Наулака - История о Западе и Востоке
Шрифт:
– Совсем как собаки, - процедил сквозь зубы махараджа.
– И те, и другие получают пинки. Поехали!
Столб пыли приблизился, наконец, к дому Эстесов, а в середине этого облака в полной безопасности приехал Тарвин.
Он велел мальчикам, чтобы они поиграли пока вдвоем, а сам, перепрыгивая через две ступеньки, вбежал в дом. Кейт сидела в темном углу гостиной с шитьем в руках. Когда она подняла голову, он увидел, что она плачет.
– Ник!
– прошептала она почти беззвучно.
– Ник!
Он в нерешительности остановился на пороге; она бросила работу и встала, задыхаясь от волнения.
– Вы вернулись! Это вы! Вы живы!
Тарвин улыбнулся и протянул к ней руки.
– Живой - можете убедиться в этом сами!
Она сделала шаг вперед.
– Ах, я так боялась...
– Ну идите же сюда!
Она несколько неуверенно приблизилась к нему. Он привлек ее к себе и обнял. И целую долгую минуту ее голова покоилась на его груди. Потом она посмотрела на него.
– Я совсем не то имела в виду...
– запротестовала она.
– Ох, только не надо оправдываться!
– поспешно произнес Тарвин.
– Она пыталась отравить меня. Я ничего не знала о вас и была уверена, что она вас убила. Я представляла себе всякие ужасы!
– Бедная девочка! И в больнице у вас плохи дела. Трудненько вам пришлось в последнее время. Но мы все это переменим. Мы должны уехать как можно скорее. Я подкоротил ей коготки, но ненадолго. У меня в руках заложник. Но долго мы на этом не продержимся. Нам надо побыстрее убраться отсюда!
– Нам!
– повторила она слабым голосом.
– А что, вы хотите уехать одна, без меня?
Она улыбнулась, освобождаясь из его объятий.
– Но я хочу, чтобы вы уехали.
– А вы?
– Не надо думать обо мне - я того не стою. Я проиграла битву. Все, что я хотела сделать здесь, провалилось. У меня в душе все словно выгорело, Ник! Выгорело!
– Ну и хорошо! Мы затеем новое дело и пустим вас в новое плавание! Я именно этого-то и добиваюсь. И ничто не напомнит вам о том, что вы когда-то были в Раторе, моя дорогая.
– Это была ошибка, - сказала она.
– О чем вы?
– Все-все было ошибкой. Мой приезд сюда. И то, что я думала, что смогу осилить это дело. Это работа не для девушки. Может быть, это мое призвание, но эта работа мне не по силам. Я сдаюсь, Ник. Отвезите меня домой.
Тарвин издал совершенно неприличный крик радости и снова заключил ее в свои объятия. Он сказал ей, что они должны немедленно обвенчаться и отправиться сегодня же ночью, если она успеет собраться, и Кейт в ужасе от того, что грозило ему, колеблясь, согласилась. Она заговорила о сборах в дорогу, но Тарвин отвечал, что они начнут думать об этом после того, как дело будет сделано. Они смогут купить все, что нужно, в Бомбее пожалуйста, целые торы вещей. Он не давал ей опомниться, буквально забрасывая ее своими родившимися экспромтом планами и идеями, когда вдруг она перебила его:
– А что же будет с плотиной, Ник? Нельзя же бросить ее.
– Ерунда!
– закричал Тарвин взволнованно.
– И вы могли подумать, что в этой речушке есть золото?
Она вырвалась из его объятий и уставилась на него взглядом, исполненным порицания.
– Вы что, Ник, хотите сказать, что вы всегда знали, что там нет золота?
– спросила она.
Тарвин быстро нашелся с ответом, и все же не настолько быстро, чтобы она не успела прочесть правду в его глазах.
– Я вижу, вы знали это, - сказала она холодно.
Тарвин понял размеры бедствия, которое грянуло, как гром среди ясного неба, и сразу же изменил линию поведения: он взглянул на Кейт с улыбкой.
– Конечно, знал, - сказал он.
– Но мне нужны были эти работы в качестве прикрытия.
– Прикрытия?
– переспросила она.
– Что же вам надо было прикрывать?
– Вас.
– Что вы имеете в виду?
– спросила она, и от ее взгляда у него мурашки побежали по коже.
– Индийское правительство не позволяет никому из иностранных граждан проживать в этом государстве без определенной цели. Не мог же я сказать полковнику Нолану, что я приехал сюда, чтобы ухаживать за вами!
– Не знаю. Но вы могли постараться не тратить деньги махараджи на осуществление этого... с позволения сказать, плана. Честный человек сумел бы избежать этого.
– О, полноте!
– воскликнул Тарвин.
– Как вы могли обмануть махараджу, уверив его, что в вашей работе был смысл! Как вы могли позволить ему выделить вам тысячу человек на ваши бессмысленные занятия! Как вы могли брать у него деньги! О, Ник!..
Он смотрел на нее, и предчувствие поражения закрадывалось в его сердце - поражения, которое лишало его жизнь смысла.
– Послушайте, Кейт, - заговорил он, - знаете ли вы, что вы говорите о самом грандиозном розыгрыше, свидетелем которого была Индийская империя с момента сотворения мира?
Это был, конечно, изящный довод, но недостаточно убедительный. Он почувствовал, что ему придется искать более весомое оправдание, когда она ответила ему:
– Что ж, тем хуже, - ив голосе ее звучали опасные холодные нотки.
– Да, Кейт, согласитесь, что с чувством юмора у вас всегда было плохо.
– Он сел рядом, наклонился к ней и, взяв ее за руку, продолжал: - И все-таки, разве вам не кажется забавным, что я разрыл полгосударства только для того, чтобы быть рядом с одной маленькой девочкой - очень милой, прелестной, но очень-очень маленькой, просто крошечной по сравнению с долиной Амета? Ну говорите же - не кажется, да?
– Это все, что вы хотите сказать мне?
– спросила она. Тарвин побледнел. Ему был знаком этот тон непреклонной решимости, которая сейчас слышалась в ее голосе. Обычно этот тон сопровождался презрительным взглядом, когда она говорила о чьей-то моральной нечистоплотности, волновавшей и возмущавшей ее. Он услышал в нем свой приговор и содрогнулся. И в следующее мгновение понял, что настала критическая минута в его жизни. Он взял себя в руки и проговорил нарочито спокойно, с деланной легкостью и беззаботностью: