Нечто из Рютте

Конофальский Борис

– Мне нужно раздеться.

– Совсем? – спросил тот.

– Да.

– А зачем?

– Не знаю, но нужно.

– Нам что, выйти?

– Как хотите, мне все равно, – вдруг сказала девочка, встала с кровати и скинула с себя ветхое несвежее платье, потом снова села на кровать, абсолютно голая, взяла шар и поднесла его к глазам. Трое взрослых мужчин смотрели на нее оторопело. У Волкова ее тщедушное тельце не вызывало ничего, кроме чувства неловкости, да и у остальных, видимо, тоже. Они

просто ждали, когда она наконец оторвется от шара, а она только чуть улыбалась и продолжала глядеть внутрь.

– Ну? – наконец не выдержал солдат. – Видишь что-нибудь?

Агнес его даже не услышала, тогда солдат потянул ее за руку, в которой девочка держала шар.

– Видишь что-нибудь?

– Не мешай! – вдруг зло и резко ответила девочка, даже не посмотрев на него.

Ёган и монах удивленно переглянулись. Они не знали людей, которые осмелились бы в таком тоне говорить с коннетаблем, но Волков не обратил на грубость девочки никакого внимания. Он просто отобрал у нее шар, и та сидела на кровати голая, не понимая, что происходит, как будто проснулась в незнакомом месте.

– Ну, что ты там видела? – повторил солдат.

И тут Агнес поняла, что она голая среди мужчин. Вскочила, стала одеваться.

– Так ты ответишь или нет?

Девочка слегка тряслась, ее даже передергивало, словно от холода, она смотрела в сторону и вдруг произнесла раздраженно:

– Она хочет вернуть шар.

– Кто она? – спросил солдат.

– Его хозяйка.

– Ведьма? Она мертва два дня как.

Агнес стояла, продолжая глядеть в стену, и повторила:

– Она хочет вернуть шар. И сына. И еще убить вас. Она что-то придумывает.

Коннетабль какое-то время смотрел на Агнес пристально, а потом произнес:

– А ну-ка пошли со мной.

Все четверо спустились и направились в донжон. Там, за столом, ужинали дворовые и стражники. Там же был управляющий и Сыч.

– Сыч, – сказал солдат, – ты ведьму дохлую куда дел?

Сыч встал из-за стола.

– Так это… Я управляющему сказал, он приказал мужикам, вон тем, – он указал на двух дворовых мужиков, сидевших в конце стола, и они тут же поднялись и были заметно напуганы.

– Куда дели ведьму? На кладбище?

– Так это… Поп велел на кладбище ее не хоронить.

– И я велел, а где похоронили?

– За околицу повезли.

– Место помните?

Мужики стояли, мялись.

– Ну, что? – настаивал солдат. – Где яму ей копали?

– Так сбежала она, – ответил один мужик.

– Как сбежала? – не поверил Волков.

– Под рогожей в телеге лежала, а как за околицу выехали… Я случайно через плечо глянул…

– Ну?

– Ну, через плечо глянул, а она сидит, на меня бельмо свое таращит.

– Сидит?

– Да, господин.

–

И что дальше?

– Сидит и вот так пальцем у меня перед глазами туда-сюда-туда-сюда, – мужик помахал пальцем.

– И что?

– И все. Мы поехали в замок.

– А она? С ней-то что? – не успокаивался Волков.

– Мы не знаем, – понуро сообщил второй мужик. – В телеге ее не было.

– Болваны! А почему не доложили?

– Так это… – мужик пожал плечами, – боязно было.

– Боязно, – передразнил солдат, – дурни.

Волков повернулся к сержанту.

– Двойную стражу к приговоренным, и сам там ночуй, как бы она за сынком своим не пришла.

– Да, господин, – кивнул сержант. – Эй, слышали, что сказал господин коннетабль?

Стражники слышали, кивали, а солдат, морщась от боли, сел на лавку, притянул к себе Агнес и, глядя ей в глаза, тихо спросил:

– А что еще видела?

Девочка, не отворачиваясь, тихо ответила:

– А все остальное – то не про вас, вас не касаемо.

– Я сам буду решать, что касаемо, а что не касаемо.

– Отстаньте, – раздраженно шептала Агнес, – голова у меня болит. Все, что вам нужно знать, так то, что ведьма жива и шар вернуть хочет. Шар она хочет вернуть больше, чем сына, а вас она ненавидит люто.

Солдат не удивлялся почему-то такому непочтительному разговору с ним – так же грубо вела себя и Брунхильда, после того как в шар заглянула.

– И где же она?

– В норе какой-то.

– А где нора?

– Не ведаю. Отстаньте, все я вам сказала, спать хочу.

Солдат достал две мелкие монеты, вложил девочке в руку.

– Можешь здесь в людской ночевать.

– Правда? – Тон девочки изменился. – Спасибо, господин.

Спал он плохо, ломило ногу всю ночь, приходилось ворочаться, чтобы найти положение, в котором она не болит. Дождался утра, а оно выдалось дождливым. Серый свет едва проник в окно, как в дверь постучались, вернее даже поскреблись.

Ни Ёган, ни монах даже не пошевелились. Дрыхли крепко под шум дождя.

– Эй, лентяи, – окликнул их солдат, на всякий случай подтягивая к себе меч поближе, – гляньте, кто там.

Монах поднялся, пошатываясь со сна, пошел и открыл дверь. На пороге стояла Агнес.

– Я к господину, – говорила она. И смотрела на монаха, чуть кося глазами.

Монах ее впустил. Не мог он не впустить, уж больно странным был взгляд девочки. Она словно ждала отказа, готовясь начать борьбу за проход в покои.

– Заголяться, что ли, опять пришла? – спросил Ёган спросонья, глядя на нее.

А она только зыркнула на него, да так, что тот аж сел на своем ложе.

– Ишь ты, – восхитился Ёган, – сама квелая да косая, а смотрит змеей.