Над кем не властно время
Шрифт:
В этом правиле содержалась простая математическая мудрость, и убедиться в ней можно было бы даже на самом простом схематическом примере. Достаточно предположить, что у каждого Лефевра есть двое детей, что к тому времени, когда он достигает тридцати лет, они уже появились на свет, и он, дождавшись, когда дети подрастут, передает им обоим знание об орбинавтике. Нетрудно подсчитать, что спустя двести лет, то есть примерно через 6-7 поколений, число посвященных в тайну составит уже 64. Причем, это будут только самые юные среди "старших", к которым следовало бы добавить еще 32 человек предыдущего поколения. И это - еще заниженные цифры,
Среди тех, кто на самом деле был посвящен в семейную тайну, таких неверующих было трое - дед и отец Жерара, а также его младший брат-криптограф, которому Жерар открыл ее, нарушив - не без корыстного умысла - "Наказ Люсьена". Эти трое не трепали языком просто потому, что были честными людьми, выполняющими данное ими слово. Но кто бы мог поручиться за честность и сдержанность таких скептиков, если их было много десятков, а затем и сотен?
Дверь Жерару открыла служанка Лефевров, коренастая бретонка Жосселин с суровым обветренным лицом. Провела мимо бильярдного стола в прихожей в столовую, где сгорающему от нетерпения Жерару пришлось долго обедать со всем семейством брата, ведя светский разговор, и лишь после этого Арнольд пригласил его в свой кабинет.
На полу находилось - прижимаясь друг к другу и стоя друг на друге - около полутора десятка коробок, забитых компьютерными распечатками.
При этом зрелище Жерар присвистнул.
– Вот именно, - кивнул Арнольд.
У него были серые внимательные глаза, немного странные на его почти детском лице. Такую внешность американцы называют "младенческим лицом", baby face. Впечатление незрелости усиливалось низким ростом Арнольда, подростковой худобой и угловатостью и маленьким безвольным ртом - таким же, как и у старшего брата. Но, в отличие от Жерара, Арнольд не маскировал его гренадерскими усами. Тем более странными при такой внешности казалась его всегдашняя строгая серьезность.
Жосселин вкатила в кабинет столик на ножках с изящными небольшими стаканами и чайником с ароматным мятным чаем. Дождавшись ее ухода, Жерар воскликнул:
– Арнольд, давай выкладывай, почему ты решил все же сделать это? Неужели уверовал в орбинавтику?
Братья уселись в креслах напротив друг друга. При этом Арнольд поправил ослабленный узел галстука. Он почти всегда делал так, когда садился. И почти всегда - даже дома - ходил в галстуке.
– Нет, конечно, - ответил Арнольд, разливая чай.
– Но посуди сам. Ведь задача-то интересная: расшифровать текст, составленный в незапамятные времена! К тому же я ценю тот факт, что ты открыл мне "страшную тайну", хоть я и не старший сын в семье. Считай, что я сделал это из любопытства и благодарности.
– Из любопытства?
– удивился Жерар.
– Не к содержанию текста, не обольщайся, - Арнольд откинулся назад.
– Из любопытства к самой задачке. Кстати, должен тебя сразу предупредить. Я исходил из ряда предположений, и, если хотя бы одно из них неверно, то среди всей этой бумажной кучи ты заведомо ничего осмысленного не найдешь, только зря потратишь время.
– И каковы же твои предположения?
Жерар был вынужден ждать, пока брат пил золотисто-коричневый напиток. Сам он не прикоснулся к стакану. Чаепитие вызывало у него ассоциации с неторопливой беседой, к чему совершенно не располагало его нынешнее возбужденное нетерпение.
– Во-первых, - заговорил наконец Арнольд, - я предположил, что фрагмент, как и весь остальной текст, написан на латыни, а не просто записан латинскими буквами. Если это не так, то предпринятая мною попытка дешифрации наверняка оказалась бесплодной.
– Ну да, это понятно, - согласился со вздохом Жерар.
Тот факт, что языком основной части манускрипта была латынь, а еврейские буквы, в некоторых местах наряду со сдвигами по алфавиту, служили лишь для маскировки, выяснил еще Жан-Батист Лефевр в 1811 году. Жерар очень надеялся, что автор таинственного фрагмента и автор всех остальных частей документа был одним и тем же лицом, и что он не пользовался при составлении его разными языками.
– Каково следующее предположение?
– спросил Жерар.
Он понял, что разговор будет долгим, а чай остывает, и теперь подносил свой стакан к губам.
– Я предполагаю, - ответил Арнольд, - что при составлении сообщения автор фрагмента использовал метод, который сегодня называют решеткой Кардано. Представь себе, что он приложил к чистому куску пергамента еще один квадратный лист, где в нескольких местах были сделаны небольшие прорези. И вписал свое сообщение в эти маленькие окошечки. Затем убрал верхний квадрат, а промежутки между написанными частями сообщения покрыл буквами, выбранными наугад. В результате получился бессмысленный текст. И тем же способом он продолжал составлять свое сообщение, пока не записал его полностью.
– Ишь ты, - протянул Жерар.
– Но если наш текст был зашифрован не этим, а каким-нибудь другим методом, то что тогда?
– В этом случае наш эксперимент обречен на неудачу, - произнес Арнольд, приподняв правую бровь.
– И тогда остается надеется лишь на то, что мне в будущем придет в голову какая-нибудь другая гипотеза о методе шифрации. Но рассчитывать на это не стоит, поскольку я большую часть времени очень занят.
Жерар задумчиво молчал.
– Я уже не раз советовал тебе привлечь к этому делу опытного криптографа со стороны и заплатить ему за работу, - напомнил Арнольд.
– Ты же знаешь, что эта тайна должна остаться в семье, - возразил Жерар.
– Давай лучше вернемся к нашей теме. Кто такой был этот Кардано?
– Итальянский математик и инженер. Жил в шестнадцатом веке. Это он описал конструкцию, которую впоследствии стали применять в автомобилях. Я имею в виду карданный вал.
– Но ведь наш манускрипт мог быть составлен задолго до шестнадцатого века, - обеспокоено произнес Жерар, пропустив мимо ушей информацию, не имеющую отношения к криптографии.
– Сам метод применялся задолго до Кардано, - успокоил брата Арнольд.
– Просто мы не знаем, как его называли в более древние времена.
Немного поразмышляв над сказанным, Жерар поинтересовался:
– Но как же ты пытался расшифровать текст, если у тебя нет первоначальной решетки?
– Современная криптография располагает алгоритмами перебора, позволяющими восстановить структуру этой решетки, - пояснил Арнольд.
– Но ни Жан-Батист, ни Люсьен не имели ни малейшего шанса прочитать текст, зашифрованный таким образом. Ведь у них не было ни самой решетки, ни нынешних методов.