Наталья Гончарова. Жизнь с Пушкиным и без
Шрифт:
Пушкины переехали в дом на Мойке, в последнюю квартиру поэта в Петербурге…
В окна их квартиры виден Александрийский столп. Хорошо это или плохо? Хорошо, потому что центр, плохо, потому что дорого. Но еще и потому, что возникает ощущение, что ангел со столба видит все, что творится вокруг. Об этом сказала горничная Лиза старому Никите – слуге Пушкина. Тот усмехнулся:
– А ты не гляди на него, и он на тебя не будет…
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,К нему не зарастет народная тропа,Вознесся выше он главою непокорнойАлександрийского столпа…Нет, весь я не умру – душа в заветной лиреМой прах переживет и тленья убежит…Пушкин читал, а у нее холодела душа. Словно прощается, словно предчувствует что-то.
– К чему такие стихи?
Снова взвился, фыркнул:
– А какие я писать должен? Сказки, которые тебе так нравятся? Или стишки в альбомы?
За столько лет она уже научилась не обижаться. Спокойно возразила:
– Я не о стишках говорю, а о мрачности стиха. Ты словно какой-то итог подводишь. Почему?
Он опомнился, вздохнул:
– Не идут стихи, совсем не идут. Может, правы завистники – исписался?
– Ты вот сейчас сам хорошо себе ответил: завистники. Ты же со стихов на прозу перешел, вот и пиши.
– Пиши… а проза вон она, на чердаке стопками валяется, никому не нужная!
– Пока еще не привыкли. Пушкина как поэта знали, прочитают и это оценят. А статьи критические – они не всегда справедливы, часто пишутся именно завистниками и теми, кому нужно, чтобы тебя не читали…
– Какая ты у меня, женка, разумная стала!
– Я и была, только ты не замечал.
Пушкин прикусил язык, и правда, его Мадонна повзрослела, а он и не заметил. Наивная, почти глупенькая девочка давно превратилась в мудрую, спокойную женщину, а он все к ней относился, как к Наташе Гончаровой с Никитской улицы… Вспомнил свои письма, стало даже стыдно, писал как подростку, а ведь она немало помогала ему в редакторской деятельности.
Когда же стала такой, как он не заметил? Потому что всегда чувствовал себя выше, значительнее, умнее… Как же… он первый поэт России, а она хотя и первая красавица, да глупышка молоденькая. Наташа повзрослела и поумнела, а он? Остался ли он первым?
От этого вопроса стало страшно. «Памятник» родился не зря, а как ответ на бесконечные критические статьи. Отчасти Наташа права, статьи заказные того же Булгарина, но ведь и сами произведения не берут. «История Пугачевского бунта», на которую царь сначала денег дал, а потом и вовсе за счет казны велел выпустить, так и пылится на чердаке, не берут.
Почему не берут?
Сомнения тяжелые… В салонах уже перестали ждать от него изящных стихов в альбомы, считают, что не позволяет писать жена. И в том, что исписался, тоже ее винят, мол, мешает, заработков требует, а как гению писать ради заработка? Вот и погас Пушкин.
Может, так и есть? Пока семьи не имел, писалось легко и просто, как дышалось, хотя иногда и дышалось труднее. В Болдино перед женитьбой уехал и вон сколько написал, а сейчас? И в Михайловском ни строчки, все вымучено, все на продажу…
Раньше писал и относил Смирдину – пусть сам с книготорговцами договаривается. А теперь? Погряз в издательских делах, общался больше с книготорговцами, чем с поэтами. Когда работать, если он то на балу, то на приеме, то в архивах, то с торговцами ругается? Раньше строчки сами собой ложились, а теперь вымучиваются. И дело не в том, что проза труднее поэзии, именно для него труднее, что для «Пугачева», материалы в архивах искать надо, а в том, что читатель у него теперь другой и что нужно этому другому читателю, Пушкин просто не мог понять.
Рано начал издавать свой «Современник»? Возможно, но думал, на имя пойдут, а там привыкнут к совсем новой литературе. На имя пошли, а вот не оценили…
И оказался он меж двух берегов, вроде близко, а не пристанешь. От поэзии ушел, к прозе пока окончательно не прибился. Может, жена и права, придет время, оценят. Но когда оно придет и чем до того времени жить? Долги отдачи требуют, а где денег взять?
Снова деньги, снова мысли о деньгах… Они забивают всякое творчество. Неужели удел поэтов быть нищими? Но тогда им и жениться нельзя, потому что нищие не могут иметь семей. Но представить себя без своей Мадонны и Машки, Сашки, Гришки, Наташки он не мог. И дело не в красоте лица жены, к нему он привык, дело в том, что это дом, очаг, куда хочется возвращаться из поездок, куда хочется прийти вечером…
Он с удовольствием снял квартиру на Мойке, не думая о том, чем будет платить за нее через три месяца. Но если бы только за квартиру…
Видя, что муж вдруг глубоко задумался, Наталья Николаевна тихонько выскользнула из кабинета, Пушкину нельзя мешать… Может, в его гениальной голове рождается очередной шедевр? С мелкими заботами она справится сама, чтобы Пушкин мог писать, его нужно от мелких хлопот освободить. Она и старалась это делать. Может, потому муж считает, что при внешности Мадонны жена у него совсем приземленная? Пусть считает, не всем же быть Пушкиными…
От этой мысли стало смешно – а она кто? Нет, она тоже Пушкина, только мелким-мелким шрифтом рядом с ним – Гением. Еще Наташа Гончарова понимала, что ее муж Гений, а прожив с ним рядом шесть лет, теперь знает это наверняка, даже если бы он не был столь известен.
Ему нравилось вывозить жену в свет, нравились ее успехи. Сначала Наташа смущалась, потом привыкла, успехи стали нравиться и самой. Блеск бальной залы, веселая музыка, движение, улыбающиеся лица, восторг из-за ее красоты… Но раньше Пушкин просто стоял и с удовольствием наблюдал, а сейчас грызет ногти в стороне с мрачным видом.
Она понимала почему, его заботят не стихотворные рифмы, даже не ее успехи в свете, Пушкина заботят деньги, которых вечно не хватает. А жить хочется на широкую ногу, как всем. Но ведь «как всем» не получается, и отказаться от этого невозможно. Выезжая в свет в Петербурге, невозможно жить иначе, чем они живут, это не Полотняный Завод, здесь нужен блеск и ежедневные большие расходы, здесь экономией не спасешься.
Наталья Николаевна еще долго размышляла над тем, как жить и как выпутаться из того замкнутого круга, в который они попали. Чтобы хорошо писалось, Пушкину нужно спокойствие, а значит, деньги. Но чтобы были деньги, приходится беспокоиться, суетиться, заниматься издательскими делами. Она, чем может, помогает, но это такая малая помощь…