Найон
Шрифт:
Конструкция только с виду кажется надёжной. Понимая, что его разводят, хлопками в ладоши стал он крушить наваждения, приговаривая: мне моё, чужое вон. Формулировкой этой однажды поделился водяной.
Конечно, от него не ждали таких действий. Ладони человека – это матрица, натри ладони – они набирают разрушительный потенциал. И посыпался забор, за передним планом показались следующие. Грани и слои постепенно проявились, это вам не плоская картинка на бумаге. Те, кто создавал урезанное мировоззрение, вполне осознавали, что кто-то обязательно родится и начнёт расшатывать этот забор с домиком. Который рискнёт через забор – там караулит сторож, подстрелит непослушное человеческое дитя.
На первых порах, сталкиваясь с довольно прочными укреплениями, ему показалось, что это древняя конструкция, не стоит с прошлым воевать. Однако, уже имея опыт, засучил рукава и стал копать дальше, вот такой настырный попался. Вечно лезет туда, куда не просят; стали присматриваться – так для него преград не существует. Войне конца не видно, фронт повсюду, а этот герой то к великим старцам заглянет, и оттуда его прогонят, то на главную площадку товара, куда стекаются все полезные ископаемые, добытые людьми.
Приставили к нему наблюдателя, тот всё снимает на камеру и поставляет материалы… обеим воюющим сторонам.
Так было суждено, даже в старых книгах был прописан человек, которому границы миров – как реку пересечь. Никто не думал, что он придёт именно сейчас, когда на карту поставлено всё. Все богатства планеты, ежегодную добычу, удалось концентрировать и перемещать во временное пространство, мир-склад. Люди видят, едут гружёные составы, есть точка отправления и точка прибытия. Вроде всё на виду, только не последняя перегрузка. По техническим порталам переносится вся продукция: воздух, вода, нефть, газ, уголь и остальной список товарного насыщения, а планета выдаёт и выдаёт, без остановки, и такого лакомого куска ещё поискать по вселенной. Человечество полностью отодвинули от учёта и распределения, на нужды самого человечества, кто-то подсчитал, достаточно и пяти процентов, всё остальное принадлежит двум кланам. Они накапливали и распределяли, назначали цены и следили за ценами на ближайших рынках. Система была настолько удачно отлажена, что отцы передавали свои дела сыновьям, те своим сыновьям, поэтому любое вмешательство со стороны местных каралось смертью. Понятное дело, вся информация хранилась в особом архиве, с ограниченным допуском. Если бы только кто сообщил землянам, что их нагло обирают до нитки, они бы, объединившись, подняли восстание. А так – воюйте себе потихоньку, мы вам создадим условия. И не всё забираем, мы честно даём вам столько, сколько нужно для прогресса: у вас будет всё необходимое для ведения военных действий.
И вот, тот самый наблюдатель, фиксирует вход Аверьянова в тот самый архив. Скандал разразился нешуточный, охрану подвергли процедурам дознания и пустили в расход. В силу вошли жрецы, ратовавшие за охрану из хищников: мы предупреждали, скоро на Земле родится человек, на которого запреты не действуют. А гуляли бы вокруг архива диники, кружили птеродактили – хрена с два этот Найон рискнул бы сунуться.
Динозавров и держали в закрытых парках, чтобы разместить в нужной точке. Скажем, где-то подняли восстание, эти людоеды справлялись за сутки с задачей. Небольшие хлопоты с перевозкой и отловом, после завершения.
***
В первый раз попал Аверьянов в некое пространство междумирья, покрутился, гадая, куда податься. Это опять те же портальные двери, только сведённые в общую точку; таким преимуществом пользуются, скорей всего, единицы, кто прячет тайну от своих.
Задумывался Аверьянов о возможностях человека не раз, и речь не о том, каким весом можно толкнуть штангу, пробежать стометровку. Когда зрение начинает подкидывать сюрпризы, ты же захочешь уточнить, кто и что мелькает на периферии обзора. Так он обнаружил бесиков – тех самых, каких видел на иллюстрациях в старых книгах. Обычные бесы, кто помельче, кто крупнее. Подсмотрел, как они умеют стравливать людей. Стоят двое, им создали конфликт на ровном месте: сзади, плавно дирижируя, оба беса нагнетают обстановку. В каких-то случаях люди могут схватиться за оружие, потом – суд и годы страданий, каких могло и не быть.
Стал Евгений присматриваться внимательней к миру. И мир выдал ему столько, что одной головы на плечах точно не хватит. Понимая, что всё это не случайно, начал планомерно разгребать наваждения. Их оказалось слишком много, и только в том спектре видимости, на который рассчитаны глаза современника. До революции люди видели бесов воочию, большевички постарались, и религиозные реформы провели, и еврейский вопрос сняли с повестки. Еврей – такой же человек, как и вы, не надо создавать проблему; это при Екатерине шли на них гонения, ценз оседлости, ограничения в правах и расселении…
При изучении местности, а он частенько промышлял подальше от городов, обнаружил некоторую закономерность. При более глубоком подходе, обнаружил, что поверхность Земли имеет многоуровневую структуру. Сетка Хартмана – это сравнительно недавнее открытие, по сути – искусственно созданная, но Аверьянов разглядел родную структуру, как сплошное полотно из сот. Шестигранные, правильные соты обнаружили возможности портальных переходов.
Он порхал от счастья и задавался вопросом: почему об этом помалкивают учёные, сама система образования? Вот же, я обнаружил, а кто вам мешает подтвердить. Опровергнуть не удастся, потому что я стою и буду стоять рядом. У вас не получится назвать меня лжецом и сумасшедшим, да и я не позволю вам лгать.
Сколько времени потратил на возможности заглянуть в соседние миры – никто не скажет. Аверьянова можно сравнить с человеком, который получил допуск к сейфам банка по ночам. Сказать, что это величайший из соблазнов – ничего не сказать. Ты вошёл в чужой дом, где тоже живут, и можешь незаметно что-то прихватить. Оно тебе не надо, иногда ты даже не знаешь, как оно устроено, для чего, но уж больно необычное на вид. Как тот шарпст. Дело было в январе, год примерно восьмидесятый: попал Аверьянов в диковинную лабораторию, на столе этот шар. Наполнен газом, который реагирует на каждую мысль. Подумал о нём: какая замечательная вещица! Он прямо позеленел, синие искры внутри стали разгоняться и стучать в оболочку, отскакивая, превращались в салюты. Стоило подумать: а вот я тебя сейчас засуну под куртку и унесу… Шар наполнился кровавым цветом, завибрировал оболочкой, даже звук тревожный подал.
Дверь справа открылась резко. Евгений её сразу и не разглядел, но не растерялся, присел так, чтобы не обнаружили. И этот старец, носитель приличной бороды, бросился к шару:
– Что с тобой, мой шарпст, что случилось? – Руками стал оглаживать, успокаивать это почти живое устройство. – Здесь нет чужих, я не понимаю…
Шарпст решил образумить старика, внутри сформировалась красная штуковина, стала вытягиваться в стрелку… Внутри газообразной жидкости стрелка стала поворачиваться в нужном направлении, – Аверьянов понял, что для решения у него есть несколько секунд.
Он нашёл в себе смелость, поднялся.
Учёный ничуть не удивился. И отреагировал, как надлежит мудрецу.
– Кто ты?
Аверьянов – глупее ситуации не придумать, оглянулся, как будто вопрос был адресован кому-то другому.
– Вы мне? – Понятное дело, когда застукали, мы ищем любые пути заболтать вопрошающего. – Я случайно. Не знал, что вы здесь.
– Кто ты?
– Я путешествую. По морям не могу, как Конюхов, так я больше по суше, ножками. А к вам попал случайно, открыл портальную систему.