Наивное искусство и китч. Основные проблемы и особенности восприятия
Шрифт:
Народное искусство, мещанство и удовольствие
Советское искусствознание часто рассматривает самодеятельное и наивное искусство как вариант развития народного искусства на современном этапе. Интонации «предостережения» и «корректировки», применяемые к самодеятельному искусству 1970 – первой половины 1980-х годов, часты и в научных статьях, и в научно-популярных изданиях.
Но все же дефиниции китча не однозначно негативны, порой присутствуют и положительные коннотации: «Иногда его [китча] продукция обладает некоторым достоинством, приобретает привкус подлинного фольклора» [61] . Фольклор – понятие, которое в период 1970–1990-х имело исключительно положительные коннотации. Однако дополнение этой взаимосвязи словами «иногда» и «привкус» создает серьезную дистанцию между китчем и фольклором.
61
Там
В.О. Савицкая в статье «Кич и народное искусство (К постановке проблемы)» (1982) пытается выявить характерные признаки китча в народном искусстве, называя в качестве характеристик «внешнюю канву» китча, перечисляя сюжеты и изображаемые образы: цветы и «цветочки», «женская нагота», животные – распространенные или экзотические, «дети во всех видах», «романтические красавицы и душки-военные» и т. д. [62] . В перечислении сюжетов автор апеллирует к распространенной в это время ярмарочной продукции – «коврикам», керамике, а также ретушированной и раскрашенной фотографии, которыми часто украшались дома.
62
Савицкая В.О. Кич и народное искусство (К постановке проблемы) // Проблемы народного искусства / Под ред. М. Некрасовой и К. Макарова; Научно-исслед. ин-т теории и истории изобразительных искусств Акад. художеств СССР. М., 1982. С. 56–65.
Ученые, исследующие данный феномен с характерными для советской культуры эпохи застоя интонациями, рассматривают сюжеты китча в дихотомии «враг – друг». И, казалось бы, совершенно «безвредные» «душки-военные» и милые «романтические красавицы» становятся опасными для советского человека. Часто цитируются тексты «дружественных ученых стран социализма», которые связывают «китч» с обществом потребления. Одной из принципиальных дефиниций понятия является его связь с мещанством, которое в советском научном и публицистическом дискурсе имело негативные коннотации. О.В. Савицкая делает акцент на связи китча с «потребительской цивилизацией» и «обществом изобилия», в традициях советской эпохи застоя обличая «буржуазное общество». Таким образом, дефиниция вкуса (а китч в данном случае описывается через эту эстетическую категорию), как и в период 1930–1950-х годов, по-прежнему является идеологизированным понятием.
Продолжая дискуссию, А.В. Кукаркин предостерегает от «поверхностного подхода», замыкающего понятие китча на «самой примитивной мещанской эстетике с ее пристрастием к амурчикам, суперменовским красавицам, к завитушкам и кружавчикам, к слоникам и кошкам-копилкам, к олеографии и буколике» [63] . Негативная окраска понятия «мещанство» в тезаурусе советской научно-популярной литературы связана с неодобрением стремления человека к удовольствию и «маленькому счастью», отдаляющему победу социализма. Решающим фактором, определяющим китч, исследователь называет ориентирование авторов художественного продукта только на удовольствие.
63
Кукаркин А.В. Буржуазная массовая культура… С. 127.
Критикуя идеи «довольства собой и жизнью», А.В. Кукаркин сопоставляет сферы китча и самодеятельного творчества. Целью китча А.В. Кукаркин, вслед за Абраамом Молем, называет удовлетворение стандартного счастья индивида потребительского общества и стремление «способствовать иллюзии полноты и разнообразия его существования щепоткой воображения, необходимого все-таки для качества жизни» [64] . Более того, в тексте появляется следующая формула: «Китч – искусство счастья» [65] .
64
Кукаркин А.В. По ту сторону расцвета… С. 387.
65
Там же. С. 383.
Китч тотален, и вырваться из него человеку западного буржуазного общества невозможно. А.В. Кукаркин повторяет, что китч повсюду: «Мы попадаем в его орбиту начиная с двухлетнего возраста… Очевидно, что мы всегда жили погрузившись в китч, но просто до сих пор об этом не знали» [66] .
Китч и современное искусство в 1980-е годы
Неожиданный идеологический поворот возникает при рассмотрении понятия «китч» в советской научной и научно-популярной литературе в сопоставлении этого явления и современного американского искусства. Трактовка «китча», таким образом, продолжает напрямую связываться с буржуазным обществом потребления. Необходимо отметить, что слово «буржуазный» в советском дискурсе всегда имело негативные оттенки, а этические концепты, связываемые с этим понятием, всегда характеризовались отрицательно.
66
Там же. С. 389.
Выявляя общность американского искусства и китча, автор отмечает: «Обратившись от политической к другим сферам так называемой арт-культуры, мы и там не обнаружим веских оснований для проведения демаркационной линии между нею и китчем» [67] . В качестве иллюстрации к понятию «китч» автор приводит следующий объект: «Один из образцов “массового” поп-арта – скульптура гигантского мороженого эскимо, состоящая из 26 букв английского алфавита, Класа Ольденбурга, <…> характеризует типичную товарно-потребительскую практику и эстетику этого течения в современном буржуазном искусстве» [68] . Очевидно, что автор не видит разницы между социологическим понятием массовой культуры, художественным стилем поп-арта и современным искусством в целом. Намеренное смешение различных понятий является характерной чертой идеологических текстов, написанных в советскую эпоху.
67
Там же.
68
Там же. С. 133.
Формальные характеристики китча
Несмотря на негативные интонации в книгах 1970–1980-х годов, в это время предпринимались попытки анализа художественных характеристик китча и его классификации. В частности, исследователи анализируют формальный язык китча. Так, Е. Карцева пишет о его простоте: «Основываясь на иллюзорности содержания, китч в то же время соответственно вкусу своих приверженцев накладывает табу на условность, усложненность формы, ибо постижение такой условности требует известной эстетической подготовки и гибкости воображения» [69] . В этой характеристике звучит упрек китчу как явлению простому и безыскусному, не требующему воображения и работы по восприятию. Эта сентенция несколько странна в ситуации конца 1970-х годов, когда в научной и художественной рефлексии появляется интерес к наивному и самодеятельному искусству.
69
Карцева Е.Н. Указ. соч. С. 11.
Происходит и уточнение круга сюжетов, используемых в китчевых картинках. Как указывалось выше, В.О. Савицкая перечисляет их сюжеты и характерные образы. Автор стремится создать классификацию кича, выделив «ретро-китч», «ярмарочный китч», «кэмп», «неокитч». И если понятия «ретро-китч», «кэмп», «неокитч» характерны для классификаций этого периода, то «ярмарочный китч» автором выявлен для того, чтобы маркировать этот особый язык в современном ярмарочном «народном искусстве» [70] .
70
Савицкая В.О. Указ. соч. С. 64.
1990-е годы: смысловой поворот
В 1990-е годы в словарных и энциклопедических статьях еще сохраняются уничижительные коннотации понятия «китч» – «синоним псевдоискусства», «одиозное явление массовой культуры», которое часто ассоциировано с пошлостью и дурновкусием. Так, в «Энциклопедическом словаре по культурологии» (1997) дается определение, вбирающее практически все идеи критики западного общества и культуры потребления, описанные в научной и научно-популярной литературе 1970–1980-х годов: «Кич – одно из наиболее одиозных явлений массовой культуры, синоним псевдоискусства, в котором основное внимание уделяется экстравагантности внешнего облика, крикливости элементов. Особое распространение кич получил в оформлении бульварной печатной продукции, кино и видео, в различных формах стандартизированного бытового украшения. Кич как элемент массовой культуры – точка максимального отхода от элементарных эстетических ценностей и одновременно – одно из наиболее агрессивных проявлений тенденций приватизации и опошления в популярном искусстве» [71] .
71
Энциклопедический словарь по культурологии. М., 1997. С. 190.