Национальность – одессит
Шрифт:
Привез я тридцать восемь тысяч рублей купюрами от неполной пачки сотен и вниз до десяток. Плешивый кассир быстро пересчитывал их по два раза, откладывая сумму на счетах с деревянными светло-коричневыми костяшками с таким усердием, что на лысине выступили капли пота. Закончив, удержал полпроцента за обмен.
— То, что больше ста тысяч, вернуть в рублях или франках? — спросил кассир Нери.
— Давайте во франках, — сказал я, уверенный, что еще не раз приеду сюда, и спросил: — Где тут неподалеку можно попить чая, пока будет готов договор?
— Я могу позвонить, чтобы вам принесли, — предложил он помощь.- Что именно хотите?
— Черный чай без молока с лимоном и какой-нибудь десерт к нему, — заказал я.
—
Я не знал, что это такое, поэтому не стал сильно рисковать, заказал всего один.
Минут черед пять в операционный зал влетел юноша лет пятнадцати, худощавый, с костистым лицом, словно собранным из треугольников, в не застегнутой, черной, короткой курточке с покрытым золотистым лаком подносом в руках и перекинутой через левую скатертью. Поздоровавшись, поставил поднос на соседний столик, застелил скатертью тот, за которым я сидел, расставил на нем приборы для чая, белые с золотыми полосками и каемками, и блюдце с круглым песочным пирожным, покрытым сверху зеленой глазурью.
— Сколько? — спросил я.
— Один франк двадцать два сантима, включая доставку, — ответил юноша.
Значит, скатерть в счет не входит.
Пирожное оказалось тарталеткой, начиненной ганашем — смесью из шоколада, сливочного масла и молока — и покрытой глазурью на основе абрикосового джема. Есть можно.
Я допивал вторую чашку чая, когда появился Корсин Штайнер с отпечатанным на машинке на французском языке договором на трех страницах в двух экземплярах. Внимательно прочитал документ, не нашел скрытых ловушек, после чего подписал. Интересно, если меня перекинет с этим документом лет на сто десять вперед, будет ли существовать банк и, если да, сколько к тому времени накопится на моем счете и какие доказательства от меня потребуют, чтобы не отдавать такие деньжищи?
85
Поезд из Женевы добирался до Анси почти полтора часа, хотя расстояние между городами километров сорок. Ехал он быстро, но стоял подолгу на каждом полустанке, выгружая и загружая почту. Вагон первого класса с сильно потертыми плюшевыми диванами был пуст. Я еще подумал, кто их так испортил, если пассажиров нет? Видимо, на эту линию ссылают старые с загруженных. Ни швейцарских, ни французских пограничников я не увидел ни по пути в Женеву, ни обратно. Видимо, на коротких местных линиях они не предусмотрены. Знал бы, захватил с собой Лилиан Годар, у которой не было паспорта. С тех пор, как пересек франко-германскую границу, этот документ потребовался мне только в банке, где речь шла об очень крупной сумме.
Лилиан Годар на платформе не было. Я отправил ей вчера, как договорились, телеграмму из Женевы со словом «Четверг». Этот день недели сегодня. Поезд оттуда приходит один, и он не опоздал. Я подождал минут десять, посмотрел на белые почти до подошв горы. На полях вокруг города снег попадался местами, хотя температура была ниже нуля. Как-то мне перехотелось кататься на лыжах. Узнав, что поезд на Лион отправляется через два часа, пошел в вокзальный ресторан, где расплатился с носильщиком — сутулым суетливым пожилым мужичком с бравыми набриолиненными усами, который поставил мой чемодан и саквояж возле столика. Зал небольшой и холодный. Официант был в черной вязаной шапке и теплой коричневой куртке. До полного счастья ему не хватало только перчаток. Обедать в такой обстановке не хотелось. Я заказал рюмку кирша, который крепкий, как водка, хорошо разгоняет кровь. Дернув его залпом, сидел и думал, ждать поезд или отправиться в отель и завтра уехать утренним? Оба варианта казались плохими.
— Привет! — послышался за моей спиной женский голос.
У Лилиан Годар выработалась дурная привычка пикировать на меня сзади.
— Уже решил, что ты передумала, собрался ехать в Лион, — пожаловался я.
— Телеграмму получила мама
Губы девушки расползлись в улыбке, вспучив малость покрасневшие от бега щечки, а в светло-карих глазах стояли слезы.
— Успела, — успокоил я и жестом подозвал носильщика, который прятался в зале ожидания от холодного ветра с гор.
Извозчик довез нас до отеля «Савой», расположенного в центре Анси. Впрочем, город маленький, здесь всё в центре, включая железнодорожный вокзал. Многие дома построены несколько веков назад. Такое впечатление, что попал в Средневековье. Меня не покидало чувство, что был здесь раньше, но не мог вспомнить, так ли это и когда именно. Как рассказала Лилиан, раньше здесь была резиденция графов Женевских, а позже герцогов Савойских, замок сохранился. Не припомню, чтобы был знаком с первыми или вторыми, хотя пересекаться с кем-нибудь из них мог.
По словам Лилиан, отель был лучшим в городе. У нас с ней разное представление о комфорте. Трехэтажный «Савой» был маленьким, уютным и не таким холодным, как лионский, в котором мы ночевали. Удобства тоже в коридоре, но путь до них был намного короче и теплей, чем по открытой галерее. Лучший и самый дорогой номер аж за четыре франка был на втором этаже и имел две маленькие комнаты: спальню с широкой кроватью, большим шкафом для одежды и маленьким прямоугольным окном и гостиную с таким же маленьким окошком, диваном, овальным столом, застеленным бардовой скатертью, и четырьмя стульями с мягкими бордовыми сиденьями. Главным достоинством номера был камин, за поленницу дров к которому надо было доплачивать франк, а за ведро каменного угля — семьдесят пять сантимов. Я заплатил за дрова и приказал протопить, пока мы пообедаем. В отеле ресторана не было, только буфет, где подавали кофе с круассанами или бокал местного молодого вина, красного или белого. Могли что-нибудь приготовить по особому заказу с предоплатой.
Ресторан был наискось на противоположной стороне улицы в доме с аркадами на первом этаже. Этот архитектурный элемент здесь в почете. Видимо, летом в промежутке между аркадами и закрытым помещением выставляли четыре прямоугольных стола, которые сейчас расположили у стены двумя парами, один на другом вверх толстыми ножками. Внутренний зал небольшой, отапливаемый горящим в камине каменным углем неплохого качества, но наполняющего помещение специфичным запахом. Тут уж что-то одно: или от холода страдаешь, или от ароматов.
Обслуживал посетителей хозяин ресторана, упитанный мужчина с круглым, лоснящимся, улыбчивым лицом, который всем своим довольным видом рекламировал заведение. Я заказал на пробу пьершо, который оказался чем-то типа шашлыка из баранины, и тартифлет — картофельную запеканку с кусочками копченого свиного окорока, сыром, сметаной и белым вином — который подали в белых прямоугольных фаянсовых формочках с «ушками» на коротких сторонах и дополнили тарелкой с маринованными овощами. Как я понял, савойская кухня — это сыр и картошка. Можно еще что-нибудь добавить, но не обязательно. Два главных сыра — том и реблошон из коровьего молока. На десерт взяли савойский пирог с лесными ягодами, которые запасают летом и хранят в лёдниках. Есть местное молодое вино, белое и красное, но хозяин ресторана посоветовал женепи собственного изготовления — настойку альпийской полыни. Это не абсент, как уточнил он. Напиток был крепок, как водка, желтоватого цвета, сладковатый, с пряным ароматом. Пьется легко и вставляет тоже. Лилиан добавила его даже в кофе — так принято у жителей этого региона. На двоих обошлось всё, включая чаевые, от которых здесь не отказываются, в четыре франка. Если начнутся проблемы с деньгами, переберусь сюда жить.