопасности.
— Ну разумеется. А я торгую дачными участками. Так вот, если кто-то начнет придумывать поводы для задержки запуска, этого человека, даже если им окажетесь вы, никакой Шир от профессиональной кончины не спасет.
— Вы закончили?
— Я надеюсь, что мы закончили. Хочу только напомнить вам, что приказ Президента является национальным приоритетом. Пока речь идет о реальном обеспечении безопасности, я на вашей стороне. Если же проблема окажется искусственной, я приколочу вашу задницу к одному из стартовых двигателей и сам нажму на кнопку пуска.