Наследник имения Редклиф. Том третий

Йондж Шарлотта Мэри

Филиппъ вскор ухалъ въ Лондонъ и тотчасъ же вступилъ въ свою должность члена парламента. Не имя еще въ рукахъ достаточно средствъ для лучшей обстановки, онъ жилъ на маленькой квартир, не держалъ лошадей и совсмъ не вызжалъ въ свтъ. Лора очень боялась, чтобы онъ не изнурилъ себя излишней работой, но, увидвъ его снова въ Гольуэл, куда онъ пріхалъ на Духовъ день, она очень успокоилась. Филиппъ, конечно, не потолстлъ и былъ попрежнему блденъ, но онъ казался оживленнымъ, довольно много говорилъ, смялся и съ жаромъ толковалъ о политик.

Съ началомъ лта, Эмми вдругъ занемогла; цвты, музыка, солнце, все начало раздражать ея нервы. Ходить она совсмъ перестала, потому что у ней длалась одышка, притомъ она лишилась

сна, аппетита и впала снова въ такую апатію, что кром своего ребенка да еще одной умирающей вдовы на деревн, она ровно ничмъ не интересовалась. Эмми начала избгать общества и сильно волновалась, когда отецъ, устроивъ импровизированный обдъ съ гостями, требовалъ непремнно, чтобы она являлась въ гостиную. Мама не разъ выручала ее изъ затруднительнаго положенія, отсылая ее на верхъ и стараясь убдить отца, чтобы онъ оставилъ ее въ поко. Мистеръ Эдмонстонъ постоянно горячился изъ-за этого, говоря, что Эмми никогда не поправится въ здоровь, если станетъ жить какъ отшельница, въ своемъ углу. Желая похвастать въ кругу короткихъ знакомыхъ, что будущій его зять членъ палаты депутатовъ и представитель Мурорта, мистеръ Эдмонстонъ, во время одного изъ пріздовъ Филиппа въ Гольуэль, затялъ званый обдъ. Посл обда Шарлотта шепнула Мэри Россъ, что Эмми желаетъ ее видть. Мэри побжала на верхъ и постучалась въ двери спальни лэди Морвиль. Услыхавъ слово «войдите», она смло переступила черезъ порогъ комнаты. Въ альков у открытаго окна, вокругъ котораго вились гирляндовыя розы, сидла Эмми. Въ спальн было довольно темно, но въ одномъ углу ея миссъ Россъ замтила блую колыбель съ занавсью, гд спала маленькая Мэри. Изъ окна виднлись верхушки деревьевъ сада и темно-синее небо. — Благодарю, что вы пришли сюда, Мэри, — произнесла лэди Морвиль, протягивая ей руку. — Я позвала васъ къ себ, въ надежд, что вы не соскучитесь посидть со мной и съ моей двочкой.

— Какая она у васъ хорошенькая! — сказала Мэри, осторожно наклоняясь надъ спящимъ ребенкомъ. — Она во сн сдлалась румяная и притомъ такъ выросла въ это время.

— Бдная двочка! — проговорила вздохнувъ Эмми.

— А что, какъ вы себя чувствуете сегодня? — спросила Мэри. — Вы очень утомлены? Зачмъ вы опять ходили къ Алисс Лимзденъ?

— Нтъ, ходьба меня сегодня не очень утомила, — слабо возразила молодая женщина. — Вообще, я рада найдти себ занятіе, но что меня душитъ, мучитъ, это сознаніе, что у меня впереди длинная, длинная вереница безконечныхъ дней, которые я должна переживать совершенно одна!…

Мэри молча взглянула на колыбель ея дочери.

— Вы хотите мн напомнить, что я не одна? Вы правы, — продолжала Эмми:- но легко ли мн думать, что моя дочь никогда не будетъ знать своего отца?

Сказавъ это, она подошла къ колыбели и, заглянувъ туда съ нжностью, замтила:- Хоть бы онъ разъ на нее взглянулъ, хоть бы поцловалъ ее, чтобы она покрайней мр знала, что родилась не сиротою! Сама я умирать теперь не хочу, — продолжала Эмми, возвращаясь на свое мсто:- мн жаль мою двочку, но признаюсь, Мэри, что, вовремя моей болзни, мн все казалось, что я должна непремнно умереть весною, точно также какъ Гэй.

— Неужели съ рожденіемъ Мэри, вамъ не сдлалось легче? спросила миссъ Россъ.

— Напротивъ, съ ея появленіемъ на свтъ я точно ожила, но вдь съ сердцемъ не сладишь! Случается, что я иногда точно жажду голоса Гэя, жажду его взгляда, мн тогда даже слышится это походка въ корридор. Ахъ, Мэри! прибавила она, со слезами на глазахъ: — поврите ли? я вижу его иногда во сн такъ ясно, какъ будто на яву. Проснувшись, я только тогда и опомнюсь, когда схвачу свою двочку на руки и прижму ее къ себ поближе. Все это еще ничего, но мн совстно передъ моими, — заключила Эмми. — Они вс такіе добрые, внимательные, ласковые ко мн, а мн просто тоскливо подчасъ отъ этихъ ласкъ и вниманія. Кажется,

ушла бы подальше отъ всхъ и зарылась бы тамъ, гд потемне. Больше всего мн мамы жаль!

Въ эту минуту ребенокъ громко заплакалъ.

— Мы ее, кажется, разбудили, — замтила миссъ Россъ: — напрасно я къ вамъ пришла сюда.

— Ничего, не пугайтесь, — возразила Эмми:- она всегда кричитъ, когда мы съ ней не вдвоемъ. Ну, полно, полно, дитя мое, — уговаривала она малютку. Лучше ступай ко мн на руки, да покажи мам крестной свои рсницы.

У ребенка дйствительно были большіе глаза, точно окоймленные черной бахромой густыхъ рсницъ. Она очень напоминала отца; миссъ Россъ полюбовалась на двочку, посидла еще немного съ Эмми и отправилась опять внизъ, въ гостиную. Вечеромъ, передъ сномъ, Лора, по обыкновенію, завернула къ сестр. Эмми замтила ей, что она какъ-то особенно блдна и какъ будто разстроена. Посл долгихъ отнкиваній, Лора должна была признаться, что Филиппъ сдлалъ ей сегодня горькій упрекъ за то, что она любитъ его такъ слпо, что не видитъ въ мемъ никакихъ недостатковъ. — Онъ увряетъ, что онъ самъ въ этомъ виноватъ, — прибавила молодая двушка. Будто онъ дотого пріучилъ всхъ насъ поклоняться его достоинствамъ, что у меня чувство любви къ нему дошло даже до обожанія.

— Я его понимаю, — задумчиво отвчала Эмми. — Онъ такъ много перенесъ въ это время, что ему страшно за себя, онъ боится, чтобы вы вс не избаловали его опять лестью и покорностью.

— Что жъ мн длать, — вскричала въ отчаяніи Лора: если я люблю его выше всего на свт!

— Не говори такъ! остановила ее сестра. — Это преступленіе; люби его посл Бога перваго, но не выше всего на свт. Посмотри на меня, была ли бы я въ состояніи вынести свое горе, еслибы Гэй, при жизни, не пріучалъ меня искать утшенія на неб, а не на земл!

— Эмми! скажи мн откровенно, разв ты сама не слпо любила мужа? разв ты признавала въ немъ какіе-нибудь недостатки? спросила съ живостью старшая сестра.

Эмми вспыхнула. — Да, я видла и сознавала вс его ошибки, вотъ почему я такъ глубоко цнила его искреннее раскаяніе. Прости меня, душа моя, — заключила она кротко:- если я теб дамъ совтъ — говорить всегда правду Филиппу въ глаза, а не хвалить его за каждое его дйствіе.

— Разв ты все еще на него сердишься, Эмми? спросила Лора.

— Напротивъ того, я давно ему все простила, но я говорю это теб собственно для того, чтобы ты убдилась, что Филиппъ былъ дйствительно виноватъ въ отношеніи мама. Зачмъ вы скрывали отъ нея свою любовь? Зачмъ не пришли къ матери съ повинной головой?

— У меня духу не доставало признаться, — сказала Лора. Сестра! вдь мы не были связаны своимъ словомъ; мы никогда не переписывались другъ съ другомъ, и Филиппъ объяснился мн въ любви всего одинъ разъ, во время прогулки. Мы ршились молчать до тхъ поръ, пока не представится врный случай получить согласіе отца. Дурнаго мы ничего не сдлали, мы только горячо любили другъ друга, а это вы давно вс знали.

— А все-таки эта тайна мучила Филиппа, и онъ бредилъ ею во время горячки, — сказала Эмми.

— Потому что это было единственное пятно, которое онъ носилъ на своемъ чистомъ, благородномъ сердц, - замтила съ восторгомъ Лора. Она такъ увлеклась, что ея голосъ разбудилъ ребенка, и ей пришлось удалиться. Не смотря на пламенную, слпую любовь свою къ Филиппу, она не находила въ ней истинной отрады, а скоре мучилась и волновалась вслдствіе ея ежедневно. Филиппъ съ своей стороны чувствовалъ, что и ему тоже чего-то не достаетъ въ сердц. Онъ любилъ Лору больше чмъ сестру свою Маргариту, но и Лора была не истинной опорой для него, не другомъ, который могъ бы подать ему нужный совтъ; нтъ, это была слпая раба, его созданіе, сколокъ, такъ сказать, прежняго Филиппа, и она служила ему иногда живымъ укоромъ совсти, за вс прошлые его промахи и ошибки.