Не возвращайся
Шрифт:
— Была встреча, — шагнул в кухню. Повел плечом. — Опять меня в чем-то подозреваешь?
— Нет, — жена обернулась. И улыбнулась, чувственно, искренне. — Паш, садись. Завтракал?
Покачал головой.
Завтрак мне не влез. Но Ася начала готовить, и уже спустя минуту я почувствовал запах омлета, и я захотел есть. Для меня давно не готовили. И я соскучился. Мне сама мысль приятна — моя женщина старается для меня.
— Я хотела поговорить на счет нас, — Ася поставила завтрак на стол, положила приборы. Спохватилась и подскочила,
Я жду.
И любуюсь ей, когда она посыпает мой омлет петрушкой.
— Ешь, — сказала Ася, уселась напротив. Сложила руки перед собой и уставилась на меня в упор. — Злишься?
— На что? — помедлив, взял вилку.
— На меня. Я просто… я не знала, что нам делать, Паш. Я ночами не сплю и думаю. И я так больше не могу. Я не верю тебе. Но я себя заставляю доверять. Иначе я просто не понимаю, что будет дальше. У нас семья, у нас почти двадцать лет брака. Взять и перечеркнуть — это не раскраска, не картинка, которую испортить можно и страницу пролистнуть, выбрать другие карандаши. Понимаешь?
— Да.
— Я устала. и хочу довериться тебе, как всегда доверяла. Ты бы меня не предал, ты не мог, — Ася выдохнула и закрыла лицо ладонями.
— Ася, — потянулся к ней через стол, руку поймал и запястье сжал, ладонь отвел от лица. — Не предавал. Верь мне.
— У Глеба сотрясение, а он пиво пьет. Может, завтра травку начнет курить? — Ася посмотрела на меня. — Он только с тобой делится, советуется. А я — мама. Которую нельзя волновать.
— Ты это сейчас из-за Глеба говоришь? — ревность почувствовал к собственному сыну. Жена мириться готова потому, что переживает о детях. А нехрен переживать. Мы их воспитали, они с мозгами, у нас, черт возьми, семья идеальная. Была.
— Из-за Глеба я задумалась, — призналась Ася. Она вертит солонку в пальцах, я любуюсь, какие они длинные, я на ее ногти смотрю, покрытые бордовым лаком. — Я не хочу потерять сына, упустить его, — она на меня не смотрит, погружена в свои мысли. — Мне странно, мне страшно. Ты мой мужчина, был им. Я растеряна и прошу у тебя совета. Это наши дети, и…
— Я был и остаюсь твоим мужчиной, — перебил. Выхватил солонку, по столу ее швырнул. Она на пол скатилась — бряц. Рывком поднялся на ноги и стол обошел, поднял Асю. — Ты мне доверяешь?
— Да, — она ответила просто, и взгляд у нее ясный, прямой. Сердце с ритма сбилось от такой откровенности. Сейчас, когда глаза в глаза смотрим — честность нужна.
Но гребаное все, не могу я вывалить правду.
— Я верю тебе и буду верить, — говорит Ася и стягивает пиджак с моих плеч. — Но ты только не обманывай больше никогда. Еще один шанс мы заслужили, да?
***
АСЯ
— Еще, — сгребаю в пальцах простынь и выгибаюсь в пояснице, я закончить это хочу, но не могу. Он меня распирает, он во мне двигается, раз за разом посылает меня в космос куда-то, и я кричу.
Хватит, но пусть будет еще. Стоп, но еще глубже войди в меня. Я с ума схожу, тела больше не ощущаю, меня нет — есть он и я, воедино слитые.
— Еще? — шепнул муж и навис надо мной, я раскинула в стороны руки, вскрикнула, в рот ему выдохнула, застонала.
Мне очень хорошо. Безумно приятно.
Это будто вечность длилось, я и он, наши объятия, тяжелое дыхание и запах секса в воздухе. Я ни капли не жалею, что пошла на уступки. Не мог он с другой женщиной спать, ведь он так голоден, как зверь на меня набрасывается.
Он мой. А я его. Мы все забудем. И продолжим, где остановились.
Боже…
Я детей с учебы не забрала, не приготовила ужин, я обо всем забыла, я не могла, его тело на мне, жар кожи и запах, жадные поцелуи — я каждую ночь так хочу, снова, я так соскучилась, господи, как сильно я люблю его.
— Папа пойдет ночевать наверх? — спросила за ужином Лика и ткнула пальцем в потолок.
— Нет, — Паша стащил из ее тарелки фасоль. Ухмыльнулся на возмущенный взгляд дочки. — Жадничаешь?
— Да.
— А что мы говорили про жмотов?
— Папа, не переводи тему, — так по-взрослому ответила ему Лика.
И муж положил вилку. Посмотрел на Глеба, который молча поедает ужин, на меня. Руки сложил под подбородком в замок и сказал после паузы.
— Мы с мамой вместе. Так будет всегда. Со временем все наладится. С плеча не рубите, не злитесь. Мы все обсудим. Все, что захотите. На любые вопросы отвечу. Просто я сейчас… счастлив, — Паша сжал мое запястье, пальцы к губам поднес. У него глаза блестят, такие яркие, это будто звезды на небе, я смотрю, и не могу оторваться.
— Ясно, — Глеб хмыкнул и отодвинул тарелку. Поднялся из-за стола. — Спасибо, мам. Курица сегодня с перчиком.
— Доставка из ресторана, — посмотрела на Лику — та уплетает за обе щеки. — Глеб…
— Ужинайте, девочки, — Паша тоже поднялся и вышел из кухни следом за сыном.
А дальше все было как раньше, и даже лучше. Мы с Ликой убирали со стола, мыли посуду, шутили и смеялись, и у меня замирало сердце.
Паша здесь — и Лика словно в облаках порхает. У нас все наладится. Я поверила мужу — и это правильно, он наш, мы вместе, мы семья.
С улыбкой зашла в спальню, взяла с тумбочки телефон. Хотела поставить будильник на утро, но увидела сообщение от Тамилы.
И замерла.
«Анастасия Николаевна» — написала эта девчонка, — «вы красивая женщина, но я моложе. И вам не сравниться со мной. Паша хочет меня, не вас. Сомневаетесь? Тогда спросите, где и с кем он ночевал прошлой ночью».
Глава 25
Прочитала. Перечитала. Совру, если скажу, что осталась спокойной.
Сегодня всё так хорошо было. Непривычно было после года не самой счастливой жизни снова чувствовать себя желанной. И женщиной. Не мамой, не уборщицей, не кухаркой, а залюбленной до одури женщиной. Я не ходила, а порхала от счастья.