Наследник имения Редклиф. Том первый
Шрифт:
Чарльзу былъ 19-тый годъ; лтъ десять сряду онъ страдалъ болью въ вертлуг и, не смотря на леченіе и заботы домашнихъ, боль эта дотого увеличивалась, что нога скорчилась отъ страданія и сдлала его калкой на всю жизнь. Весь организмъ мальчика дотого разстроился, что за нимъ нужно было ухаживать самымъ старательнымъ образомъ. Мать была его постоянной сидлкой, забывая всхъ и все ради больнаго сына. Отецъ исполнялъ малйшую его прихоть, а сестры считались его покорными слугами. Это былъ самовластный деспотъ всей семьи.
Дв старшія дочери, Лора и Эмми, за два мсяца до начала нашей повсти, находились
ГЛАВА II
Уборная мистриссъ Эдмонстонъ находилась во второмъ этаж, прямо надъ гостиной. Свтлыя, большія окна съ глубокими амбразурами, щегольской туалетъ съ зеркаломъ въ рам изъ чернаго дерева съ позолотою, фигурная, рзная мебель — все вмст придавало комнат очень изящный видъ. Въ ней были дв двери; одна изъ нихъ вела въ спальню, другая въ комнату Чарльза. Тутъ мать семейства учила свою меньшую дочь, занималась счетами по хозяйству, писала свои письма, и тутъ же лежалъ цлые дни Чарльзъ, когда ему, по болзни, нельзя было спуститься внизъ. Все въ этой комнат дышало комфортомъ; большія ширмы съ фантастическими рисунками, полки съ книгами, столы и столики разныхъ размровъ, покойныя кресла всевозможныхъ формъ, большой мягкій диванъ для больнаго и каминъ, въ которомъ постоянно горлъ огонь — все это доказывало, что чья то заботливая рука обращаетъ на эту комнату особенное вниманіе.
Былъ вечеръ; яркій огонь пылалъ въ камин, ставни въ уборной были заперты, занавсы опущены. Чарльзъ лежалъ на диван въ дорогомъ, китайскомъ, шелковомъ халат съ великолпными узорами: подл него, скорчившись на скамеечк, сидла Шарлотта. Братъ не всегда обращался ласково съ двочкой; между ними нердко происходили стычки, потому что и она была балованнымъ ребенкомъ матери, длала часто, что хотла, и подъ часъ дерзала надодать больному; но на этотъ разъ она состояла въ милости у Чарльза, у нихъ былъ общій интересъ, вслдствіе котораго онъ удостоивалъ ее своимъ вниманіемъ.
— Бьетъ 6 часовъ, говорила Шарлотта: — значитъ, они скоро будутъ. Хоть бы мама пустила меня внизъ, а то мн придется дожидаться конца обда!
— Помни-же, Шарлотта: — сказалъ братъ, какъ только войдешь въ залу, подыми руки и воскликни!….
— Нтъ, Чарли, ничего не воскликну. Я ужъ дала общаніе мам и Эмми, что ты меня боле не проведешь своими штуками.
— Напрасно; зачмъ ты все полагаешься на другихъ? Длай такъ, какъ хочется.
— Но Эмми мн велла смирно себя вести; бдный сэръ Гэй, говорятъ, такой грустный, ему не до смху теперь. А если Эмми что скажетъ, нужно непремнно слушаться.
— Конечно! смясь замтилъ Чарльзъ.
— А что, Чарли, будешь ты любить сэръ Гэя? спросила двочка.
— А вотъ, посмотримъ, куда онъ зачесываетъ свои волосы, налво или направо.
— Филиппъ зачесываетъ ихъ на лво.
— О! тогда сэръ Гэй — непремнно направо. — Гоаорятъ, что про этихъ Морвилей изъ Рэдклифа разсказываютъ какіе-то ужасы. Ты ничего не слыхалъ, Чарли? Я спрашивала Лору, та не велла мн любопытничать; ужъ значитъ, что нибудь да есть. Я спросила Эмми, та увряетъ, будто исторія для меня не интересна.
— Приготовься же слушать.
— Что ты? Неужели? Чарлинька, такъ неужто ты мн все разскажешь?
— Слыхала ли ты слово: кровавая месть?
— Да; объ ней говорится въ исторіи Шотландіи. Это слово означаетъ месть изъ роду въ родъ. Тамъ есть разсказъ о томъ, какъ одинъ человкъ заставилъ дтей своего врага сть изъ свиннаго корыта; отецъ ихъ за это отрубилъ ему голову, поставилъ ее на столъ и вложилъ ей въ ротъ кусокъ хлба.
— Ну, тото же, вотъ когда сэръ Гэй подастъ намъ къ завтраку голову Филиппа и вложитъ ей кусокъ хлба въ ротъ, ты меня предупреди заране.
— Чарли! Что это ты толкуешь? возразила двочка, широко раскрывъ испуганные глаза. — Вдь то происходило въ древности!
— Это ничего не значитъ. Между обими втвями дома Морвиль ведется кровая месть.
— Но вдь это очень дурно?
— Конечно, нехорошо!
— Изъ-за чего-жъ Филиппу съ нимъ ссориться? Да, нтъ, это что-нибудь не такъ. Я никогда не поврю, чтобы Филиппъ ршился на какое-нибудь дурное дло.
— Я теб говорю, — повторилъ Чарльзъ:- между ними таится кровавая месть, и мы должны всячески беречь ихъ отъ столкновеній.
— А разв ты имешь причину думать, что они могутъ легко поссориться? спросила двочка.
— Причинъ къ ссор будетъ много! зловщимъ тономъ произнесъ больной.
Послышался стукъ колесъ. Шарлотта бросилась опрометью на лстницу, откуда можно было видть, что длается внизу, а братъ ея остался очень доволенъ своой удавшейся мистификаціей. Двочка вернулась на цыпочкахъ: — Пріхали папа и сэръ Гэй, таинственно проговорила она, — а Филиппа я нигд не вижу.
— Чтожъ ты не посмотрла въ карманъ шинели сэръ Гэя? спросилъ братъ.
— Полно, не дразни мени! Неужели онъ тамъ? говорила Шарлотта, пристально глядя на него.
Чарльзъ хохоталъ отъ души надъ тмъ, что она не совсмъ еще уврена, шутитъ онъ, или нтъ. Онъ продолжалъ болтать ей всякій вздоръ, пока наконецъ Лора и Эмми не прибжали наверхъ съ новостью.
— Пріхалъ! пріхалъ! кричали он.
— Какой джентльменъ! какий хорошенькій! Что за глаза! Какое выразительное лицо! тараторили об молодыя душки. За дверью, которую он не успли запереть, послышался голосъ отца. — Тутъ у насъ лежитъ бдный Чарльзъ, говорилъ онъ гостю — войдите, Гэй, и повидайтесь съ нимъ, за разъ ужъ познакомьтесь со всми. Оба они вошли въ уборную.
— Ну, братъ Чарли, каково поживаешь? спросилъ весело отецъ. Лучше ли теб сегодня? Жаль, что ты не могъ спуститься внизъ. Вотъ я къ теб сэръ Гэя привелъ. Познакомьтесь!
Больной привсталъ и пожалъ руку гостю.
— Я ему ужъ говорилъ, — продолжалъ мистеръ Эдмонстонъ: — какъ мы вс радуемся, что у тебя теперь всегда будетъ товарищъ подъ рукою, продолжалъ отецъ. Вдь это отлично! не правда ли?
— Я не смю и разсчитывать на постоянную готовность заниматься мною, — съ улыбкой возразилъ Чарльзъ, и пристально взглянулъ на гостя. Открытое, красивое лицо Гэя, его блестящіе, большіе глаза произвели на больнаго самое пріятное впечатлиніе, тмъ боле, что мальчикъ смотрлъ на истощенную, слабую фигуру Чарли съ чувствомъ глубокаго состраданія и даже нжности.