Не смейся над любовью!
Шрифт:
Он сразу понял, что это карикатура. Ему было известно, что граф коллекционировал их.
Герцог взглянул в слабом утреннем свете на рисунок и увидел, что на нем изображен величественный самоуверенный лев с короной на голове, покоящийся на подушках, украшенных гербом Эксминстеров.
Множество маленьких кошечек с лицами очень молоденьких девушек сидели перед ним и смотрели на него восхищенно, умоляюще и кокетливо.
Одной лапой лев как бы защищал рыжую кошку с прекрасными миндалевидными глазами, в которой без труда можно было узнать графиню Шелдон.
Под рисунком была подпись:
«Кошачий кумир»
— Проклятье! — вырвалось у герцога. — Это уж слишком! Кто это нарисовал, черт побери?
— Понятия не имею, — пожала плечами графиня. — Но ты можешь себе представить, как это воспринял Эдвард.
— Здесь нет подписи ни Ролендсона, ни Крикшенка.
— Какое имеет значение, кто это нарисовал? — раздраженно спросила Дельфина Шелдон. — Эдвард в бешенстве, как ты можешь себе представить! Впервые он заподозрил, что у меня есть любовник. Мне стоило огромных трудов убедить его, что он заблуждается.
— Так ты убедила его? — с облегчением спросил герцог.
Графиня тяжело вздохнула.
— Эдвард приехал вчера в десять вечера в дикой ярости. Он клялся, что немедленно возбудит дело о разводе со мной, а тебя вызовет в суд как ответчика!
Герцог окаменел. Он не любил неудобств, но подобных осложнений он опасался, как огня.
— Я даже подумала, что он меня ударит, так он был сердит, — продолжала графиня. — Потом он сказал, что, независимо от того, разведется он со мной или нет, Шелдон-хаус он все равно закроет!
Дельфина передразнила мужа: «Ты будешь жить в деревне, там я смогу следить за тобой. Теперь я не спущу с тебя глаз. Я слишком долго мирился с тем, что ты предпочитаешь жить в Лондоне и вращаться в этом безнравственном обществе. Теперь ты будешь жить в замке, а для полной надежности мы снова откроем детские комнаты и увеличим нашу семью».
Графиня жалобно всхлипнула.
— Я просто поверить не могла, что Эдвард может разговаривать со мной в таком тоне. Но он намерен это сделать, Гарт. Клянусь тебе, он собирается так поступить. Герцог не ответил, и графиня продолжала:
— Ты знаешь, как я ненавижу деревню. И я слишком стара, чтобы иметь еще детей. Кроме того, если я не смогу быть в Лондоне, не буду встречаться с интересными людьми, клянусь, я просто умру от тоски или покончу с собой!
— Но все-таки его милость передумал? — с надеждой спросил герцог.
Он видел, что графиня, как всегда, не может сразу перейти к сути дела.
— Мне понадобилось два часа, чтобы убедить его, что он ошибается, — ответила Дельфина. — Эти два часа я чувствовала себя мученицей, которую пытают на дыбе.
— Как же ты его переубедила?
Графиня тяжело вздохнула.
— Я сказала ему, что карикатура — злобная ложь, а нас видели в последние недели так часто вместе, потому что ты помолвлен и собираешься жениться на моей крестнице, Антее Фортингдейл!
— Что ты ему сказала?!
Голос герцога разорвал тишину подобно пистолетному выстрелу.
— Я сказала Эдварду, что ты собираешься жениться на Антее. А что мне еще оставалось делать? Гарт, тебе придется это сделать. Эдвард клянется, что иначе он не поверит моим объяснениям, — впервые в голосе Дельфины послышалась мольба.
— Ты с ума сошла! — воскликнул герцог. — Я не собираюсь жениться вообще, а тем более на девушке, с которой едва знаком!
— Но ты с ней танцевал. Ты встречался с ней на приемах, которые я давала, и на приемах, где мы были вместе.
— Я встречался с ней только потому, что она гостила в твоем доме, — сказал герцог. — Но это еще ничего не значит. Ты выбрала неудачный способ выпутаться, Дельфина.
— Конечно, я понимаю, что ты не хочешь на ней жениться, — согласилась графиня. — Ты любишь меня, а я люблю тебя. Но если ты меня действительно любишь, Гарт, ты должен спасти нас обоих в этой ужасной ситуации.
Герцог хранил молчание. Губы его были плотно сжаты, подбородок решительно выдвинут вперед.
Он опять посмотрел на рисунок.
— Если ты не подтвердишь мои слова, — сказала графиня, — я уверена, что Эдвард опять вернется к мысли развестись со мной, и ты можешь представить себе, какой тогда разразится скандал.
— Не могу поверить, что он так поступит, — медленно проговорил герцог.
— Он это сделает! Ты не знаешь Эдварда так, как знаю его я, — убежденно сказала графиня. — Задета его гордость. Нет никого, кто был бы так горд, как Эдвард. Если он примет решение, то от него ни за что не отступится.
Герцог понимал, что все это правда, но мысль о женитьбе на какой-то невзрачной провинциалке была ненавистна ему, и вслух он сказал:
— Может быть, мне лучше объясниться с графом?
— Что ты ему скажешь? — спросила графиня. — Что эта карикатура — грязная ложь? Ты думаешь, Эдвард тебе поверит?
— Почему же нет? — спросил герцог.
— Потому что дело не только в этой карикатуре, — ответила Дельфина. — Кто-то ему все рассказал о нас с тобой.
Герцог молчал, и она продолжила:
— Ты знаешь мою свекровь, она уже стара и не бывает в свете, но у нее множество друзей, которые ей рассказывают обо всем. Она не раз давала мне понять, что ей все известно о моих победах.
Она перевела дух и закончила упавшим голосом:
— Слугам тоже нельзя доверять.
— Мне кажется, что ты говорила, будто у тебя новая прислуга.
— Не все слуги сменились, — ответила графиня. — Кроме того, нельзя исключить, что они сплетничают со слугами из замка, может быть, даже не понимая, какое зло они этим мне могут причинить.