Наследник имения Редклиф. Том третий

Йондж Шарлотта Мэри

— Да, смйся, — возразилъ Чарльзъ. — Вы, красавцы, не поймете никогда, что такое интересное безобразіе. Сердце женщины чрезвычайно прихотливо. Попомните мое слово, она любитъ учителя.

Этотъ разговоръ очень взволновалъ всхъ троихъ. Они стали ожидать съ нетерпніемъ новыхъ извстій, и, наконецъ, пришло письмо отъ самого Джемса Торндаль. Филиппъ прочиталъ его про себя и вздохнувъ, замтилъ громко: Бдный Торндаль! Ева не знаетъ, кого она отнвргла!

Эдмонстоны не упоминали ни одного слова объ Эвелин въ своихъ письмахъ къ Чарльзу и къ Эмми, но Шарлотта прислала какое-то особенно торжественное посланіе, вовсе не похожее на прежнія шутливыя, насмшливыя свои письма, такъ что зоркій глазъ брата немедленно угадалъ, что въ Ирландіи кроется какая-то тайна.

Насталъ ноябрь, а гольуэльская семья все еще гостила у бабушки и у Килькорановъ. Нанонецъ мистриссъ Эдмонстонъ прислала письмо на имя Эмми и та, прочитавъ его, невольно ахнула. Вотъ что ей писала мать:

Килькоранъ. Ноября 6-го.

«Милая

моя Эмми. Тебя очень удивитъ и вмст огорчитъ одно извстіе, которое я должна теб сообщить. Дло вышло пренепріятное, но Шарлотт нужно отдать честь, что она выказала въ немъ много скромности и твердости характера. Начну съ начала, чтобы ты поняла все ясне. Вроятно, до тебя дошли уже слухи, что Джемсъ Торндаль былъ здсь съ намреніемъ сдлать предложеніе Эвелин. Мы вс удивились, когда узнали, что причиной отказа была ея любовь къ учителю Фильдеру. Оказалось, что они дали другъ другу слово нсколько недль тому назадъ, далеко до предложенія Торндаля, и не только дали слово, но даже были помолвлены другъ съ другомъ. Вообрази себ, Эвелина оправдывается тмъ, что она послдовала примру Лоры! Въ дом пошло смятеніе. Лордъ Килькоранъ взбсился отъ негодованія; съ бдной лэди Килькоранъ сдлались нервные принадки; учителя удалили изъ дому и отправили въ Англію; Эва рыдала день и ночь, и посл нсколькихъ сценъ, по наружности успокоилась. Мы ее вс очень жалли, зная, что ее увлекли умъ и познанія мистера Фильдера, такъ какъ она была охъ природы слишкомъ развита для пустой домашней своей сферы. Лора очень ее поддерживала своими наставленіями, и лэди Килькоранъ умоляла, чтобы мы не узжали подольше. Это все случилось недли три тому назадъ. Эва видимо образумилась, и я собиралась уже писать къ теб извщеніе, что мы черезъ недлю будемъ дома. Вдругъ, ко мн въ вомнату вбъгаетъ Шарлотта, вся блдная, испуганная, и объявляетъ, что Эвелина и Фильдеръ собираются бжать и тайно обвнчаться. Она шла отъ бабушки пшкомъ, по боковой тропинк, желая догнать Буяна, который свернулъ съ большой дороги, и каково же было ея удивленіе, когда она встртилась лицомъ къ лицу съ Эвой, идущей подъ руку съ учителемъ. Чарли можетъ хорошо себ представить, какой взглядъ на нихъ бросила Шарлотта! Нжная пара сконфузилась, хотла чмъ-то извиниться, но Шарлотта твердо объявила имъ: что будь, что будетъ, а она передастъ это лорду Килькорану! Т начали ее пугать славами измнница, шпіонъ и проч., но она стояла на своемъ, говоря, что ее будетъ судить мама. Они попрооовали убдить ее тмъ, что влюбленные всегда такъ поступаютъ, ставили ей Лору въ примръ, но тутъ ужъ Шарлотта не выдержала. „Я, мама, слышать не могла, что они поминаютъ сестру, сказала она мн, - и потому я имъ рзко объявила, что тотъ, кто искренно и честно любитъ, тотъ не станетъ прибгачть ко лжи; я имъ сказала, что они никогда не будутъ въ состояніи понять, чего стоила любовь Лор и Филиппу, и потому они не должны смть употреблять во зло имени тхъ людей, которые несравненно выше ихъ!“ Какова смлость! Видя, что ее ни чмъ не возьмешь, Эва начала ее умолять о помилованіи, прося обождать только одинъ день, но тонкая Шарлотта смекнула не хуже Чарли, что они собираются внчаться. Она тутъ же объявила имъ, что даетъ имъ право называть ее, какъ они хотятъ, но что имъ не слдуетъ ршаться на необдуманный шагъ, въ которомъ они могутъ раскаяваться цлую жизнь. Шарлотта расплакалась не хуже Эвы и, прибжавъ домой, передала мн все, слово въ слово. Вы можете себ представить, каково было намъ всмъ въ этотъ день. Шарлотта положительно заперлась съ свою комнату изъ страха встртиться съ кмъ бы то ни было. Кончилось тмъ, что лордъ Килькоранъ, нашумвъ всласть, ршился спасти дочь отъ скандала, согласился принять мистера Фильдера, и жениха съ невстой обвнчаютъ здсь, 6-го декабря. Чмъ будутъ жить молодые — неизвстно. Килькораны стараются показать видъ, что они довольны, и упросили насъ, ради чести нашей семьи, присутствовать на свадьб. Бдная лэди Килькоранъ такъ убита, что мн жаль ее оставить. Какъ тяжело намъ жить, по этому случаю, здсь въ дом, я теб разсказать не могу. Жду — не дождусь, какъ бы поскоре ворнуться въ свой Гольуэль, къ теб, моя Эмми, и къ Чарли.

Любящая васъ мать

Л. Эдмонстонъ.»

Это письмо ошеломило Филиппа какъ громомъ. Ему никогда не приходило въ голову, чтобы неосторожный его поступокъ могъ служить пагубнымъ примромъ для другихъ.

Онъ успокоился не ране, какъ отправивъ самое дружеское письмо къ Торндалю, который ухалъ прямо въ Германію, не заглянувъ даже домой. Какъ только свадьба у Килькорановъ кончилась, мистриссъ Эдмонстонъ назначила день своего прізда домой. Ршено было такъ, что Филиппъ удетъ въ Гольуэль вмст съ своими гостями и не вернется боле одинъ въ Рэдклифъ, и потому за день до отъзда, онъ переговорилъ съ Эмми обо всемъ, что касалось устройства въ дом для будущей его жены. Лэди Морвиль попросила его только уступить ей фортепіано, на что Филиппъ съ радостью согласился.

Простившись со всми ршительно, лэди Морвиль съ дочерью, брать ея и Филиппъ тронулась въ путь, сопровождаемые благословеніями всхъ жителей Рэдклифа. Они переночевали въ Лондон и на слдующій день, вечеромъ, дружная семья, постарому, собралась вокругъ дивана Чарли, котораго дорога нсколько утомила. Мать едва врила своимъ глазамъ, смотря на сына: такъ онъ пополнлъ, похорошлъ и такъ ловко обходился безъ чужой помощи. Эмми также поправилась отъ морскаго

воздуха. Одна Лора не повеселла и даже видимо избгала Филиппа. По вечерамъ каждый усаживался на любимомъ своемъ мст, и богатство новыхъ впечатлній придавало общему разговору чрезвычайно много живости. Шарлотта смялась больше всхъ по обыкновенію и смшила другихъ своимъ искусствомъ разсказывать, но при одномъ имени Эвелины она умолкала и краснла. Недаромъ молодой двушк шелъ уже 16-й годъ!

Вечеромъ Лора долго сидла у Эмми въ спальн и повряла ей, по обыкновенію, свое горе. Она съ самаго начала была посвящена въ тайну любви Эвелины къ учителю и потому только не ршилась ее выдать, что та опиралась на ея примръ, говоря, что Филиппъ и она поступили точно также.

— Если бы ты знала, какъ мн тяжело, — говорила Лора, цлуя со слезами сестру. — Моя скрытность погубила всхъ насъ; я вижу, что Филиппъ внутренно не уважаетъ меня за слабость моего характера, онъ любилъ бы меня вдвое больше, если бы я въ первое же время открылась во всемъ матери и спасла бы его отъ страданій, да и Ева не испортила бы своей будущности, не имя дурнаго примра на глазахъ! То-ли дло ты, душа моя! ты была другомъ, опорой Гэя; ты вполн заслужила его довріе, потому что ты первая научила его бороться съ собой, ты первая подала ему примръ смиренія!

— Не плачь, сестра! — говорила Эмми, — не плачь, а молись. Вотъ гд наша отрада, наше единственное утшеніе. Объяснись откровенно съ Филиппомъ, разскажи ему все, что у тебя на душ: ты увидишь, что теб легче будетъ.

Дйствительно, на слдующее утро, Лора призналась своему жениху, что она была за-одно съ Эвелиной, и что она ее не выдала по трусости характера.

— Мы съ тобой сами виноваты, если наша жизнь испорчена, милая моя Лора, — сказалъ со вздохомъ Филиппъ. — Я тебя пріучилъ смотрть на мои слова какъ на законъ, ты поддалась мн, а я во зло употребилъ твое довріе, я испортилъ твой характеръ, убивъ твою волю. Суди меня строже чмъ себя, я за дло наказанъ. Но теперь все прошло, а что прошло, того не воротишь, будемъ же стараться жить теперь иначе, будемъ искать поддержки не въ насъ самихъ, а въ томъ, кто смле насъ.

Посл этого разговора, между женихомъ и невстою установились боле ясныя отношенія, и Лора начала себя даже считать теперь счастливе, чмъ въ то время, когда она любила Филиппа слпой, пристрастной любовью.

ГЛАВА XI

Однажды, въ конц апрля мсяца, Чарльзъ отворилъ двери уборной и засмялся. Передъ нимъ сидла Эмми на полу, прямо противъ камина; кудрявая, густая ея коса была распущена по плечамъ, а маленькая Мэри, съ громкимъ смхомъ, покачиваясь на своихъ толстыхъ ножкахъ, вцпилась рученками въ волосы матери и трепала ихъ изо-всхъ силъ.

— Вотъ молодецъ двочка! — закричалъ Чарльзъ:- трепли, трепли ихъ побольше! Пусть мамины то кудри хорошенько распустятся.

— А что, братъ, пріхала мистриссъ Гэнлей? — спросила, Эмми, подбирая съ улыбкой вс свои волосы подъ чепчикъ.

— Прибыла, какъ-же! Изъ нея двухъ Филипповъ сдлаешь. Я думалъ, что сама Юнона выступаетъ по платформ, когда увидлъ ее на станціи.

— Какъ же ты ей передалъ наши планы на счетъ свадьбы?

— Отлично! Я ей объявилъ, что свадьба будетъ самая тихая. Она врить не хочетъ, что кром Мэри Россъ гостей никого не будетъ, и воображаеть, что все это длается въ угоду теб. Ну, пускай ее! Я очень доволенъ, что нышныя свадьбы, въ род Килькорановской, опротивли отцу. Бда была бы тогда сладить съ Филиппомъ. — Мэри опять принялась путать голову матери, и та принуждена была послать за няней.

— Знаешь что, Чарли, — сказала Эмми. — Филиппу покоя не даютъ съ Фильдеромъ: Килькораны просятъ дать ему какое-нибудь мсто. Навяжутъ они его нашимъ на шею, я это предчувствую!

— Да, бдная Ева, жаль мн ее! — замтилъ Чарльзъ. — Вышла замужъ за учителя, а все тянется въ графскія дочери. Что теб, обезьянка? — спросилъ онъ смясь у малютки Мэри, которая ногянулась къ нему ручонками.

— Мы бай-бай хотимъ, дядя, — сказала мать. — Поцлуйте насъ. Прощайте! покойной ночи!

Пока Эмми укладывала ребенка, мистриссъ Эдмонстонъ отвела сестру Филиппа въ ея комнату и пришла съ Шарлоттой на верхъ. Очень довольная, что гостья дала имъ нсколько минутъ свободныхъ, мать и дочь разговорились о завтрашней свадьб, съ Чарльзомъ. Сравненіе Гэя съ Филиппомъ возбудило небольшой споръ между матерью и сыномъ, но они кончили тмъ, что отдали полную справедливость Филиппу, который совершенно перемнился посл своей тяжкой болзни.

— А онъ, кажется, не очень-то жалуетъ сестрицу, — замтилъ Чарльзъ:- вы слышали, какъ онъ холодно принялъ наше предложеніе пригласить ее

— Счастіе наше, что она не загостится у насъ долго, — прибавила смясь Шарлотта. — У нея черезъ два дня будетъ комитетъ: дамскаго, учено-литературнаго общества, и ей нужно непремнно на немъ присутствовать.

— Веди себя хорошенько, Шарлотта, тогда, можетъ быть, и теб съ Буяномъ, пришлютъ по билету, — сказалъ братъ.

Мистриссъ Гэнлей осталась въ счасливомъ заблужденіи, что она произвела препріятное впечатлніе на теткину семью, особенно на Чарльза и Шарлотту. Съ послдней она приняла покровительственный тонъ, считая ее умной двочкой, а брата ея она даже удостоила похвалить какъ умнаго человка и достойнаго помощника Филиппа. Ей и въ голову не приходило, что этотъ достойный молодой человкъ подтруниваетъ надъ ней при всякомъ удобномъ случа. Лорой она была довольна во всхъ отношеніяхъ и мысленно радовалась, что братъ предпочелъ ее скромной Эмми.