Нечто из Рютте
Шрифт:
– Вроде нет.
– Ясно, иди. Ёган, монах, чего ждете, одежду и коня мне.
Соллон висел, как положено, выгнув шею и склонив голову набок. На другой стороне улицы еще дымились головешки бывшего трактира, да по ним ползали его толстые работницы, собирая то, что не сгорело. Но Волкова пожарище не интересовало, он разглядывал конец веревки, на которой висел Стефан.
– Срезана, – констатировал сержант.
– И часто у вас такое бывало? – спросил солдат.
– Первый раз вижу, чтобы висельников воровали.
– И кто же мог это сделать? – задумчиво произнес солдат.
Ёган, Сыч, сержант и монах молчали.
– Ну! Есть мысли?
– Может, он… – сказал сержант.
– Кто? – спросил Ёган.
– Вурдалак, мы у него слуг-то переловили, вот он и взял колченогого, чтобы нового слугу себе сделать.
– А как он их делает? – спросил у сержанта Ёган.
– Сначала вроде как укусит, а кровь им пить самим не дает. Дает только трупы за собой доедать, – отвечал за сержанта монах, так как тот молчал, обдумывая ответ, – но это я так за книгой домысливаю, в книге про это ничего нет. Просто книга говорит, что обратил, и все.
– Трупы доедать, – Ёган поморщился и передернул плечами, – фу…
– Не брал его вурдалак, – сказал Волков, подумав, – он Соллона бы взял, а не этого плюгавого.
– Это значит, – продолжал тему вурдалака Ёган, – кровушку пить он им не дает, а дает после себя объедки догладать. Тот, значит, ему свежей человечины, он ему только объедки… Эх, и у мертвых, выходит, правды нет.
– А раз не вурдалак, то кто мертвяка снял? – спросил сержант.
Монах глянул на солдата, как будто искал разрешения, тот не заметил его взгляда, он думал, и тогда брат Ипполит произнес:
– Может, ведьма, если она еще жива, конечно.
– Так сдохла же она, – напомнил сержант.
– А девчонка Агнес, когда в шар глядела, сказала, что жива она, – ответил ему Ёган.
– Да, – подтвердил монах, – так и было, Агнес сказала, что ведьма шар вернуть хочет и сына. Вот сына и вернула.
– Ведьма? – не поверил сержант. – Да она ж хилая, попробуй сам, брат монах, висельника закоченелого с земли-то поднять.
– Сержант, – сказал Волков, – найди мне эту Агнес. Ко мне ее. Я в замке буду.
– Да, господин.
В донжоне, у самого входа, Волков увидел две большие бочки. Еще вчера их тут не было. Он заглянул в одну из них и узнал то, что увидел. Это был жир. Тот, что собирал Авенир бен Азар в своем трактире. И тут же рядом были сложены всякие нужные пожитки и посуда из трактира: чаны, сковороды, горшки, ножи. Пока Волков все это рассматривал, к нему подошел улыбающийся Сыч и поздоровался:
– Доброго вам утра, экслеленц!
– И тебе, – отвечал солдат.
– Ночью все сделал чисто, – не без гордости отчитывался Сыч. – Комар носа не
– Забыл, как тебя звать, Сыч?
– Матушка звала Фридрихом, да то когда было. Меня давно так не кличут, все Сыч да Сыч, я уж и привык.
– Ты молодец, Фридрих, а ты мылся, как я тебя просил?
– На Святом Писании могу побожиться, – поклялся он и посмотрел на Волкова честными глазами. – Вы сказали, экселенц, – я помылся.
Волков поглядел на него и не очень-то в это верил.
– Управляющий расплатился с тобой?
– Да, экселенц, деньгу уже получил.
– А где он сам?
– Так с мужиками поехал лес смотреть. У трактира оказался каменный фундамент. Немного леса хорошего, и трактир будет лучше старого.
– Ну что ж, Сыч, хорошо, – произнес Волков и обратился к Ёгану: – Крикни на кухню, пусть завтрак несут.
Он еще ел, когда сержант привел девочку. Агнес встала рядом с ним, чинно поклонилась и произнесла:
– Доброго дня вам, господин, да благословенны будьте.
– Здравствуй, здравствуй, наверное, знаешь, зачем я тебя позвал, – сказал солдат и протянул ей чашку молока.
Девочка опять поклонилась, беря чашку, и ответила:
– Знаю, господин. Хотите, чтоб я в шар поглядела.
– А может, знаешь, что я хочу узнать.
– Знаю, господин. Хотите знать, где ведьма, – сказав это, она быстро выпила молоко и поставила чашку на край стола.
Стояла, смотрела на него своими косыми глазками. Не боялась, не волновалась, она и вправду все знала, она и вправду была умной.
– Ты грамотная? – спросил солдат.
– Нет, господин.
– А откуда ж все псалмы знаешь?
– На все службы хожу, за отцом настоятелем повторяю. Министрант читает – я запоминаю.
– Ну хорошо, пошли в мою башню.
– Только давайте вдвоем пойдем.
– Почему?
– Не хочу заголяться перед другими мужиками, глазеют они.
– А я, по-твоему, не глазею?
– Нет, вы не такой, как они.
Они поднялись в башню, но солдат не отставал:
– А в чем же я не такой?
– Вам все равно, а холоп ваш таращится, а монах украдкой глядит, словно ворует. Вроде не смотрит, не смотрит, да и зыркнет.
– Ясно. А что ты в шаре видишь?
– Так я ж вам сказала, все, что вас касаемо, – говорю, а что не касаемо – шар говорить не велит.
– Не велит? – удивился солдат. – Как это он тебе не велит?
Агнес опять уставилась на него. Молчала с укором и ответила, как отрезала:
– А вот так. Не велит, и всё. Не знаю как.
У двери Волков остановился, скривился от боли.
– Что, нога болит? – спросила девочка.
– Заходи, не стой. – Солдат чуть толкнул ее в спину.