Наследник имения Редклиф. Том первый
Шрифт:
— Ни, ни, ни! объясненій никакихъ не принимаю! Какъ! выдавать себя за образчикъ скромности; смть думать о брак съ моей дочерью, и изподтишка кутить? Я ненавижу лицемріе! Не нужно мн его объясненій! Не смй онъ теперь и думать объ Эмми. Сегодня же все это ему пропишу, даже не сегодня, а сейчасъ, на этомъ самомъ мст. Бдная моя Эмми, въ самомъ дл!…
Филиппъ не мшалъ дяд. Онъ зналъ, что гнвъ у него проходитъ очень быстро, весь пылъ сердца улетучивается въ восклицаніяхъ. Если бы онъ имлъ возможность вернуться домой, не написавъ письма, дло было бы проиграно. Доброта сердца, слабость къ Гэю, состраданіе къ слезамъ дочери, а главное — вліяніе жены, имвшей слпое довріе
— Нужно при себ его заставить написать письмо, — думалъ Филиппъ. — Оно будетъ сдержанне и потому боле подйствуетъ на Гэя!
Онъ не ошибся. Мистеръ Эдмонстонъ спросилъ себ бумаги, перо и чернилъ, услся съ очень важнымъ видомъ за столъ, и написалъ слдующеи начало:
«Любезный Гэй! Я никакъ не ожидалъ, чтобы ты могъ обратиться ко мн съ просьбой о присылк денегъ.»
Филиппъ, стоя сзади дяди, громко прочелъ эту фразу.
— Не годится, дядюшка, — сказалъ онъ:- начните съизнова.
«Я очень удивился, прочитавъ твою просьбу о присылк денегъ, — продолжалъ писать дядя:- она подтверждаетъ мн невыгодные слухи, которые…»
— Кто говоритъ о слухахъ! возразилъ Филиппъ. — Слухи ничего не значатъ. Каждый на его мст не счелъ бы себя обязаннымъ оправдаться въ слухахъ.
— Да, гмъ! какъ же сказать? невыгодные слухи, которые мн сообщила… Ахъ, да! вдь не нужно упоминать о мистриссъ Гэнлей.
— Бога ради, ни слова о сестр!
— Ну, такъ какъ же сказать-то половче? она подтверждаетъ, подтверждаетъ… — бдный мистеръ Эдмонстонъ, весь въ поту отъ волненія, теръ себ лобъ рукою, не находя словъ для продолженія письма.
— Да вы не пишите въ томъ смысл, какъ будто бы опираетесь на одни слухи. Говорите о фактахъ, приводите доказательства самыя неопровержимыя доказательства, и тогда ужъ онъ будетъ у васъ въ рукахъ, ему не вывернуться ни за что, — сказалъ Филиппъ.
Мистеръ Эдмонстонъ разорвалъ первыя два письма, началъ третье, гд говорилъ, что просьба Гэя подтверждается неопровержимыми доказательствами; но тутъ снова спутался, расхохотался и началъ просить Филиппа помочь ему сочинить отвтъ Гэю. Филиппъ продиктовалъ ему слдующее:
«Письмо ваше, полученное мною сегодня утромъ, поразило меня боле, чмъ я могъ этого ожидать; оно, по несчастію, подтверждаетъ т свднія, которыя у меня уже подъ рукою. Мн извстно, что, вслдствіе недостатка характера, вы подпали подъ вліяніе неблагонамренныхъ людей, которые втянули васъ въ разорительную и унижающую благороднаго человка страсть — игру. Вотъ какимъ образомъ вы запутались и дошли до необходимости обратиться ко мн съ просьбою о высылк вамъ денегъ. Меня крайне огорчаетъ, что ни правила, въ которыхъ вы до сихъ поръ росли; ни общанія, считавшіяся вами за святыню; ни даже чувства привязанности, высказанныя вами такъ недавно къ одному члену моего семейства, что, словомъ, ничто не могло удержать васъ отъ искушенія, которое, по моему мннію, не должно даже было существовать для человка, серьезно занятаго своимъ образованіемъ.»
— Неужели мн больше ничего не нужно говорить ему объ Эмми, — воскликнулъ мистеръ Эдмонстонъ. — Вдь негодяй почти обезчестилъ ее своимъ поведеніемть!
— Вдь вы сами сказали, что она еще не помолвлена съ Гэемъ? Какое же основаыіе имете вы на то, чтобы оффиціально объявлять разрывъ помолвки несуществующей? Притомъ, не нужно давать ему возможности играть роль жертвы. онъ сейчасъ скажетъ, что съ нымъ жестоко обращаются. Спросите его прямо, можетъ ли онъ оправдаться передъ вами; если нтъ, тогда ужъ кончайте дло. А теперь, погодите, — погодите, сэръ, — и онъ остановилъ перо дяди, уже задвигавшееся по бумаг. — Вдь вы еще ему не объяснили, въ чемъ именно вы его обвиняете.
Филиппъ подумалъ съ минуту и началъ снова диктовать.
«Я не считаю нужнымъ спрашивать, давно ли вы ведете такой безпутный образъ жизни; мн легче думать, что вы испортились недавно; но ваше величественное требованіе, чтобы деньги были высланы немедленно, доказываетъ мн, что вы быстро идете подъ гору. Мн, какъ видно, нечего читать вамъ наставленія и предостерегать отъ перваго паденія. Теперь это ужъ поздно. Остается только умолять насъ, чтобы вы не увлекались и вспомнили, что отвратительная страсть къ игр ведетъ вс свои жертвы къ униженію и бдности. Какъ опекунъ вашъ, я обязанъ употребить вс средства для уплаты тхъ долговъ, въ которые васъ втянулъ настоящій образъ жизки. Я все сдлаю, но съ условіемъ, чтобы вы имли ко мн полное довріе; чтобы вы отдали мн подробный отчетъ во всхъ своихъ дйствіяхъ; а главное, чтобы вы откровенно высказали мн причину, заставившую васъ требовать отъ меня такую значительную сумму денегъ. Помните это, повторяю вамъ, что только чистосердечное раскаяніе и признаніе мн во всемъ могутъ спасти васъ и возстановить въ моихъ глазахъ вашу репутацію, какъ честнаго человка.»
Строго обдумывая каждое выраженіе, Филиппъ диктовалъ очень медленно и часто останавливался; нетерпливый мистеръ Эдмонстонъ тотчасъ же вставлялъ свою мысль, попадавшую иначе совсимъ не кстати, портилъ все письмо, и его приходилось переписывать съизнова. Они провозились дотого, что на городскихъ часахъ пробило уже пятъ. Филиппъ вскочилъ, говоря, что если черезъ пять минутъ онъ не будетъ на станціи, поздъ удетъ безъ него. Получивъ отъ дяди приглашеніе пріхать въ Гольуэль къ тому дню, какъ придетъ отвтъ отъ Гэя, Филиппъ поспшилъ проститься и уйдти. На счетъ письма онъ былъ спокоенъ. Почти два листа почтовой бумаги были исписаны, дяд оставалось подписаться, запечатать конвертъ и отправить его на почту. Проводивъ племянника, мистеръ Эдмонстонъ не выдержалъ, онъ съ какимъ-то чувствомъ наслажденія приписалъ въ конц письма слдующее:
«Отъ души желаю, чтобы вы могли оправдаться. Если бы десять человкъ присягнули мн въ томь, что вы поступите съ нами такимъ образомъ, посл того какъ мы васъ приняли въ свою семью, какъ роднаго, и что вы осмлитесь посвататься за мою дочь, будучи уже на такой дурной дорог, - я бы и тогда никому изъ нихъ не поврилъ. Даже теперь, если бы Филиппъ не доставилъ мн ясныхъ доказательствъ, что вс слухи о васъ справедливы, я остался бы при своемъ мнніи, — что вы не виноваты. Филиппъ огорченъ не мене моего. Признайтесь мн откровенно во всемъ, я даю вамъ слово, что выручу васъ изъ долговъ и ничего стараго не вспомню. Недаромъ же я вашъ опекунъ. Я не могу быть съ вами жестокъ.»
Онъ отправилъ письмо, взлзъ на свою длинноногую лошадь, и съ камнемъ на сердц похалъ домой. Выхавъ за городъ, онъ почувствовалъ, чтоего гнвъ на Гэя совершенно остылъ. Ему представилось веселое, счастливое личико дочери; бднаго отца взялъ ужасъ при мысли, какъ ей объявитъ, что Гэй недостоинъ ея руки.
— Не скажу ей ни слова, — сказалъ самъ себ добродушно мистеръ Эдмонстонъ: — пока не получу отъ Гэя отвъта.
Пріхавъ домой, онъ подлился своимъ горемъ съ одной женой, которая положительно утверждала, что Гэй такой же игрокъ, какъ Эмми; она ни на минуту не усомнилась въ его невинности, и посовтовала мужу молчать до времени.