Наперекор судьбе
Шрифт:
– Я вообще не знаю, что делать, – сказала Барти и снова заплакала. – Это самое ужасное: не знать, как тебе поступить.
– Давай рассмотрим возможные варианты. Как насчет того, чтобы расстаться с этим человеком?
– Я… я не смогу это сделать.
– Значит, ты любишь его?
– Очень люблю, Себастьян. Очень. А он во многих отношениях не тот, с кем я хотела бы связать свою жизнь. Он по-своему опасен. Склонен к навязчивым мыслям. Даже немного безумен. Вам известны его поступки. Дурные. Пугающие. Я вам рассказывала.
–
– Но он – это все, чего я хочу. Боюсь, что так. У него нет прекрасных качеств Джона. Нет такой нежности, как у Джона. С ним у меня гораздо меньше общего, чем с Джоном. Зато он умеет делать меня…
– Счастливой? – подсказал Себастьян.
– Нет, – покачала головой Барти. – Нет. Счастливой меня делал Джон. Понимаете, с Лоренсом я тоже чувствую себя счастливой, но по-другому. Это какое-то дикое, необузданное счастье, но… Мне это очень тяжело объяснить. Когда я с ним, я чувствую… Устойчивость? Нет, тоже неподходящее слово. Я чувствую себя так, словно открываю себя. Познаю, кто я на самом деле.
– Понимаю. Что ж, судя по твоим словам, все это очень серьезно. Он женат?
– Был. Развелся. Теперь хочет на мне жениться.
– А…
– Естественно, я не могу выйти за него, – нервно ответила Барти.
– Почему нет? Если рядом с ним ты ощущаешь свою истинную сущность?
– Потому что он неподходящий мужчина для совместной жизни.
– Из твоих слов я понял, что очень даже подходящий. Мне совсем не хочется играть роль адвоката дьявола, но я все больше убеждаюсь: Лоренс – именно тот, кто тебе нужен.
– Но, Себастьян, он весьма гадкий человек. Непорядочный. Властный. Жутко грубый и бестактный. А еще…
– Барти, любовь – это не дом с удобствами. Она далеко не всегда приносит в нашу жизнь комфорт. В любви теория очень сильно расходится с практикой. Теоретические расчеты могут утверждать, что какой-то человек идеально нам подходит, а практика это безжалостно опровергает. Весьма вероятно, тебе нужен не Джон, а Лоренс. Почему – только Богу известно. А Джон, при всей его доброте и нежности, не твоя половинка.
Барти молчала, переваривая услышанное. Потом спросила:
– Как бы вы посоветовали мне поступить?
– Дорогая, я не рискну что-либо тебе советовать. Здесь нельзя полагаться ни на чьи советы.
– А что вы скажете о Джоне?
– Ты не должна за него выходить, – твердо ответил Себастьян.
– Почему? – спросила Барти, сверля его глазами.
– Потому что он явно не тот, кто тебе нужен. Даже если вы оба любите музыку Бетховена и ненавидите яйца всмятку или что-то там еще. Будь он по-настоящему твоим, ты бы не вела себя так. Это предельно ясно. Ты не обманщица, ты умеешь быть верной. Даже очень верной.
– Вряд ли, – вздохнула Барти.
– Умеешь. Если бы ты по-настоящему любила Джона… скажем, так, как Адель любит своего эгоиста Люка, тогда бы никто не заставил тебя…
– Его обмануть?
– Если хочешь, да, – улыбнулся
– Себастьян, это жестоко. Джон сейчас далеко от Англии. Он воюет, рискует собой. Как я могу писать ему подобные вещи? Разве нельзя подождать до его возвращения?
– Ожидание не самый лучший вариант.
– Почему?
– Потому что мир тесен. Тебя многие знают. А Лоренс Эллиотт – еще более известная фигура, чем ты. Это ты стремишься сохранить все в тайне. Ему незачем таиться. Вполне вероятно, что до Джона могут дойти слухи. Каково ему будет узнать печальную новость из чужих уст? Это было бы двойным предательством.
– Вы хотите сказать, что я не только обманщица, но еще и трусиха? – спросила Барти и впервые за весь разговор улыбнулась. – Вот вам и «идеальная» Барти!
– Это твои слова. Я мог бы выразить то же самое в более приятных выражениях, но мне понадобилось бы намного больше слов.
– Ах, Себастьян, – вздохнула Барти, принимая его руку. – К сожалению, я не обладаю вашей мудростью.
– Барти, дорогая, смею тебя уверить: ничья жизнь не протекала столь глупо и хаотично, как моя… А теперь поспешим к дому, если ты действительно хочешь уехать с Джеем и Гордоном. Вряд ли тебя вдохновляет перспектива отправиться в Лондон с Уорвиками.
– С ними – ни в коем случае, – заявила Барти.
– Мама, как все замечательно прошло, – сказала Селия, улыбаясь матери. – И день отстоял замечательный. Папе понравилось бы.
– Надеюсь. Я для него и старалась.
– Ты выглядишь усталой.
– Я и чувствую себя очень усталой. Кстати, не хочешь немного прогуляться?
– С удовольствием.
Они вышли на террасу, спустились вниз и по лугу пошли в сторону леса.
– Без него жизнь здесь пойдет не по той колее, – сказала леди Бекенхем. – Шестьдесят восемь лет – долгий срок. Я как-то успела привыкнуть к нему. Даже к его забавам со служанками.
– Ты была ему замечательной женой.
– Думаю, что была, – согласилась леди Бекенхем. – Да и он был не самым плохим мужем. Ты же знаешь, я далеко не в восторге от Джеймса, – добавила она, удивив Селию довольно неожиданным признанием. – Он слишком высокомерен и отвратительно обращается со слугами. Первым, с кем у него возникнут трения, будет Билли.
– Почему?
– Видишь ли, Билл привык считать нас почти своими родственниками. Есть в нем определенная фамильярность. Не развязность, нет. Он всегда безупречно вежлив, но вряд ли Джеймс поймет его… непосредственность. Новый лорд Бекенхем не любит разбираться в тонкостях.