Наивное искусство и китч. Основные проблемы и особенности восприятия
Шрифт:
В заключение хотелось бы остановиться на постройках другого характера. Они тоже кажутся совсем необычными, странными, но китчем при этом все-таки не являются. Их авторы отталкиваются от традиционных образцов, варьируют хорошо известные формы и типологию, но создают сооружения фантастические, не столько функциональные, сколько декоративные и архитектурно-пластические по характеру. Часто они являются воплощением какой-то давней мечты автора. Интересный пример – резной деревянный терем, построенный мастером Владимиром Ивановичем Москалевым (р. 1951) из поселка Новая деревня Судогодского района. Терем этот является местной достопримечательностью и действительно привлекает всеобщее внимание благодаря своей оригинальности. В основе – старая изба, все остальное – фантастический резной сказочный футляр, творчески воспроизводящий образ древнерусского терема.
Такие произведения, художественно-фантазийные, но не функциональные, все-таки китчем не назовешь. Это, скорее, и в самом деле больше произведения скульптуры, чем архитектуры как таковой. Автор таких решений в своей творческой деятельности занимает положение, пограничное между традиционным и
Под тяжестью «каменного цветка». Сказы Павла Бажова и массовое искусство Урала
Е.П. Алексеев
Екатеринбург
Павел Бажов – фигура для уральцев знаковая и почитаемая. Неожиданный, фантастический успех «Малахитовой шкатулки» (1939), официальное признание (Сталинская премия), восторженные отзывы маститых литераторов вызвали у населения края законную гордость за добившегося известности в столицах земляка. Бажов оказался востребован детской аудиторией, понятен обывателю, привыкшему к тому, что «сказка – ложь, да в ней намек», удобен местным чиновникам всех мастей как «личность, определяющая региональный компонент в культурной работе». Да и интеллектуальная элита, постепенно осознав глубину и выразительность уральских сказов, прониклась уважением к их создателю. Недаром среди первых почитателей «Малахитовой шкатулки» был Андрей Платонов, отметивший в своей рецензии на книгу: «Здесь есть точное ощущение всемирного исторического нравственного закона: жизнь и работа людей вскоре, с течением времени, приведут их к счастью и высокой судьбе…» [85] . Уральцы обрели признанного мастера, который чудесным образом создал мифологию края, авторский эпос Каменного Пояса: «Бажов представил нам горнозаводской Урал как традиционно-сакральное место, многоликое, живущее одновременно в разных измерениях, определяющее человеческие дела и память и сохраняющее иерархию ценностей, соответствующую своему статусу» [86] . В последнее десятилетие ХХ столетия в регионе возникает «бажовское движение» – сообщество людей, для которых сказы Павла Петровича есть некое «тайное знание», зашифрованное послание человечеству. Бажов обретает статус Великого Учителя, благодаря которому должно произойти духовное возрождение Урала и всей России [87] .
85
Цит. по: Бажовская энциклопедия / Ред. – сост. В.В. Блажес, М.А. Литовская. Екатеринбург, 2007. С. 294.
86
Никулина М. Слово о П.П. Бажове // Бажовская энциклопедия. С. 15.
87
См.: Соболев В.В. Древние пророчества от времен Атлантиды до Апокалипсиса Нострадамуса. Челябинск, 1997; Щипков А. Не в сказке – наяву придет горы Хозяйка… // Церковно-общественный вестник. 1997. № 10.
Именно многоликость Павла Бажова, неоднозначность оценок его произведений, связь с народным творчеством, массовой культурой и одновременно ощущение элитарности «бородатого колдуна» делают его фигуру неожиданно актуальной для современной художественной жизни Урала. Он нужен всем: и безвестным производителям безвкусной сувенирной продукции, и художникам наива, и мэтрам концептуального искусства. Так, иллюстратор и писатель Леонид Тишков именует себя «новым Бажовым» и, по примеру великого земляка, сочиняет новые мифологические миры: даблоидов, стомаков, чурок и водолазов [88] .
88
См.: Тишков Л.А. Чурки. М., 1995; Пацюков В. Авто-био-графия: Мифология вечных возвращений Леонида Тишкова // Художественный журнал. 2002. № 4.
При жизни Бажов был окружен художниками. Как вспоминал один из первых иллюстраторов сказов В.И. Таубер: «Они тянулись к нему не только потому, что его произведения были плодотворнейшей почвой для их творчества. Их влекло и то, что писатель сам был великий мастер живописать словами» [89] .
Для всех обращающихся к творчеству Павла Петровича важна широкая известность бажовских сказов в России и за рубежом. Ведь с легкой руки сказителя Хозяйка Медной горы и Данила-Мастер становятся символами всего Урала, зеленая ящерица и каменный цветок – широко распространенными эмблемами, а цвет малахита – фирменным цветом края. Названия сказов – «Серебряное копытце», «Каменный цветок», «Медной горы хозяйка» – используются как вывески ресторанов, баров, кафе, клубов и торговых заведений. «Каменный цветок» и «Малахитовая шкатулка» – частое название ювелирных салонов и магазинов по продаже камнерезных изделий во многих российских городах. А фраза Хозяйки Медной горы: «Ну что, Данила-мастер, не выходит у тебя каменный цветок?» (в оригинале: «Ну что, Данило-мастер, не вышла твоя дурман-чаша?») – стала крылатой и фигурирует в народных анекдотах и шутках. Большую роль в подобной популярности сыграли кинофильмы, мультфильмы и спектакли по произведениям писателя.
89
Таубер В.И. П.П. Бажов и художники // В мире книг. 1976. № 5. С. 26.
Знакомство с творчеством Бажова начинается
Стоит отметить, что в массовом сознании и в массовом искусстве славой пользуется сказочный (мифологический) пласт бажовских произведений, тогда как историческая и бытовая основа (детально воспроизведенный быт и психология горнозаводского населения) практически незаметна. Современные кустари всех мастей пустили на поток «уральский сувенир» – безделушки для туристов: шаблонная ящерица на малахитовом камне (в большинстве случаев имитация малахита), каменный цветок (самых разных форм и из самого разного материала), шкатулки, брошки, статуэтки и картины на темы сказов. Росписи с героями Бажова присутствуют в детских дошкольных и общеобразовательных учреждениях, пунктах общественного питания, аптеках, больницах, санаториях и Домах отдыха.
То, что китч активно паразитирует на сказах Бажова, не случайно: он нуждается в архетипах, в образах коллективного бессознательного. По мнению современных философов, это явление – не просто выражение мещанской психологии: «Китч – важнейший момент в самоорганизации социума. В китче мы имеем дело с архетипами: роза, младенец, детеныш животного, золото и золотой свет и т. п., которые интуитивно принимаются большинством и, значит, отражают некий общечеловеческий алгоритм мироупорядочения» [90] . Сам Павел Петрович подчеркивал, что мифологическая суть его сказов полностью восходит к народным представлениям: «Одно несомненно – образ у меня не возникает из пустоты (…), а берется, подыскивается, подбирается из фольклора… Это вам не метафора, не изящество влияний, а корень» [91] .
90
Оболкина С. Кич в онтологическом измерении // Проблемы кича в современной визуальной культуре. Материалы науч. – практ. конф. Екатеринбург, 2002. С. 15–16.
91
Цит. по: Швабауэр Н. Женские демонические персонажи в творчестве П.П. Бажова // Бажовская энциклопедия. С. 132.
Другое дело, что китч лишает архетип художественной выразительности, многогранности, ограничиваясь плакатным, примитивным прочтением. Так, Хозяйка Медной горы предстает лишь как сказочная красавица, одаряющая героя. У Бажова это образ куда более противоречивый: «В Хозяйке сосуществует, составляя ее сущность, доброе и злое, живое и мертвое, возвышенно-прекрасное и низменно-отвратительное» [92] . Подземный мир – мир мертвых (символом смерти является и холодный зеленый, малахитовый цвет) – не только поражает земными богатствами, но и пугает холодной мрачной атмосферой (герои сказов рано умирают, пропадают без вести, не обретают человеческого счастья). Философская составляющая сказов, их сакральная таинственная многозначительность, народная мудрость в образцах массового искусства исчезают бесследно. Непростая система человеческих взаимоотношений, социальные конфликты и особенность менталитета горнозаводского населения, составляющие особый пласт бажовских текстов, игнорируются.
92
Блажес В.В. П.П. Бажов и рабочий фольклор. Свердловск, 1982. С. 75. 66
Стоит отметить, что производителей китча на кустарной основе давно уже затмили уральские дизайнеры, активно использующие сюжеты и образы сказов в своей продукции. Известны разнообразные этикетки, обертки, фантики и упаковки с изображением героев сказов (со временем дизайн меняется, но художественный уровень остается прежним).
Среди массовой продукции – сувенирный пряник «Сказы Бажова» (выпускается в ряде уральских городов), подарочный набор конфет «Сказы Бажова» (Челябинск), шоколад «Сказы Бажова» (Екатеринбург), шоколадные конфеты «Серебряное копытце» (выпускаются на кондитерских фабриках Свердловска и Челябинска с 1960-х), пиво «Каменный цветок» (Нижний Тагил) и «Уральский мастер» (Челябинск).
В уральской эмблематике первое место занимает ящерица (образ Хозяйки Медной горы). Она фигурирует в современных гербах уральских городов (Полевского, Сысерти, Арамиля, Дегтярска, Богдановича), в эмблемах различных государственных и общественных организаций, нашивках 245 мотострелкового полка (Екатеринбург) и многих охранных фирм, на значках, жетонах, проспектах, товарных знаках (Богдановический фарфоровый завод), афишах, плакатах и вывесках. Ящерица (зеленая и золотая, в короне и без) – неизменный атрибут этикеток пива «Золотой Урал» (Челябинск), «Бажовское» (Челябинск) и пр. Образ ящерицы часто используют в графической и телевизионной рекламе для создания иллюзии регионального патриотизма и заботы о культурных традициях края.
Подавляющее большинство этикеток, графической и телевизионной рекламы с использованием темы бажовских сказов – откровенный китч, образы героев предельно трафаретны и поверхностны, цвета крикливы (излюбленное сочетание: золотого и малахитового цветов), а цель (пропаганда алкогольных напитков, продовольственных и непродовольственных товаров, мебели и т. п.) низменно утилитарна. Почитателей творчества Павла Петровича подобное положение дел, несомненно, возмущает, но некоторые из них философски замечают, что это следствие народного признания сказов, которое надо принять как должное.