Не выпускайте чудовищ из шкафа
Шрифт:
Которую здесь убили?
А Миха увидел?
Нет, тогда бы он не подошел… или наоборот, подошел бы? Если бы увидел, что женщине плохо? Если бы решил, что помощь нужна. Он ведь был славным парнем.
– И вот еще, - Бекшеев сгреб в платок горсть земли. – Тоже надо. На всякий случай. Но… но если здесь были еще люди, ваша… собака, она может взять их след?
Я посмотрела на псицу.
Она на меня.
И… Мрак понимал лучше. Не сразу, нет. Связь ведь возникает слабой, это
Но она поняла.
Кажется.
Она подошла к пятну.
Ткнулась в кровь. Вздохнула.
Закружилась на месте, что-то бормоча на своем, на собачьем. Это звучало как жалобное потявкивание с рычанием вперемешку. Потом псица подбежала к берегу.
И назад, к пятну.
– Тот, кто стоял здесь, - я попыталась понять ощущения. – Он ушел к берегу. А потом обратно.
– Тело относил.
Где-то далеко громыхнуло.
Так, кажется, все будет хуже, чем мне представлялось.
– Что это? – Бекшеев развернулся и прищурился. – Гроза, да?
– Да, - я вдруг поняла, что убраться мы не успеем. И до машины не дойдем. Мать твою… одна бы я сумела. А он не понимает.
Конечно.
Он же столичный житель, а там, если и случаются грозы, то совсем не такие.
– Все плохо, да? – Бекшеев понял по моему лицу.
– Очень, - честно сказала я. – Грозы здесь… их лучше бы в укрытии где переждать.
Ветер, развернувшись, с новой силой ударил в берег. И сосны загудели, затряслись, выгибаясь, сбрасывая остатки снега и игл.
Стало еще темнее.
А зверь, которого приближение грозы волновало постольку-поскольку, вдруг остановился и завыл. Громко так, явно привлекая мое внимание. И повернулась даже.
– Хорошая девочка…
– Сколько у нас времени? Я могу и бежать, если понадобится. И… вы можете сами? Добраться до машины, – это он предложил как-то, смущаясь, явно понимая, что не могу я сама.
Никак не могу.
– Если подумать, главное до смерти не замерзнуть, - сказала я ободряюще. – А там у вас матушка – целитель. Вытащит.
Ну да. С ободрениями у меня так себе.
Но я старалась! Честно.
– Идем, - я потянула Бекшеева за рукав. – Потому что после бури тут точно ничего не найдешь…
Недалеко.
Тварь кружит на одном месте, то потявкивая, то припадая, то вскакивая. Она суетится, тычется носом, а порой пытается копать.
– Что с ней?
– След оборвался.
– Смыло?
– Нет, - я опять попыталась поймать ощущения твари. – Он оборвался…
Я огляделась.
Вот, что неправильно.
Земля!
Черные проплешины, точно рваные раны на теле. Дерево накренилось, но не рухнуло. И если отойти… да, если
То есть это сразу видно, провал такой не спрячешь, пусть и не особо глубоким вышел. Но на Дальнем такие – обычное дело.
Вот только нынешний появился не так давно. Жаль, не лето. Летом бы сказала точнее.
– Здесь был обвал, - я почти захлебнулась мелким снежным крошевом. И ветром. – Обвал! Здесь!
И руками замахала.
– Земля…
Грохот с небес перекрыл голос. А я поняла, что смысла стоять здесь нет. Даже псица рванула ко мне и прижалась к ногам.
Так…
Укрытие.
Думай.
Если просела, то… то вниз. Логично. Почему? Потому что что-то там внизу засыпало. Что? Ход. И тогда ясно. Тот, кто убил Мишку, пришел из-под земли… и может, Мишка сам сюда шел?
Ветер опять взревел.
А потом полыхнула молния, ослепив на долю мгновенья.
Нет, тут оставаться не вариант.
Снизу громыхало море, разбуженное ветрами. Сверху гремели медью небеса. Ветер хлестал водой и мелким ледяным крошевом. Еще немного, и вообще ничего видно не будет.
Все потом.
– Ищи, - я вцепилась в шерсть, в которой запутались льдинки. В лицо пахнуло вонью немытой пасти. – Укрытие. Яма. Ход.
Звери, они тем и отличаются от людей, что мир чуют тоньше.
Мрак вот каким-то непостижимым образом умудрялся выбирать правильную дорогу. И та, убитая мною собака, тоже нужна была, чтобы по трясине пройти. Но тогда не вышло.
А теперь.
В полумраке глаза её горели желтым. Смотрела она долго. А я мысленно пыталась достучаться. Объяснить. Это неправда, что звери понимают человеческую речь. Во всяком случае, не сразу.
Они просто понимают.
И псица рванулась прочь.
Скатилась, чтобы исчезнуть в стремительно сгущающихся сумерках.
– Сюда! – я сама добралась до Бекшеева, который завороженно смотрел на безумие. Море кипело. Взлетало атласными вороньими крылами. И падало бессильно, не способное подняться. Кидалось пеной. И ловило, ловило снежные нити.
Пило бурю.
– Не отпускай! – проорала я. – Скоро здесь ничего видно…
Очередная вспышка высветлила мир добела.
– Раз, два… - шелохнулись губы Бекшеева.
– Три, четыре… пять.
Мы успели сосчитать до десяти. И отойти от берега, потому как ну его, обвалы на Дальнем – тоже привычное дело. Вой псицы почти смешался с грохотом грома. Но направление звука я уловила.
Недалеко.
Будем надеяться, она и вправду что-то нашла.
Нашла.
Человек бы эту дыру точно не заметил.