Небесные
Шрифт:
– Так и не понял, олух?
– разозлился карлик.
– Перед тобой царь!
В первый момент Карим едва сдержался, чтобы не бухнуться на колени. Во все глаза он уставился на царя, от имени которого творилась власть в Бараде, и который, похоже, о том не имел ни малейшего представления. Все те антицарские речи и незаконные сходки... Неужели Самрок донес? Глупости. Благодушный господин сам только что признался, что Небесный город для него - не более, чем легенда. Значит, остерегаться нечего. Краем уха Карим слышал, как зашелся в своей камере благородный, нежданно получивший царя пред свои очи. Как удачно получилось: теперь благородный - каримов должник до самого гроба, простыми сребрянками ему просто так
– Как же вы докажете, господин, что вы - царь? Вид у вас не больно королевский, а представиться видным именем и я могу. Уж простите мою недоверчивость, но первая наша встреча состоялась в условиях весьма сомнительных. Когда человек предлагает свои услуги за два медяка, а затем называет себя царем - впору задуматься. С тем же успехом и тот господин, от воплей которого сейчас рухнут стены, может представиться королем.
Благородный смолк. Сутулый нацелился на Карима.
– Агаша.
Карлик зло вышел вперед. В больших руках держал ларь, внутри которого что-то лежало.
– Что это?
Знакомый узор.
– Королевская печать Кнотта. Есть только у меня. Теперь скажи правду, где ты взял эту монету?
Не так Карим представлял себе встречу с царем, совсем не так, да и царь в его воображении рисовался совершенно другим. Карим слышал рассказы барадцев, видел картинки в книгах и портрет от руки в письме, найденном на колокольне. По всему выходило, что царь должен быть высок, статен и величественен. На мудром лике должна навеки прописаться скорбь по своему народу, на широком челе - морщины от тяжких дум. Лицо должно быть округлым, но непременно приятным, таким, что вызывает благоговейный трепет при одном только взгляде. Ростом царь непременно выше обычного человека, так сказано во всех доступных источниках, ибо смотреть на царя сверху вниз могут лишь Небеса. Делами царь должен быть славен. Молва о его решительных и бесстрашных подвигах должна нестись впереди него. Мыслями весь в народе, потому шалости, проказы и шутки навеки не его удел. Царь и в короне, и без ней, остается царем даже без регалий - можно определить по одному только взгляду. Абсолютно немыслимо перепутать его с простым смертным, будь тот хоть ряженый в королевские одежды и восседай на троне.
То, что сейчас стояло напротив Карима, было полной противоположностью тому, что он себе представлял, и это обескураживало. Не то, чтобы он много задумывался о том, как выглядит кноттский царь, но в жизни каждого барадца есть период, когда ему предлагают о том задуматься. Карим составил для себя портрет и закинул на задворки памяти. Теперь, когда он столкнулся с реальностью, поставил тот портрет перед глазами и сравнил его с оригиналом, в голове воцарилась сумятица, в которой немалое место занимали карлик и Башня.
– Мне важно это знать, - сказал царь, - мне важно знать, что он сумел осуществить то, к чему готовился всю жизнь, что бросил меня не напрасно, что сумел дойти, несмотря ни на что. Скажи, что он дошел до Небесного города.
Что станет теперь? Место, в котором он родился и вырос, перестанет быть легендой. Сколько других охотников попытаются до него добраться, что с собой принесут? Если Карим раскроет тайну, это станет концом? А если и нет, имеет ли право решать за всех жителей Барада, существовать им в мифах или в яви? Человеческая алчность не имеет границ. Карим убедился в этом лишь на Большой Земле. До того ему казалось, что он перевидал в Бараде все, но по сравнению с жизнью здесь его родина и в самом деле рай. Если те, что придут следом, принесут с собой часть Большой Земли? Если приободренные его словами и уверенные в том, что ждет их в конце пути, они сумеют подняться? Барад изменится? Перестанет существовать? Превратится в Большую Землю? Или Гинг этого не допустит?
– Мы называем его Барад, - тихо сказал Карим, - Небесным городом его окрестили здесь, внизу.
Кажется, слушатели даже дышать перестали. Карим улыбнулся, поймав взгляд благородного - тот не выглядел особо удивленным. Стало быть, все-таки догадывался. Даже странно. Кариму казалось, он ничем себя не выдал.
– Я нашел монету в пещере, глубоко под Гингом. Еще какие-то вещи, но от них осталась только пыль. Ваш дед... Один из тех, кто забрался выше всех. Впрочем, до Барада он бы не добрался в любом случае.
Теперь Карим был в том уверен. Гинг не допустит.
– Можете не волноваться. Он обрел покой, - Карим покосился на темное плотное облако, - его душа теперь на Небесах.
Глаза благодушного господина заблестели, он умиротворенно выдохнул, обмяк. Мгновенно в нем что-то изменилось, будто отпустил нечто тяжелое, улыбнулся Кариму.
– Благодарю. Ты не представляешь, как я жаждал услышать эти слова.
– Но если меня о том спросит кто посторонний, - предупредил Карим, - я скажу, что выдумал все от первого до последнего слова, что Барад не более, чем выдумка, а царь, утверждающий обратное, просто лжец.
В конце концов, этот царь - не с портрета. Если портретному Карим бы и мысленно не сказал этих слов, то перед этим не чувствовал никакого стеснения.
– Понимаю, - усмехнулся царь, - но, стало быть, в жилах-то наши и самом деле течет общая кровь. Выходит, ты пусть и дальний, но мой родственник. Но, родственник, здесь есть еще кое-кто, кто может по праву называть тебя братом. Сказать по правде, я сам о том узнал лишь накануне.
Карим с ужасом взглянул на карлика. Быть того не может! Царь рассмеялся.
– Ваше Высочество, отчего же вы стихли?
– Значит, вам известно, кто я, - неожиданно откликнулся благородный.
– Тогда вам должна быть известна и моя цель.
Еще один король?
– Но отчего же вы не хотите приветствовать своего родственника?
Благородный встретился с Каримом глазами.
– Вместе мы разделили немалый путь. Еще в самом его начале было ясно, что он что не тот, за кого себя выдает. Я еще спрошу с него за это, но сейчас куда важнее то, что привело меня в Кнотт. Ваше Величество, в Риссене сейчас бушует война. Пользуясь нестабильным положением страны и недовольством народа, сарийские войска вторглись в Каборр. В поисках союзников я отправился в Магерию, но в пути на нас напали и наш отряд уничтожили. Я считаю это делом рук сарийцев. Одним этим действом они порешили убить наследника, разбить намечающийся союз и посеять в Риссене смуту. Из всего отряда выжили мы двое. О том, чтобы продолжить путь в Магерию не могло быть и речи, но и вернуться в Амшер без союзника я не мог. Тогда я решил обратиться к вам. Когда-то наши державы состояли в хороших отношениях, мы поддерживали торговые и экономические связи друг с другом, состояли в одних и тех же гильдиях, совместно основывали новые. Я обращаюсь к вам в память о тех временах и от имени всего Риссена: помогите нам.
Мало-помалу все начало вставать на свои места. Карим припомнил и обрывки беспокойных разговоров, и повышенный интерес к новостям из соседних стран, и стремление добраться до Баль-Гуруша во что бы то ни стало.
– Я не знаю, из-за чего произошел раскол между нашими странами, в Амшере я не нашел ни единого о том упоминания, все документы были либо спрятаны, либо уничтожены, но я уверен в том, что поколения спустя мы сумеем оставить это позади. Ваше Величество, если вы нам поможете, если протянете нам руку, благодарнееРиссена вы не найдете никого на этом свете, это я вам обещаю. Без вас мы не справимся.