Наука Креста. Исследование о святом Хуане де ла Крусе
Шрифт:
Когда говорилось о движениях пламени, то их следовало приписывать не Богу, а душе. Поскольку Бог неизменен, ей только кажется, что Он движется в ней.
Полнота сияющего света может быть также названа легшей сенью, как сказал о том ангел в момент Благовещения (ср. Лк 1, 35), поскольку осенять или давать тень означает «защищать, покровительствовать и оказывать блага». Когда тень одного человека падает на другого, это знак того, что он готов защищать и поддерживать. Тень, которую отбрасывает какая-либо вещь, находится в соответствии с природой вещи. «Если вещь плотная и темная, то она отбрасывает темную тень, если же светлая и тонкая, то и тень будет светлая и тонкая». Таковы тени Божественных светильников и потоков лучей: светильник красоты рождает в качестве тени в душе иную красоту, светильник силы – иную силу, а тень Божьей мудрости – опять-таки мудрость. Иными словами, мудрость, красота и сила Бога окутаны тенью, ибо душа не может познать их здесь в совершенстве. Но поскольку эта тень совершенно соответствует Богу, Его сущности и Его свойствам, то душа по тени ясно познаёт величие Божье. Всемогущество Бога и мудрость, Его бесконечная доброта и блаженство оставляют «сияющую и пламенную тень тех светлых и горящих светильников», и в таком виде познаёт и испытывает их душа. Так она постигает все богатства, объединенные в бесконечном
Все это величие наполняет «Бездонные сознания пещеры». Под этим подразумеваются силы души, память, разум и воля. «Они тем глубже, чем больше даров благодати способны вместить в себя». Только бесконечное может наполнить их. Насколько большие страдания они испытали, когда были опустошены, настолько же великим блаженством они наслаждаются теперь, когда наполнены Богом. Они не ощущали немыслимой пустоты своих познавательных способностей, пока не опустошились, не очистились и не прояснились от своей привязанности к творению. Малейшая мелочь, к которой они прилепляются, делает их нечувствительными, так что они «перестают ощущать вред, который причиняют себе, не замечают, как теряют дары благодати, и не осознают своей познавательной способности… Несмотря на их способность познания неизмеримых благ, малейшая причина может так обворожить их, что они теряют способность принимать в себя эти блага… Если же они пусты и очищены, то жажда, голод и тоска духовного свойства становятся невыносимы. У каждой из этих “пещер” глубочайший желудок, а потому они испытывают и глубокую боль, ибо та пища, которой им недостает, так же непостижима: ведь это… Сам Бог. Это глубокое ощущение (голода и жажды) появляется, как правило, в конце просвещения и очищения души…». Когда духовная потребность очищается от всего тварного и всех привязанностей, то душа вместо своего естественного образа принимает Божественный и обладает пустым приготовленным пространством. Но поскольку Божественное пока не передает Себя в единении, она ощущает «такую боль, которая больше смерти, особенно если через какую-нибудь щель или окно проникает Божественный луч, а Бог при этом не сообщает ей Себя. Таковы души, которые страдают от неистовства любви и не желают долго оставаться в таком состоянии; они хотят либо получить желаемое, либо умереть».
Первая пещера – это разум, его пустота – жажда Бога и потребность в Божественной мудрости. Вторая пещера – это воля, алкающая Бога и стремящаяся к совершенству в любви. Третья пещера – это память. Она томима желанием обладать Богом. То, что эти пещеры могут охватить, есть Бог. И поскольку Бог глубок и бесконечен, то в некотором смысле и их способность принятия бесконечна, их голод и жажда бесконечны, их уничтожение и боль – смерть без конца. Даже если эта боль еще не так глубока, как в иной жизни, все же она дает живое представление о ней, поскольку душа уже прошла необходимое приготовление, чтобы принять в себя полноту жизни. Но поскольку эти тяготы имеют свой исток в любви, для них нет смягчения. «Чем больше любовь, тем нетерпеливей мечтает она об обладании Богом. Она надеется на это каждый миг в томительном стремлении».
И все же если душа истинно требует Бога, то уже владеет Тем, Кого любит, и кажется, что она больше не может испытывать боль. «Ибо то, “во что желают проникнуть Ангелы” (1 Пет 1, 12), свободно от боли и боязливой тоски, и потому они уже обладают этим… Обладание Богом вселяет блаженство и удовлетворение. А потому в своем стремлении душа должна испытывать тем больше блаженства и удовлетворения, чем оно сильней, ибо тем больше живет в обладании Богом; и потому она не испытывает ни боли, ни страдания».
Здесь можно заметить, что «обладание Богом» понимается двояко: обладание по благодати и посредством единения. Они относятся друг к другу, как обручение и бракосочетание. При обручении приходят к соглашению, жених и невеста время от времени навещают друг друга и обмениваются подарками, но взаимное отдание личности и единение произойдут только во время бракосочетания. Таковы при совершенном очищении души воля Бога и ее собственная, в свободном согласии ставшие едиными. Тогда душа обладает «всем, что можно достичь с помощью воли и благодати, то есть Бог вложил в бытие души Свое истинное бытие и полноту Своей благодати. Таково возвышенное состояние духовного обручения души со Словом Божиим. Тем самым Жених дарует ей большую благодать и часто посещает с большой любовью…». То, что ей при этом выпадает из возвышенных знаков благодеяния, однако, несравнимо с теми, которые бывают при мистическом бракосочетании. Это лишь подготовка к ним, поскольку для них необходимо не только очищение от всякой тварной зависимости, но и подготовка испытаниями и дарами, чтобы душа становилась все прекрасней, чище и ясней и была достойна столь возвышенного единения. При этом в одном случае требуется больше времени, чем в другом. Подготовка совершается через помазание Святого Духа. Если это помазание «уже очень возвышенно… то порывы тоски в пещерах души становятся крайне сильными и нежными… поскольку они еще глубже связывают душу с Богом, делают ее более страстной по отношению к Нему и притягивают к Нему с более тонкой чувствительностью, так что и сама тоска становится тоньше и глубже. Ибо тоска по Богу является подготовкой к единению с Ним». Помазания Святого Духа «так возвышенны и нежны, что пронизывают самую основу души… так что она расплывается в сладости; но одновременно и боль и полная томления жажда при неизмеримой пустоте пещер становится бесконечной». И все же чем утонченней было приготовление, тем совершенней сознание души будет наслаждаться обладанием при бракосочетании. «Под сознанием души понимается способность и сила самой сути души познавать предметы духовной сферы и наслаждаться ими; тем самым она познает мудрость, любовь и самоотдачу Бога». Свои силы душа называет «глубокими пещерами сознания», поскольку именно в них она познаёт величие мудрости и совершенства Бога. И «когда она чувствует, что они вобрали в себя глубокие познания и потоки лучей от огненных светильников, то осознаёт, что в них присутствует большая сила познания и глубина. И глубина эта соответствует всем тем различным вещам, что она принимает от Бога: познаниям, сладостям, радостям, наслаждениям и т. д.» Подобно тому как фантазия является местом хранения и архивом образов и форм сознания, «также и общее сознание души как место хранения и архив величия Божия освещается и обогащается в той степени, в которой оно участвует в этом возвышенном и блистательном обладании». Когда-то оно было слепым и темным, то есть пока душа не была освещена и просвещена Богом. Телесное око не может видеть ни когда темно, ни когда оно само слепо. Так и душа при самом остром зрении не может ничего познать, если Бог, ее свет, не осветит ее. И наоборот: если ее духовное око ослеплено грехом или желанием чего-либо тварного, то напрасно на нее струится Божественный свет. Она не осознает свою собственную темноту, то есть незнание. От мрака греха следует отличать темноту: невинное незнание о естественных и сверхъестественных вещах. Также и сознание души перед единением было в двойном смысле затемнено. Ибо, пока Бог не сказал слов: «“Да будет свет!” – тьма парила над пещерами души. И чем бездонней сознание и его пещеры, тем глубже и черней его мрак по отношению к сверхъестественным вещам, пока Бог, Его свет, не просветит его. Оно не может поднять глаз к свету и мысленно охватить его, поскольку не знает, каково это, ибо еще ни разу не видело его, а потому и не может испытывать никой потребности в том. Скорее оно будет желать тьмы, поскольку знает, какова она». Но если же Бог наделил душу светом благодати, то око ее духа будет освещено и открыто для Божественного света. И как раньше «ночь ночи открывала знание» (ср. Пс 18, 3), так теперь одна бездна благодати призывает другую, то есть преображение души в Боге. Когда свет Бога сольется со светом души, естественный свет души соединится со сверхъестественным светом Бога, и будет светить лишь сверхъестественный.
Сознание души также было слепо, поскольку находило наслаждение в чем-то ином, кроме Бога. Страсть, как звезда или облачко, закрывала очи разума; он был слеп перед возвышенной красотой и богатствами Бога. Малейшая вещь, вплотную поставленная перед глазами, отнимает у них возможность увидеть какие-либо иные вещи, находящиеся вдали. Вполне достаточно одного легкого желания, чтобы сделать невозможным для души созерцание всего величия Божьего. В таком состоянии «око суждения» видит облачко то в одном цвете, то в другом; оно представляется ему Богом, поскольку лежит над сознанием; но Бог не относится к области сознания. Люди, которые еще не освободились от всех страстей и склонностей, должны поэтому знать, что судят превратно. То, что для духа обычно и ничтожно, но что удовлетворяет чувства, кажется им чем-то большим, то же, что для духа нечто высокое, но мало затрагивает чувства, кажется им маловажным. У чувственного человека, то есть того, кто живет исключительно в соответствии со своими страстями и склонностями, и страсти, имеющие свою основу в духе, также превращаются в естественные. Даже если душа стремится к Богу, это стремление не всегда сверхъестественно, но только когда его вложит Бог и придаст ему силу.
Таково было сознание души с его похотями и склонностями, темное и слепое. Но теперь оно освещено сверхъестественным единением с Богом, более того: оно само со всем, что в нем имеется, превратилось в сияющий свет и может
В красоте беспримернойСоединившиеся воедино тепло и светВозлюбленному посвятить.Пещеры души пронизаны светом Божественных светильников. Они сами горят и посылают сияние, которое приняли, в горящем любовью блаженстве от Бога – Богу, как стекло отражает сияние струящегося солнечного света, но намного возвышенней, поскольку здесь также действует воля. Это происходит в совершенно неповторимой полноте, превосходящей любое обычное мышление и не выразимой никакими словами. В полноте, в которой соединенный с Богом разум принимает мудрость и сам излучает ее. И в совершенстве, в котором воля соединяется с Божественной добротой и отдает ее в Боге Богу. Ибо душа принимает только для того, чтобы отдавать: весь свет и все тепло любви, которые Возлюбленный передает ей, она дарит Ему в ответ. Благодаря сущностному преображению она становится тенью Бога и «делает в Боге через Бога то же, что Он Сам делает в ней через Себя, и тем же способом, каким Он это делает… Как… Бог передает Себя свободной и благодатной волей, так и ее воля – тем свободней и великодушней, чем глубже она соединена с Богом – отдает в Боге Бога Богу… Она видит, что Бог совершенно принадлежит ей, что она, как усыновленное дитя, с полным правом собственности может вступить во владение своим наследством… свою собственность она может… если захочет, передать… Потому она передает ее своему Возлюбленному… самому Богу… Который отдал ей Себя. И она ощущает невыразимое блаженство и удовлетворение, осознавая, что отдает Богу свою собственность, и что это соответствует бесконечному бытию Божию… Бог совершенно удовлетворяется этим даром души – меньшее было бы недостаточно для Него – и берет его у души с удовольствием и благосклонностью, как нечто ей принадлежащее… В этой отдаче Богу душа любит Его новым образом, а Он заново щедро передает ей Себя… Так между Богом и душой формируется настоящая взаимная любовь в единообразии единения и в супружеской самоотдаче, когда они в свободном отдании себя друг другу и в единении друг с другом вместе владеют общим благом, Божественной сущностью… Осознание, что душа может дать Богу больше, чем она есть и может быть сама по себе, поскольку в подобной щедрости она дарит Богу Его Самого как свою собственность… – доставляет ей великое удовлетворение и радость… В другой жизни это совершается в свете славы, в этой жизни – в совершенно просвещенной вере». Так «бездонные пещеры чувства отдают… в несравненной полноте тепло и свет нераздельному Возлюбленному». Триединому – поскольку Отец, Сын и Святой Дух передают Себя душе сообща и являются для нее светом и огнем любви.
Любовь между Богом и душой совершенна, как и наслаждение, которое душа находит в ней, как восхваление и благодарность, которые она приносит Богу. «Душа не просто любит Бога из самой себя, но через Самого Бога… через Святого Духа, как Отец любит Сына…». Далее, душа любит Бога в Боге: «…в этом неистовом соединении душа раскрывается в любви Божией, а также и Бог отдает Себя душе в мощном неистовстве». Наконец, «душа любит Бога ради Него Самого. Она любит Его не только потому, что Он так открыт, добр и отраден по отношению к ней… но еще глубже, потому что все это сущностно созиждется в ней самой».
Потому и наслаждение столь возвышенно, что это наслаждение Богом через Самого Бога. Душа при этом вслед за разумом соединена со всемогуществом, мудростью и благостью Божьими; и даже если это и не происходит с такой ясностью, как то будет в иной жизни, ее радость от всех этих ясно осознаваемых вещей бесконечно велика. Далее, душа находит радость только в Боге, никакое творение не может встать между ними. И она наслаждается Богом только в том, что есть Он Сам, без примеси собственного вкуса.
Хвала души характеризуется тем, что она возносит ее по долгу, поскольку познала, что Бог создал ее во хвалу Себе. Она восхваляет Его за дары благодати, которые принимает, и ради наслаждения, которое обретает в хвале Богу. Кроме того, она прославляет Его ради того, чем Он является Сам по Себе; ибо «даже если бы душа не ощущала никакого блаженства, она все равно прославляла бы Его ради Него Самого».