Не сердись, человечек
Шрифт:
— Пожалуйста, Владова, — сказала Гена.
— Нет его, он на работе, — ответила законная жена.
— Секретарь сказала, что он дома.
— Кто сказал? — переспросила Владова, и не случайно: она знала, что Гена чуть картавит, вот и пошла на хитрость, решила удостовериться — она ли звонит?
— Секретарь.
Последовала пауза. Затем в трубке послышался злобный голос Владовой:
— Ты снова за свое взялась?
— Простите, не понимэ…
— Я те покажу «простите», — заверещала Владова. — Благородную из себя корчишь, прохвостка! Я тебя загоню туда, куда Макар телят не гонял,
— Мне все ясно. А вот ты никак не можешь понять, что он не любит тебя, терпеть не может. Меня любит, запомни.
— Ты думаешь, если соблазнила этого наивного человека, так я сразу же побегу с ним разводиться? Брошу квартиру и побегу?
— Жаль, что у тебя не хватает мозгов понять простую истину: насильно мил не будешь. Если бы ты была умная женщина, то давно бы уже поняла это и не портила ему жизнь. Над тобой потешается все объединение.
— Но мы еще посмотрим, над кем будут потешаться в скором времени. Смеется тот, кто смеется последним! — крикнула Владова и бросила трубку.
Гене ничего не оставалось делать, как пойти на самый отчаянный поступок: поехать в объединение.
Чтобы пройти в кабинет Владова, надо было миновать комнату, в которой сидят работники планового отдела — целых пятнадцать человек. Когда Гена возникла на пороге, все стали расспрашивать ее, куда это она вдруг пропала так внезапно, и когда успела выйти замуж, и почему не известила об этом сотрудников. Гена не стала отвечать на вопросы, спросила лишь, на месте ли Владов. Ей сказали, что да, и она пошла, выставив вперед живот. А когда кто-то поинтересовался, откуда ее, Генин, парень, Гена молча кивнула на дверь Владова, и в комнате наступило гробовое молчание.
Когда она вошла в кабинет Владова, там тоже царила мертвая тишина.
Библиотекарша — видно, прибежала уведомить Владова о ее приходе — спросила:
— Да ты беременная?!
— А ты еще нет? — парировала Гена, после чего Владов пришел в себя и крикнул:
— Гена, закрой дверь!
— Зачем? У меня нет тайн! У тебя, надеюсь, тоже?
Библиотекарша моментально смекнула, что к чему, и вышла, закрыв за собой дверь.
— Гена, ты сошла с ума! — заявил Владов, подходя к ней. — Ты понимаешь, что ты творишь?!
— Я предупреждала тебя, что, если ты не сделаешь никаких выводов за то время, что я дала тебе, я буду действовать. Ведь прошло уже полтора месяца, а ты не удосужился даже позвонить.
— Но я не могу сейчас, понимаешь? — промямлил он.
— А зачем же тогда ты заставил меня рожать? — спросила Гена, припомнив ему его сказки о нерешительном характере.
— Геночка, пойми меня, вот посмотри! — молящим тоном произнес он, вытаскивая из стола какую-то бумагу. — Вот взгляни, меня назначили генеральным директором объединения. Ты представляешь, что будет, если именно сейчас вспыхнет скандал? Давай подождем немного.
— Ага, значит, карьера превыше всего! А как же — теплое местечко! Полный джентльменский набор: положение, жена, дети! — пришла в ярость Гена. — Значит, умыл руки, да? Ради карьеры жертвуешь мной, так получается? Только на этот раз ничего не выйдет, дорогой! Все знают, что ребенок от тебя! — закончила Гена и с треском распахнула дверь, чтобы плановики были в курсе происходящего. Но комната была пуста. Библиотекарша
И все же, несмотря на общественный скандал, который произошел, Владов стал генеральным директором. Видно, тесть его — действительно очень большая шишка.
Что касается Гены, то она стала ужасно нервная, реагировала на любой пустяк и по каждому поводу, даже незначительному, могла устроить грандиозный скандал. Помню, дежурили мы как-то на кухне, чистили овощи с девчонками из восьмой палаты. Вдруг она ни с того ни с сего бросила нож в кастрюлю с овощами и заявила:
— Сами стираем, сами убираем, сами гладим, готовим! Создали условия для рожениц, ничего не скажешь!
— А ты думаешь, дома за тобой ходили бы как за принцессой? — сказала Матушка. — Еще как стирала бы, готовила бы, убирала бы, гладила бы портки любимому султану и молчала бы. А если бы пожаловалась хоть раз, так свекровь сразу бы привела в чувство, припомнив, как они в свое время не только всю домашнюю работу выполняли, а еще и на ниву ходили тяжелыми, и ничего, живы, а нынешние бабы — как те вазы хрустальные: не дыши на них. Так что не гневи бога. Скажи спасибо, что нам предоставили возможность скрыться от людских глаз, создали все условия.
— А еще нам предоставят все привилегии, как молодым матерям, да? — спросила испуганно десятиклассница из восьмой палаты.
— Мать! — вскипела Гена. — Какая из тебя мать, если ты не можешь пару картошек очистить по-человечески! Тебе в куклы еще играть надо, сопливка, а ты в матери рядишься!
— Мы обязательно поженимся после выпускных экзаменов, — с трудом сдерживая слезы, произнесла девочка. — Мы любим друг друга, — добавила она и плача выбежала из комнаты.
— Гена, ты стала такая злая. При чем тут девочка, что ты срываешь на ней зло? В чем она виновата? — укоряла ее Матушка.
— Я, что ли, виновата? Может, я познакомила ее с тем свистуном, за которого она замуж собралась? Молоко еще на губах не обсохло, а все туда же. Дошли до чего! Детсадовского возраста не хватало только, а так — полный ассортимент! Не Дом матери и ребенка, а колония для малолетних преступников — вот на что похож наш дом.
— Будет похож, если семья и школа учат их не тому, чему следовало бы. Так что их вины тут вовсе нет, они не виноваты.
— Не виноваты?! — закричала Гена в истерике. — Этот не виноват! Тот не виноват! Нет виноватых! Я одна виновата!
Она несла какую-то чушь, говорила всякие гадости про нас, а потом вдруг расплакалась, забилась в рыданиях, постепенно перешедших в монотонный плач, который выводил нас из терпения. В последнее время с Геной подобное происходит довольно часто. Она вообще стала совершать какие-то неожиданные, несуразные поступки. Например, однажды собрала в кучу какие-то письма и фотографии и сожгла их прямо на тумбочке, которая стоит у ее кровати. Через несколько дней сожгла во дворе деньги и подарки от Владова. Но самым абсурдным нелогичным было ее поведение в отношении ребенка. Вначале она заявила, что вообще не будет кормить его, чтобы не испортить грудь, а потом, когда ребенок родился, стала кормить не только его, но и остальных детей, так как у нее было очень много молока.