Не страшись любви
Шрифт:
Винсент нахмурился:
— Ты что, вылетаешь прямо сейчас?
— Конечно, черт побери, — почти прорычал Бретт. — Первым же самолетом. Сделай милость, закажи мне там номер.
— Обязательно. Э… на твое имя?
Бретт какое-то время колебался.
— Нет, — наконец сказал он. — Лучше не надо. Она может увидеть его и скрыться, прежде чем я доберусь туда. Придумай другое.
Вине кивнул:
— О'кей. Как тебе Брейди Карсон?
— О'кей. Увидимся.
Бретт повесил трубку. Несколько секунд он сидел, уставившись в пол.
Ванни. Он снова увидит Ванни.
Он почувствовал, как бешено стучит в его груди сердце — как будто он бежал марафонскую дистанцию. Во рту было сухо. Он встал и, слегка шатаясь, прошел в ванную. Он так долго ждал этого дня… Он стоял под душем, немного успокоившись под ударами сильных упругих струй. Оделся, позвонил в аэропорт, взял дорожную сумку и вышел.
Пересечь Атлантику сейчас ничего не стоит. Сидя в кресле и глядя, как огни ночного города постепенно тают внизу, он заставил себя расслабиться. Хотя сейчас в Англии уже полдень, к ужину он успеет.
И тогда…
Ванни высыпала в пруд огромный пакет рыбьего корма и наблюдала, как рыба с боками, окрашенными в цвета радуги, бросилась на него. Черный лебедь, которому тоже пришелся по вкусу корм, сердито клюнул проплывающую мимо форель, но рыба опередила его, и корм быстро исчез. Улыбаясь, Ванни наклонилась над перилами.
Как бы понравилось это место ее отцу! Ее сердце, как всегда, когда она вспоминала об отце, пронзила боль.
Она проработала в отеле всего шесть месяцев, когда увидела сообщение о его смерти в какой-то американской газете. Они приходили в Англию с опозданием на день, но постояльцам нравилось, что такие знакомые издания, как «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и другие, всегда разложены на столе перед завтраком.
Значит, Чак Макаллен был мертв уже два дня к тому времени, как она об этом узнала.
Ванни потрясла мысль о том, что она никогда его больше не увидит. Чувство вины съедало ее.
Но время лечит. Она горевала об отце глубоко и искренне, а потом лишь вспоминала, как он любил ее, а она любила его. И оба они знали это.
Она писала ему каждый месяц после того, как уехала, чтобы он знал, что с ней все в порядке, писала, чтобы он знал, что она любит его и уехала из дома не из-за него. Сначала она вкладывала свои письма во второй конверт и отправляла его в Америку на адрес почты для дальнейшей доставки. Но после приезда в «Уиндраш-Шеллоуз» она стала переправлять их с отъезжающими гостями, с просьбой наклеивать на них американские марки. Таким образом, никакой детектив, нанятый Бреттом, не мог проследить за ней.
Как она и думала, ее маленькая группа уже ждала ее у выхода.
— Итак, — весело сказала она, — кто голосует за рыбу с жареным картофелем?
Все одобрительно загудели. Отказалась лишь одна старая дама. Она сказала, что не в силах есть рыбу после того, как подружилась с форелью. Что она будет испытывать чувство вины.
Все, включая Ванни, засмеялись. Но она бы не смеялась так долго и весело, если бы знала, что Бретт Карвер летит к ней через океан.
Самолет приземлился в Хитроу, и Бретт перевел часы.
Когда шофер завел мотор и направился в более зеленый и более спокойный пригород Лондона, Бретт изо всех сил постарался расслабиться. Но это было непросто.
Каждая миля приближала его к ней. К женщине, которую он полюбил с первого взгляда. Женщине, на которой — он знал это всегда — он женится. Женщине, которая уехала от него и обрекла на страдания.
Кровь стучала в висках. Ломило голову. Болело все тело.
Все годы, проведенные без нее, он жалел, что в свое время не занялся с ней любовью. Но она была тогда так молода — ей не исполнилось и семнадцати. Теперь… Теперь его ничто не остановит.
Глава 5
Джайлз Пауэлл вошел в ресторан «Блю Финн» и кивнул подобострастно улыбающемуся метрдотелю. На Джайлзе были костюм из серебристо-серого итальянского шелка и рубашка от известного портного.
— Слушаю, сэр? Могу я помочь вам? — суетился официант, рассчитывая на крупные чаевые.
— Да. У меня здесь встреча с Джеффри Уэйнрайтом.
Метрдотель провел пальцем по длинному списку заказанных столиков и остановился где-то на его середине.
— Да, сэр. Сюда, пожалуйста.
Джайлз, умудрившись сохранить во время всей этой процедуры невозмутимое выражение, молча кивнул. Он постоянно вращался в этом мире, подобные спектакли его уже не занимали. О, он мог побеседовать о винах, свободно говорил по-французски, по-немецки и по-японски, его регулярно приглашали на премьеры кинофильмов, вечеринки и художественные выставки. Но он предпочитал всему этому часы, проведенные в кабинете за созданием микросхем. Это тренировало его ум. Еще он любил объезжать поместье со своим управляющим.
Если бы у него был выбор, в этот славный июльский день он бы лучше погулял по лесу с собаками, а не встречался с менеджером банка в этом безумно дорогом заведении. Но Джайлз Пауэлл был многосторонним человеком и любую свою роль играл с хорошо отработанным обаянием.
Джеффри Уэйнрайт, высокий, среднего возраста, встал, когда официант подвел Джайлза к его столику.
Мужчины пожали друг другу руки, и метрдотель щелкнул пальцами, подзывая официанта с картой вин.
Джайлз видел, как Джеффри моргнул. Предполагалось, что он как «хозяин» должен оплатить счет. Джайлз повернулся к официантам, и, хотя на лице его ничего не отразилось, оба тут же исчезли.
Джеффри наблюдал за происходящим с растущим беспокойством. Он слышал, что говорили о Джайлзе и его умении управлять людьми, но до этого момента никогда не видел этого, так сказать, в действии.
Он почувствовал, что немного вспотел. Чего, черт возьми, хочет от него этот человек?
Пока они не покончили с едой и Джайзл не сумел заставить менеджера почувствовать себя свободнее, тот даже не пытался заговорить о деле, ради которого они встретились. Принесли кофе, и Джайлз небрежно сказал: