Не выпускайте чудовищ из шкафа
Шрифт:
– Восстановление было долгим. Хуже всего, что я не знал, чем заняться. Оказалось вдруг, что сам по себе, без дара, я на диво бесполезен.
Взгляд.
И жалости в нем нет. Хорошо.
– Я пытался читать… когда разрешили. Не сразу. Сперва читала Наденька. Моя жена. Но её тяготило это.
Да и не только чтение.
Она ведь на другое надеялась, когда принимала предложение. А тут вот… ни детей, ни светской жизни, но постаревший раньше времени зануда, прикованный к кровати.
– Справедливости ради, у меня тоже изрядно испортился характер. Меня раздражало почти все.
Надо будет написать письмо.
Или позвонить?
Позже. Потом. Когда он наберется смелости. Но письмо – надо.
Извиниться за все.
– Она отвечала… мы ссорились.
– Поэтому разводитесь?
– Нет. Хотя… и да. В том числе. В какой-то момент она не выдержала. Да и я тоже. Матушка… принесла мне полицейские отчеты. Квартальные. Сказала, что у меня от безделья характер испортился, а раз так, то надо делом заняться. Поручила составить справку. Аналитическую…
Тогда это казалось до обидного мелким.
Он ведь занимался делами глобальными. А тут справка. Количество краж. Ограблений, совершенных в одиночку и группой лиц. Убийства. По неосторожности или преднамеренные. Или совершенные той же группой лиц по предварительному сговору.
Сравнение.
Поквартальная динамика…
– Матушка хорошо меня знает. Лучше, чем кто бы то ни было… поэтому и не останавливает.
Зверь издал громкий тявкающий звук.
– Что-то нашла, - Зима первой отступила от края. – Как, доберешься?
– Куда я денусь.
– А…
– Умирать не собираюсь. Да и вообще здесь я, честно говоря, чувствую себя намного лучше. Так вот, в какой-то момент я стал составлять собственные документы. Сперва сравнивать данные. По кварталам. По районам города. Дар… его ведь и вправду сложно закрыть полностью.
И Провидица сплетает линии судьбы, подбирая подходящие пары.
Или вот раскладывает карты.
– Получалось… с разным успехом.
Идти вниз легче. Главное под ноги смотреть. Здесь и камни, и корни.
– Как-то я выявил интересную закономерность. А в итоге получилось накрыть сеть опиумных курилен. Подпольные игровые тоже… банду одну, которая убивала, но выставляла все несчастными случаями.
Теперь на него смотрели с интересом. И это было приятно.
Проклятье, это было даже очень приятно.
– Тогда-то мы с Одинцовым и сошлись… немного ближе. Он приезжал. Расспрашивал. Я передал ему кое-какие алгоритмы. В принципе, в статистике ничего сложного, может любой человек потянуть, просто без дара и вручную это все сложнее. Занудней. Позже матушка помогла добиться того, что блокировку сняли. Хотя, конечно, предупреждали, что может быть… небезопасно. А второго удара я не переживу.
– Пугает?
– Нет. Хуже, если пережить, но остаться… - его передернуло. – А существовать дальше… просто существовать. Я не смогу.
И его поняли.
Наденька вот никак не могла понять, чего же ему надо. Почему он не способен просто взять и жить. Как все. Ходить в присутствие, раз уж ему так обязательно служить. И там кивать подчиненным, которые станут делать работу. Ставить
Обедать с женой.
Посещать вечера. Театры. И выставки. Летом выбираться к морю, а осенью возвращаться, можно даже не в Петербург, хотя лучше бы туда…
– В какой-то момент я занялся пропавшими. Не скажу уже, с чего началось, но… дар полностью не вернулся. После блокировки – частое явление. Да и мозг все-таки был поврежден, так что…
На этот раз Бекшеев сумел удержаться на ногах сам.
Великое достижение.
– Я научился жить с тем, что есть… так вот. Всегда есть закономерность в распределении. Четкая. В целом соблюдающаяся в течение времени. И если изменения происходят, то весьма плавно, что в свою очередь дает возможность оценить вектор этих изменений. Их направленность. Это тоже своего рода показатели. Приметы перемен, которые происходят в самом обществе. И не важно, будет ли это высший свет или темные кварталы. И там, и там есть свои законы.
Зима держалась рядом. И слушала.
Очень внимательно.
– Наш дар и нужен для выявления этих закономерностей. И отклонений. Того, что не вписывается в картину. Просто… изначально использовались большие массивы информации. Но это тоже интересно, поскольку в широком потоке некоторые локальные всплески просто-напросто теряются. Это я понял, когда стал составлять карту исчезновений.
– Каких?
– Разных. Случается, что человек ушел из дома и не вернулся. Или просто жил, а потом раз и ушел. И одно дело, когда его находят, допустим, мертвым, но порой найти не удается. И спустя пару лет родственники подают заявление в суд, чтобы пропавшего признали умершим. Это связано с правами наследства. Да и не только… так вот… это тоже маяк. Признак. В Москве в период с сорок шестого по пятьдесят шестой пропали семнадцать девушек мещанского сословия в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет. Все блондинки худого телосложения, с тонкими чертами лица. Пропадали с большим перерывом и в разных районах, соответственно заявления приходили в разные участки…
– И в разное время. Никто ничего не заподозрил. Вы его нашли?
– Одинцов. Я просто передал данные. Еще были…
…семеро мужчин в Петербурге, мастеровые, семейные, и просто ушедшие однажды в магазин.
…дети в окрестностях Ярославля…
– После тех девушек Одинцов и велел передать мне копии всех дел.
– Разумно.
– Кое-что находилось… подтверждалось. А потом меня заклинило.
– Это как?
Тварь стояла, склонив голову к земле, и уши её острые подрагивали. Тело было напряженным, готовым к бегу. Увидев их, она подняла голову и снова тявкнула.
– След нашла? Умница… иди, - Зима махнула рукой. – Будем надеяться, что недалеко… кстати, если напрямки, - она повернулась спиной к Бекшееву и махнула куда-то в сторону леса, - то до Яжинских тут рукой подать.
Тварь побежала, неспешно, явно надеясь, что за нею пойдут. Она то и дело останавливалась, поднимая голову, и тявкала.
– Идем. А то ведь не отстанет. В чем-то они как дети… Мрак вот сладкое любил до одури. Так что заклинило-то? Из-за этого Одинцов решил, что ты свихнулся?